трусишке сердце в груди больно сжалось. Кто. кто мог это сделать? Он же и мухи не обидел.
В воздухе отчётливо чувствовался металлический запах крови, его было сложно спутать с другим. Подобные запахи остаются в памяти, подобно уродливому клейму на коже.
— Дыхание отсутствует, — констатировала Анна, — осматривая пассивно лежавшее на полу тело, — как и пульс и сердцебиение. Кожа бледная. — голос Анны звучал равнодушно, но я отчётливо слышала в нем нотки возмездия и это выводило из себя, как можно быть такой бессердечной?
Она осторожно взяла Илью за руку и достав из кармана платья небольшой футляр, извлекла и него маникюрные ножницы, а затем уколола острым уголком неподвижную ладонь.
— Зачем ты издеваешься над ним? — проскулила я, но ответа не последовало, все просто безмолвно наблюдали.
— Чувствительность на болевые раздражители отсутствует, — она осторожно развернула его на спину, и его стеклянные глаза неподвижно уставились в потолок, — включите свет. Рядом с дверью.
Сириус молча стукнул ладонью по выключателю на стене и комната мгновенно озарилась ярким золотистым светом, открывая масштабы великолепия комнаты: двуспальная кровать с резными ножками в виде львиных лап, кресла обтянутые бархатной обивкой, резной деревянный столик и хрустальные люстры, что играли всеми цветами радуги.
— Отсутствие рефлексов зрачков. Он мёртв. Причина смерти, колотая рана в шею. Амина, разве это не твоя шпилька?
Я молча кивнула, уткнувшись лбом в грудь Дани и зажмурив глаза.
— Тогда…
— Она не могла его убить, — тихо проговорила Дарья, — она едва ходит. Три дня пролежала без сознания.
Анна пожала плечами и медленно встала.
— Мне нужно, чтобы вы покинули комнату. От тела нужно избавиться и навести порядок.
— Сириус, — прошептала я, — что же ты теперь скажешь? Кто убийца?
Мужчина молчал, сощурив глаза.
— Я промолчу.
Мне тоже сказать было нечего и отстранившись от Дани я молча поплелась в свою комнату, опираясь рукой на стену.
*******
Подушка встретила меня приятной прохладой, и я отчаянно прятала в ней своё лицо. Горечь, обида, смятение и страх, всё это смешалось в один пряный букет, который давил на грудную клетку немыслимым грузом.
Кто мог убить безобидного трусишку? Кто на столько низко пал?
Даня? Нет, не в его характере.
Сириус? Кто знает. Но ведь именно он пытался убедить меня в том, что Илья убийца. А теперь сам "убийца" мёртв. Что-то не сходится.
Тут моё внимание привлекла стена рядом с окном: обои на ней слегка отошли, а сквозь светлый материал проступали едва заметные красноватые линии.
Я встала с кровати и подойдя к стене протянула руку, касаясь прохладной поверхности. Под обоями явно прощупывалось что-то ещё, что-то небольшое. Не медля более я взялась за край обойного покрытия и рывком сняла его со стены, оставив рванные клочки. Увиденное вынудило отступить на шаг назад: под обоями находились надписи с фотографиями, которые соединялись между собой красными нитками. Доска расследования…прямо на стене.
Приблизившись, я провела кончиками пальцев по одной из надписей и в недоумении узнала собственный подчерк.
В самом верху находилась фотография совершенно засвеченная, практически белая, но надпись на ней рассмотреть можно было: «глава организации «Буэр». От этой фотографии вели две красные нити: над первой из них венчалось отрывистое «Адвокат. Подчинённый» и эта нить вела к изображению человека, в котором я с ужасом узнала Георгия. Человека, что умер в это особняке первым. Над второй нитью красовалось гордое «сын» и фотография владельца была такой же белой, как и самая первая, но она соединялась нитью с фотографией Георгия, а над ней было краткое «друг». От второй засвеченной фотографии шла нить в сторону с едва заметной надписью «невеста» и в лице девушки, что была изображена на фотографии я, к собственному удивлению, узнала себя.
Что за чёрт? Я была чьей-то невестой?
В висках болезненно запульсировало, но я игнорировала боль, продолжая рассматривать имитацию доски расследования.
От моей фотографии вниз вела нить с надписью «лучший друг», а на фото задорно улыбаясь на меня смотрел Даня.
От второй засвеченной фотографии вниз шли ещё три нити: первая, с надписью «горничная» вела к фотографии девушки, которая так же мне была знакома — Дарья. Выходит, она работала на моего, так называемого, жениха…
Следующая нить с надписью «экономка» вела к ещё одной засвеченной фотографии, а от неё вели две последние нити. Первая из них с надписью «любовники» соединялась с фотографией, которая единственная из всех была не засвеченной, а угольно чёрной и на ней же красовалось обведённое несколько раз слово «убийца». Эта фотография соединялась со второй засвеченной фотографией нитью со словом «враг». И последняя нить, что шла от экономки соединялась с пустым квадратом, нарисованным на стене.
И что это может значить?
В ушах пронзительно зазвенело, заставив на мгновение зажмуриться, борясь с неприятным ощущением. Но стоило мне открыть глаза, как комната резко погрузилась во мрак.
*******
Я сидела напротив камина на и молча наблюдала за языками пламени, что так жадно облизывали подкинутые им брёвна. Рыжее пламя танцевало и извивалось, будто неудержимо чему-то радовалось. Мне бы его радость.
В загородном доме Маровых царила тишина, а за большими окнами, что выходили на сад тихо падали хлопья первого снега, неспешно кружась в воздухе и выписывая причудливые узоры.
— Может быть, Вы хотите чего-нибудь? — послышался голос у меня за спиной. — Чай, кофе? Может какао? В такую погоду…
— Спасибо, Анна, — я улыбнулась девушке через плечо, — не стоит.
Девушка была одета в чёрное платье, с туго застёгнутым воротничком под самое горло, из-под которого едва заметно на тонкой шее виднелся свежий синяк.
— Он снова душил тебя? — с моего лица пропала улыбка. — Солнышко, ты понимаешь, что когда-нибудь он убьёт тебя. Почему ты не заявишь в полицию?
— Я люблю его, — девушка смущённо улыбнулась, потупив взгляд, — он тоже меня любит, просто…не умеет выражать свои чувства правильно. Спасибо за беспокойство, но. всё хорошо, — и она тихо покинула гостиную.
Я покачала головой и вновь уставилась на огонь, борясь с нараставшим чувством тревоги за милую экономку, мне было искренне жаль её. Но, что я могла поделать? Сама находилась в доме богача на птичьих правах.
При воспоминании о сыне владельца дома в груди ощутимо потеплело, и я улыбнулась образу, что возник перед глазами: прекрасно слаженная спина, тонкие пальцы, что бегали по струнам и глаза, удивительно глубокие и тёплые, теплее их могла быть только его улыбка.
Удивительный мужчина, который играл роль моего жениха.
От этой мысли стало невыносимо грустно.
За последние полгода Егор был рядом каждый раз, когда мне было страшно,