От этих слов, колени совсем ослабели. Я сползла на кровать и пару минут видела только его синие глаза и слышала только его натужное дыхание.
8
Вдох и выдох… выдох и вдох… Уфф…
Я медленно приходила в себя, понимая, что пациенты не ждут. А Рик ждал. Так, как умел только он — долго, терпеливо, ни словом, ни жестом не поторапливая, не выдавая внутреннего напряжения.
Василиск давно обмылся в палатном душе, оделся и медлил, позволяя мне спокойно вернуться к реальности. Протянул руку — и я схватилась за нее. Дернул на себя, и я вскочила на неверные ноги. Рик приблизился, страхуя. Ахнуть не успела, как взгляд его помутнел, засверкал знакомым горячечным блеском, скулы предельно натянулись, а тело окаменело.
— Гон, — сквозь зубы процедил василиск.
Ну ничего себе! Ведь только что у нас все было! Человек бы не смог столько раз подряд заниматься любовью! Что уж говорить о теперяшнем!
— А-а-а скоро закончится гон? — осторожно нащупала я почву, не желая обидеть Рика, задеть чувства.
Он беспомощно пожал плечами, окатил очередным лихорадочным взглядом и выдохнул:
— Обычно месяца два, — и отвернулся, словно не хотел смущать, сбивать с ритма.
Я быстро помылась, тщательно вытерлась белым махровым полотенцем с крючка в душевой и поспешно натянула одежду.
Только после этого Рик повернулся снова — все еще каменный, возбужденный — и расплылся в кривой улыбке.
— Подлатаем народ, и я тебе все расскажу. Про болота. А то пациенты уже теряют части себя, а болота пока держатся.
Я хмыкнула, кивнула и первой покинула палату.
Работы прибавилось. Мамочки-пантеры переполняли приемное, толкались в очередях к хирургам всех специализаций, метались по коридорам в нервном перевозбуждении. Запах тестостерона горчил на языке, смешивался с густым запахом металла, перебивал удушливую лекарственную вонь.
Повсюду царил галдеж — под завязку переполненные гормонами подростки шумели, сопели, перекрикивались и умудрялись даже тут затеять ссоры.
Вездесущие медбратья носились по отделению скорой быстрее пули, предупреждая рукоприкладство, строго-настрого запрещая обращения.
Следом шустрили уборщицы, поддерживая приемное и коридоры в более-менее первозданном и гигиеничном виде.
Ну да! Сезон первых боев в животном обличье… Черт! Вчерашнего что ли мало?
Я позволила себе тяжкий вздох, получила от Рика ободряющее поглаживание по спине, теплый синий взгляд и юркнула в третью хирургическую. Здесь, предсказуемо ждал парнишка из племени рыжих пантер. Редкий вид обитал только в одном из миров перекрестья, и одним из последних перебирался к нам — поближе к неиссякаемой энергии и особенному долголетию.
На самом деле оборотни эти вовсе не были рыжими, как я. Скорее желтовато-оранжевыми, с яркими красными пятнами. Также необычно выглядели и их прически — словно все племя поголовно сделало колорирование.
Обитали рыжие в пустынных землях, и почти сливались с барханами.
Мальчик стиснул зубы, скривился и держался за ухо. Белая тряпка в его руке быстро окрашивалась алым.
Парень беспокойно ерзал на кушетке, наблюдая, как я готовлю дезинфектор — плохой признак, слишком переволновался. Я подошла вплотную, и пациент в ужасе отшатнулся. И я применила старый-добрый трюк для мужчин-оборотней — наклонилась так, чтобы грудь оказалась прямо на уровне глаз мальчика. Настроение больного поменялось в одно мгновение. Парнишка уставился на меня, не моргая, скрестил ноги и быстро сглатывал. Мужчины! Хоть пилой их пили, а базовый инстинкт тут как тут.
Я без усилий убрала руку с окровавленной тряпицей, освободив разодранное в нескольких местах ухо больного. Такс… надо проверить— цел ли слуховой проход. Высокий синий шкаф от пола до потолка содержал инструменты на все случаи жизни. Редкие, вроде тех, что куда чаще используют Лоры или глазники, были заранее стерилизованы и упакованы в специальную герметичную оболочку из прозрачного пластика. Я вытащила лор-трубку и обогнула пациента, нарочито покачивая бедрами. Он начал сглатывать быстрее, немного поерзал на кушетке и затих, не сводя с меня горящего взгляда. Отлично! В нашем случае сразу анестетик вводить нельзя. Поврежденное место сильно припухнет, затруднив диагностику. Я осторожно приложила трубку к уху парнишки. Повреждения есть, но барабанная цела.
Дальше все было просто, как учил Рик. Обезболивающее, дезинфекция, проверка на свертываемость, на заражение, швы, энергия жизни. Раны начали зарубцевываться на глазах, и я кивнула мальчику на дверь.
Он вздрогнул, словно только очнулся, смущенно сполз с кушетки и выскочил вон.
Хорошо хоть этому обращаться не надо — с такой травмой при смене ипостаси проблем не бывает.
Мда! Гормоны, гон, сезонные бои… Я как будто застряла в передаче «В мире животных». Невесело хмыкнув, я позвала следующего пациента.
Дальше все шло как по накатанной.
Медсестры сновали из операционной в операционную — туда, где требовались дополнительные руки, капельницы, уколы, стерилизованные инструменты.
После вчерашнего ночного ада сегодняшние все прибывающие с сезонных боев подростки казались мелочью. Оторванные уши, носы, трещины, переломы, разрывы мышц, сухожилий и связок представлялись сущей ерундой.
Пару раз забегала Латифа. Ставила капельницы моим больным — тем, что потеряли слишком много крови, вводила обезболивающие и раствор для свертывания крови. Мельком обронила, что Маллесу хуже не стало, лечение он получает исправно, и засеменила дальше.
Мне нравилась сегодняшняя рутина. Она позволяла расслабить голову, не думать о нижних мирах и всем, что с ними связано, забыть о Маллесе и хотя бы несколько часов не переживать — выкарабкается ли он.
Ближе к утру, когда ноги и руки заныли, а голова загудела как чугунный котел, за мной зашел Рик.
С порога оптимистично изрек:
— Ну что! Маллес не умер! И в этом его главное на сегодня достижение. Пожалуй, даже большее, чем все остальные достижения в роли главы перекрестных кланов верберов.
Я невольно хихикнула, избавляясь от напряжения смены, а василиск взял под руку и повел в свой кабинет.
…
Чудища злорадно улыбались мне со стен, скалились из банок. Похожий на экзотический цветок фонарь за окном казался белой дырой в сером полотне предрассветного неба.
Прозрачно-янтарные яблочки-китайки переполняли плетеную вазу на столе Рика, источая на весь кабинет медовый аромат. Слишком приторный после дикой смеси лекарств, тестостерона, адреналина и еще бог знает чего в коридорах и приемной, он приятно щекотал ноздри.