— Д… Данкан? — Она пялилась в темноту. — Но… этого не может быть…
Только что там никого не было, и вот появился Данкан… с той самодовольной улыбочкой на лице, какая появлялась у него всякий раз, когда он считал, что сделал что-то необыкновенно умное. Например, вернулся из мертвых…
На макушке Данкана зияла дыра, святящаяся ярко-красным, это слабое свечение образовывало что-то вроде нимба вокруг его головы.
Хитер закрыла глаза и ущипнула себя за живот.
— Будет тебе… Лапочка, перестань.
Она сжала зубы. Еще один щипок — довольно болезненный.
— Хитер! Прекрати! Прекрати! — Данкан схватил ее за руку. — Прекрати!
— Отпусти меня — ты ведь умер!
— Шшш… всё в порядке, всё хорошо.
— Ничего подобного! Я…
— Джастин скучает по своей мамочке.
— Он… — По ее щекам потекли слезы. — Он жив? О, спасибо…
— Мне очень жаль, лапочка, но все умерли, кроме тебя.
— Неееееет…. — Она обмякла и позволила своему мертвому мужу покачать ее в объятиях.
— Шшш…
Он поцеловал ее в лоб, и она обнаружила, что у нее снова появились слезы.
— Тебе много пришлось пережить, и ты ведь давно не принимала свои таблетки, верно?
Хитер с трудом выговаривала слова:
— Данкан… мне… ужасно жаль… — Она плакала, плакала и плакала. Затем рыдания стихли, и она просто лежала в его объятиях.
— Теперь тебе лучше? — Данкан улыбнулся, глядя на ее мокрое лицо. — Всё, что я тебе говорил, на самом деле правда. Всё хорошо.
Она едва не рассмеялась:
— Меня заперли в этом железном ящике, все, кого я любила, умерли, и я разговариваю с призраком. Ты это называешь «хорошо»?
— Я присмотрю за тобой.
Хитер улыбнулась, моргнула и вытерла нос тыльной стороной ладони, наслаждаясь теплом Данкана.
— Так бывает, когда сходишь с ума?
Помолчав, Данкан сказал:
— Да, ты постепенно становишься своей матерью…
— Какая же ты задница!
— Разве ты не знаешь, что это грех — говорить плохо о мертвых? — Но он снова поцеловал ее в лоб.
— Всё равно ты задница. — Хитер закрыла глаза и прижалась к плечу мужа. От него пахло одеколоном после бриться «Олд Спайс» и свежей кровью.
— Шшш… Спи…
И она заснула.
Инш снова нажал на клаксон.
— Убирайся с дороги, чтоб ты сдох! — Ползущий впереди трактор продолжал трястись по шоссе А90 со скоростью тридцать миль в час. Из-под его задних колес летели огромные куски грязи.
Логан увеличил громкость своего мобильного и сунул палец в другое ухо, пытаясь услышать голос дежурного под аккомпанемент серии пронзительных гудков.
БИИИИИИИИИИП!
— … три машины и…
БИИИИИИИИИИП!
— …там никого не было, когда…
БИИИИИИИИИИИ! БИИИИИИИП!
Логан прикрыл микрофон ладонью:
— Почему бы вам пять минут не отдохнуть? Я ни хрена не слышу!
Лицо инспектора приняло оттенок «вот-вот взорвусь», но, по крайней мере, в последние минуты перед взрывом он молчал. Логан попросил дежурного начать всё с начала, затем сообщил Иншу отредактированную версию:
— Они оставили две машины по тому адресу, который дал нам Робертсон.
— И?..
— Эта сволочь наврала. Вайзмена там нет.
Инспектор выругался.
— Я хочу, чтобы за этим местом следили круглосуточно. По меньшей мере две бригады. И незаметно. — БИИИИИИ-ИП! — Убери ты этот чертов трактор!
Логан передал указания в трубку и отключился. Трактор наконец включил сигнал поворота и свернул на грязную боковую дорогу. Фермер отсалютовал им одним пальцем, когда они с ревом промчались мимо.
— Вы серьезно думаете, что Вайзмен туда вернется?
Инш пожал плечами и нажал на газ:
— Было бы кстати — это единственная ниточка, какой мы располагаем.
Брюки инспектора начали исполнять песню. Инш вытащил мобильный и передал его Логану. Он был теплым.
— Не сиди как истукан, ответь!
Логан нажал кнопку:
— Мобильный инспектора Инша.
Раздался мужской голос, старческий, хриплый:
— Кто это?
— Сержант Макрай. Кто говорит?
— Отдай телефон Дэвиду.
— Он за рулем.
— Да ладно, полстраны разговаривает по телефону, сидя за рулем.
Теперь, когда четыре тонны сельскохозяйственной техники не загораживали им путь, джип мчался по шоссе с предельной скоростью.
— Ну? — спросил Инш. — Кто это?
— Понятия не имею.
— Скажи ему, это Гарри Брукс.
— Это Гарри Брукс.
Инспектор застонал:
— Что ему надо?
— Я хочу знать, что он делает, чтобы поймать этого мерзавца Вайзмена. Скажи ему, что в участке никто не стал со мной разговаривать!
Логан послушался. Инш тихо выругался.
— Скажи ему, мы работаем по двум направлениям. Я ему позвоню, когда у нас будет что-то более конкретное.
— Он говорит…
— Я слышал! Я на пенсии, а не глухой. Скажи ему: сегодня в «Редграфе», в половине седьмого. Платит он.
Нахальный старик повесил трубку. Логан передал телефон инспектору:
— Он сказал, что вам придется купить ему пинту.
Толстые руки Инша сжали руль.
— Почему ты не сказал ему, что я занят? Что мы будем следить за норой, в которую спрятался Вайзмен? Ты же знал!
— Он не дал мне возможности! Старый хрыч просто взял и отключился.
— Этот «старый хрыч» работал в полиции Абердина, когда ты еще не родился!
Алек снова высунулся вперед:
— Брукс? Не инспектор Брукс, случайно? Мужик, который…
— Я не собираюсь еще раз повторять, чтобы ты сел нормально. Я вмажу по тормозам, и ты вылетишь через это клятое окно!
— Да ладно, вы ведь с ним встречаетесь? Тут как раз преемственность намечается — Брукс руководил расследованием в 1987 году, а теперь, двадцать лет спустя, передает факел своему протеже. У нас еще есть Логан, то есть три поколения полицейских, и все заняты поимкой Мясника, обсуждают стратегию за пинтой пива…
— Нет!
— Пожалуйста?
— Нет!
— О господи, — сказал Ренни, прячась за стопкой отчетов по пропавшим людям, — чем дальше, тем сварливее.
Инспектор Инш и инспектор Стил снова ругались, стоя у большой карты Абердина, закрывавшей почти всю стену в комнате, отведенной под расследование дела Мясника. По доносившимся репликам можно было судить, что Стил хотела наскоком войти в дом, адрес которого дал Робертсон, а Инш намеревался продолжать наблюдение. И пока эта парочка ругалась, Алек снимал их с расстояния менее чем три фута.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});