— Я вас выведу из зала, — спокойно предупредил его секретарь суда, и усач замолк, завертел головой, ловя одобрительные взгляды.
Антон Варфоломеевич готов был сорвать с ноги ботинок и запустить им в масленоглазого. Но не смел. Приходилось перетерпевать все.
— Впустите следующего свидетеля!
И снова все смешалось в голове у Баулина — говорили что-то о покровительстве, о втирании очков в отчетах и справках, о злоупотреблениях. Говорили без передышки один свидетель за другим — казалось, весь белый свет восстал против Антона Варфоломеевича. Когда речь зашла о его докторской диссертации, Антон Варфоломевич с удивлением обнаружил, что рядом с ним на скамье оказался сидевший минуту назад в зале профессор Тудомский.
— Перерыв, — закричал Баулин, — прошу перерыва — я не могу больше выдерживать всего этого!
Петр Петрович насупил брови, помедлил и, пожав плечами, сказал:
— Суд удаляется на совещание. Перерыв.
Хлопанье сидений кресел, хруст затекших ног, оживленный говор — все сразу же заполнило зал. Народ повалил к выходу, и оттуда потянулся сигаретный дым.
Антона Варфоломеевича и Тудомского увели в маленькую комнату без окон. Между собой они не разговаривали. Охранники встали у дверей.
Чем все это закончится, Антон Варфоломеевич не мог даже предположить. Но хорошего ждать не приходилось. Он сел на стул в углу комнаты и постарался расслабиться, как его учил целитель, представить себя этакой легкой тучкой в прозрачном голубом небе. Но как он ни старался, воспарить ему не удавалось. Одно успокаивало — тишина в комнате. После затянувшейся говорильни она казалась блаженством, ниспосланным свыше. Сколько времени будет длиться перерыв, Антон Варфоломеевич не знал, но ему хотелось, чтобы он длился вечно.
В тот момент, когда Баулин почти уже сумел сбросить с себя нервное напряжение, дверь бесшумно распахнулась и в комнату вошел человек неопределенного возраста, спортивного вида, с совершенно не запоминающимся лицом. Антону Варфоломеевичу показалось даже, что такового у человека и нет вовсе.
— Да-да, — сказал вошедший, — как же вы нас подвели, гражданин Баулин. А ведь судьба человечества была почти что в ваших руках.
— Куда там! — неопределенно отмахнулся Антон Варфоломеевич.
— А это правда, ну все то, что про вас говорили там? спросил человек без лица.
Баулин сделал вид, что не понял вопроса.
— Ловко же вы нас за нос водили! — сказал человек с долей восхищения. — А может, этого послать, как его? — он бросил взгляд в сторону профессора Тудомского, над которым трудились неизвестно откуда и когда появившиеся парикмахеры. Одновременно с двух сторон они ловко лишали Тудомского его знаменитой седой гривы. И тот не роптал.
— А-а… — протянул Антон Варфоломеевич и махнул рукой.
— Понятно. Вы только не волнуйтесь, Майкл… простите, Антон Варфоломеевич. Может, обойдется?
— Лучше бы вы меня послали без подготовки, сразу же!
— Поздно, — устало проговорил человек и вышел. рстриженный Тудомский неприязненно посмотрел в сторону Антона Варфоломеевича и выдавил из себя напряженно:
— Доигрался?!
После этого он опять отвернулся, уставился в стенку. Перерыв кончился. И вновь вспыхнули над столами президиума багровые зловещие буквы. Снова заполнился зал. Все было по-прежнему, кроме одного — место председательствующего занял плотно скроенный невысокий румянолицый человек, обладатель приятного тенорка. Он начал без предисловий:
— А теперь мы рассмотрим другую сторону жизни гражданина Баулина, с которой, видимо, не все присутствующие хорошо знакомы.
Зал оживленно загудел, глаза сидящих засверкали любопытством.
Даже сам Антон Варфоломеевич поднял голову, навострил уши.
— За последние тридцать лет своей деятельности, — продолжил новый председатель, — гражданин Баулин нанес убыток государству, в качестве выплаченных ему зарплат, премий, премиальных за изобретения и рационализации, кандидатских и докторских надбавок, а также гонораров за научные статьи, книги и так далее, в размере двухсот тридцати восьми тысяч ста двенадцати рублей и шестидесяти семи копеек. Подсудимый, вы согласны с нашими цифрами?
— Никогда не подсчитывал, — вяло ответил Антон Варфоломеевич.
— Напрасно.
— Я возражаю! — выкрикнул адвокат, он же зам. — Это были честно заработанные деньги, в соответствии с трудовым законодательством и финансовыми…
— Честно?! Зарплата и премии — за работу, которой подсудимый никогда не выполнял, за изобретения, изобретенные не им, за степени, полученные вы уже сами знаете каким образом?!
— Он был неутомимым организатором, активным общественником, — не унимался зам, — на протяжении всех этих долгих лет Баулин был, можно сказать, генератором идей. Пускай осуществляли их другие, но ведь кому-то их надо было и дать?!
— Организатором он и в самом деле был хорошим. Кстати, не вы ли, уважаемый адвокат, помогли ему сорганизовать, так сказать, строительство загородного коттеджа на отведенные в фонд института средства? Не вы ли, пользуясь своими полномочиями, выделяли на строительство этого, с позволения сказать, домика институтских рабочих?
— А я вообще не пойму, что этот мезавец делает на адвокатском месте? — раздался после долгого молчания голос ниоткуда.
— И вправду?! — Председатель поглядел на зама.
Стремительно вбежавший из задней двери пожарник пронесся, грохоча сапогами по проходу, взбежал на помост и, ухвативши зама крепко за воротник, выволок его с адвокатского места. Через секунду зам уже сидел между Антоном Варфоломеевичем и бывшим профессором Тудомским. Пожарника же словно корова языком слизала.
Воспользовавшись паузой, встал со своего места целитель.
— Я должен заявить многоуважаемому суду, что мой пациент находится в невменяемом состоянии, — сказал он. — Это глубоко и тяжело больной человек, с подорванной непомерным трудом психикой. Он может не выдержать процесса.
Антон Варфоломеевич воспрянул духом, слова целителя пролились на него божественным нектаром.
— А чэго ж он, эсли балной такой, — снова вскочил с кресла гость с Востока, топорща при этом усы и округляя свои масленистые глазки, — чего ж он сэбя в жэртву науке отказался принэсти? Эсли он балной, значит, он обрэчен все равно! А он отказался!!!
Председатель приказал вывести вон усача, что и было сделано.
— А вы, уважаемый доктор, займите-ка пока место адвоката, вам оно к лицу, — сказал он после того, как масленоглазого выдворили из зала. — Пациент ваш прошел медицинскую экспертизу, поводов для тревоги у нас никаких нет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});