итальянской сердечностью, обнял и, пока тот в себя не успел прийти, потащил в дом деловые вопросы обсуждать.
Остальных тут же окружили дети.
— Много их… — пробормотала Алессандра.
Остальные, прижавшись друг к другу, затравленно оглядывались.
Дети стояли напротив, как банда, смотрели исподлобья, каждый выбирал себе по жертве. Лошадь первая настороженно навострила уши, словно что-то чуяла, не нравились ей многозначительные детские взоры. Буржуй хотел было ее успокоить, сказать, что не надо так бояться дивных крошек, но не успел — дети вдруг быстро переглянулись и рассредоточились…
…Когда пришло время делиться впечатлениями, первой выступила Принчипесса. К этому времени двухлетний малыш уже забрался к ней на руки и, усиленно пыхтя, старался расстегнуть медальон на шее. Но Принчипесса до последнего отказывалась верить, ласково старалась отодрать упрямые ручонки.
Оказывается, чтобы Робертино начал улыбаться, ему нужен собственный ресторан и десяток ребятишек.
— Это всем надо, — сентиментально отозвался Томми и погладил по голове трехлетнего ангелочка, который лез по его ноге как по канату и, нахмурив лоб, недвусмысленно тянулся к карману.
А Веро при этих словах вздрогнула и потом уже стояла, не шевелясь, пока два четырехлетних близнеца деловито расшнуровывали ее ботинки, и все убеждала себя, а может, ей все-таки показалось, как Томми про десяток ребятишек говорил.
Хорошая между тем пыталась разжать руки пятилетней малышки, что сошлись на шее у хрипящего Буржуя. И когда уже почти свет померк перед его глазами, пес увидел, как Алессандра взяла ремень, и сразу вернулся к жизни, чтобы досмотреть, чем дело закончится.
И Алессандра ясно донесла свою мысль, завопив, что если три малолетних бандита, которые связали ноги Лошади, повалили ее набок и потащили куда-то в кусты, не отпустят веревку, то она, невзирая на возраст, на восторженные речи про то, что детей бить нельзя, выпорет всех до единого. И рука у нее не дрогнет!
И этот вопль все услышали. Тут же на крыльцо вышла жена Робертино — голубоглазая, изумительно красивая и поистине храбрая женщина. Приподняв бровь, без слов, одним касанием она прогнала детей — те рассыпались по углам как горох — и позвала всех ужинать.
Лошади в тот вечер покушать два раза относили как особенно пострадавшей, а Принчипесса еще потом несколько раз бегала ей компресс на морде менять.
Пока ужин накрывали, Робертино хотел гостиницу показать, но уже в гостиной экскурсия закончилась. Проходя мимо фотографий детей, которые украшали стену, Робертино не утерпел, встал под ними и стал подробно рассказывать о каждом отпрыске. Веро почти сразу же перестала слушать…
В это время Максимильян долго изучающе смотрел на охотничий капкан, который висел над камином. Современное искусство он не понимал и не любил, если только оно не оценено «Солсбери» и есть покупатели.
— Да нет же, — отмахнулся Робертино, — этот сувенир дорог нашей семье как память. Много лет назад я попал в переплет, который мне едва жизни не стоил. Навещал однажды родителей, возвращался домой уже затемно, решил дорогу срезать, свернул в лес и где-то там угодил в капкан. Ногу разодрал страшно. На мое счастье той же дорогой молодой Король ехал. Они с Королевой тогда только-только свадьбу сыграли. Это сколько же лет назад было?! Мы еще совсем мальчишками были. Страшная ночь. Вытащил он меня тогда, домой привез, ногу спас — швы наложил так, что, когда утром лекарь приехал, глазам не поверил.
Хорошая незаметно Максимильяна в бок толкнула.
— Скидку надо просить. Что? Мы же к Королеве едем, а Робертино вроде как ее супругу обязан. Что? Не даст? Ну, попытаться-то стоит!
За ужином ели так вкусно и много, что даже Буржуй, которому всегда чего-то не хватало, был покорен. И ладно, если бы только ели… Оказалось, что у Робертино за домом виноградник разбит, и после ужина он потащил Максимильяна и Томми в погреб, показывать, как вино делать. Буржуй, радостно задышав, за ними увязался. И миску с собой прихватил, на случай, если дегустировать будут.
Жена Робертино пошла детей спать укладывать, а остальные, те, кто остался без надзора, проявляли себя как могли.
Принчипесса нашла на камине коробку сигар для гостей и решила ее опробовать. Хорошая стащила с полки кулинарную книгу Робертино и, забравшись с ногами в кресло, спешно переписывала рецепты. А Веро сидела за столом, ела уже третий кусок шоколадного торта и философски размышляла про себя, что у каждого свой путь к релаксации.
А Алессандра сначала где-то долго-долго ходила, потом пришла и подсела к Веро. Посмотрела преданно и ласково и прошептала:
— Тебе халат нужен?
— Что? — тупо переспросила Веро, стараясь оторваться от шоколада, размазанного по тарелке. Что тут скрывать, последний кусок торта давался ей непросто.
Алессандра заговорщицки огляделась и подвинулась поближе.
— Мы же с тобой в одной комнате ночевать будем?
Веро медленно кивнула. Не нравился ей этот разговор.
— Я проверила номер. Там в шкафу халаты для гостей висят. Они такие мягкие, настоящий итальянский шелк, уж поверь мне. Я хочу их с собой прихватить. Это же отель — за все заплачено.
На лице Веро невольно отразилось сомнение, но Алессандра была очень воодушевлена.
— Там еще тапочки, шампунь и крем. Ты мыться будешь? Ну, я о том… тебе мыло оставить?
В горле сильно першило от табачного дыма, который напустила Принчипесса. Веро, чувствуя, что начинает выпадать из жизни и сознания, энергично потерла лицо. Алессандра, не добившись внятного ответа, ушла, но на ее место тут же подсела Хорошая.
— К тебе Алессандра подходила? — спросила она. — Халаты просила? Ты бы видела эти халаты — мечта, а не халаты. Пусть берет. Тут главное, чтобы она их вынесла незаметно. А потом мы сами их у нее отберем.
Через час из погреба вернулись Робертино, Томми и Максимильян — все они были очень веселыми. Томми нес на руках Буржуя. Кажется, пес был без сознания.
А потом пришла жена Робертино и принесла еще один торт. Она была очень милая. Они с Робертино были прекрасной парой, прекрасными людьми. Они были как родители, которые со всей нежностью пестуют своих птенцов и перед первым отлетом на юг разрешают им попробовать абсолютно все.
Принчипесса, затянувшись сигарой, беспрерывно кашляла, Хорошая, нежно укоряя, стучала ей по спине. Алессандры нигде не было видно. Она, наверное, в это время обчищала комнаты. Веро не выдержала пережитых эмоций и заснула тут же за столом, опустив голову на скатерть рядом с остатками торта. Ее какое-то время пытались разбудить, гладили по голове, трясли. Максимильян даже поливал ее водой — Веро только счастливо улыбалась, это была их