Вернувшись, домой и, погрузившись в теплую ванну, Анна вдруг задумалась: интересно, а что же чувствует женщина, принадлежащая Смирнову? Она живо представила себе его крепкую налитую фигуру, его густые волосы, которые, наверное, так приятно было бы перебирать… На свое воображение ей никогда не приходилось жаловаться — оно было даже слишком развито, но уже через минуту постаралась отогнать от себя все мысли о Дэне. Хотя, засыпая, все же подумала, что прошедший день мог бы быть просто прекрасным и работа принесла бы ей радость, если бы… если бы он не держался с ней так холодно. От этой мысли ей стало неуютно, и, проворочавшись с боку на бок где‑то с полчаса, она поняла, что заснуть, скорее всего, не удастся, Анна включила лампу, стоящую на тумбочке возле кровати. Котька, счастливец, спал, зарывшись в одеяло, положив голову на передние лапки. А она раскрыла толстую книгу — ей предстояло выдержать еще одну «белую ночь».
— Знаешь, куда мы сегодня пойдем? — спросил Алексей Лилечку и сам же ответил: — В загс, подавать заявление.
— Ой, что ты? — отозвалась она с радостным испугом. — Так быстро?
— Конечно, — ответил Алексей. — Надо ковать железо, пока горячо, не то я все время опасаюсь: вот уйду на работу, а когда вернусь, узнаю, что мою красавицу увели у меня из‑под носа. Кстати, это тебе. — И он протянул Лилечке крохотный футлярчик.
Уже догадываясь, что там лежит, она поспешно открыла его. Так и есть: в футлярчике лежало изящное золотое колечко с синим камушком. Алексей купил его еще вчера, но Лилечка этого не знала.
Вообще день для нее начался чудесно. Как давно ее не будили ласковым поцелуем, не обнимали и не шептали нежных слов! А завтрак в постель! Один лишь этот завтрак чего стоит! Обычно она сама ни свет, ни заря вставала, чтобы приготовить что‑нибудь вкусное — порадовать своего мужчину. Но, как правило, поев, мужчина благополучно убирался восвояси, возвращался к работе, жене и детям, о существовании которых Лилечке, разумеется, не говорил. Как же удивительно было проснуться и увидеть перед собой поднос с завтраком, с салфеточкой и розой в вазочке, как раз так, как она мечтала! А потом кольцо! И они пойдут в загс! Какой все‑таки хороший гороскоп достался ей на этот месяц. Жизнь стремительно становилась похожей на волшебную сказку. В двадцать восемь лет Лилечка все еще безнадежно верила в чудеса, хотя кто‑то более здравомыслящий наверняка сказал бы, что чудес на свете не бывает.
Через три часа Алексей и Лилечка, скромные и серьезные, отстояв предварительно солидную очередь — в загсах они еще остались, благо желающих жениться и разводиться всегда хоть отбавляй — сидели в уютном кабинете, и улыбчивая представительная дама за столом перед ними весело расспрашивала их о цели «делового визита».
— Что будем делать? Жениться? Разводиться? («Сочетаться», — вспомнил Алексей «Двенадцать стульев», но вслух ничего не сказал).
— Жениться, — смущенно пролепетала Лилечка зардевшись.
— Прекрасная пара, — с видом знающего человека значительно произнесла женщина и даже повторила со смаком: — Пр‑р‑рекрасная!
Смотреть на Алексея и Лилечку и в самом деле было приятно. Они светились счастьем. Алексей выглядел необычайно решительным, каким никогда не был рядом с Анной, даже в тот вечер, когда делал ей предложение. Чувствовалось, что теперь он готов защищать Лилечку до конца жизни. Она же очень мило смущалась и если чуть‑чуть и поплакала, то только от счастья. Глядя друг на друга, Алексей и Лилечка постоянно улыбались.
— Итак, пожалуйста, ваши паспорта. Хорошо, — удовлетворенно произнесла регистраторша и принялась четким почерком заполнять соответствующие графы бланка.
Лилечка рассеянно, все еще не веря своему счастью, смотрела на движения ее руки и вдруг… замерла от ужаса. Не веря своим глазам, она пригляделась внимательнее. Сомневаться не приходилось: на сероватой бумаге бланка большими буквами было напечатано: «Заявление о разводе». Служащая загса перепутала бланки. Сердце Лилечки сжалось: неужели эта ошибка не случайна? Неужели она означает, что их счастье будет недолгим?
Лилечка беспомощно, еще толком ничего не понимая, глянула на Алексея и увидела, что он тоже смотрит на злополучный бланк с недоумением. У нее потемнело в глазах…
— Господи, да что же я делаю? — весело вскричала служащая, затем смяла листок и бросила его в корзину для бумаг. — Не тот бланк взяла. Ничего, — успокоила она Лилечку, заметив ее волнение. — Это последний развод в вашей жизни, больше не будет, я вас уверяю.
Лилечка, неуверенно улыбаясь, кивнула.
Напоследок служащая загса, то ли желая загладить свою ошибку, то ли просто в рекламных целях, надавала им кучу рекомендаций по поводу проката свадебных платьев, лимузинов, фотографов и операторов, так что под конец беседы будущие молодожены оказались завалены визитными карточками и рекламными проспектами. Все еще не веря своему счастью, которое должно будет официально осуществиться ровно через месяц, Лилечка и Алексей почти выбежали из загса, держась за руки.
— Послушай, — весело спросила Лилечка, доставая из сумочки стопку проспектов, — как ты думаешь, нам это пригодится?
— Думаю, да, — откликнулся Алексей. — Тебе ведь все‑таки хочется настоящую свадьбу с белым платьем, фатой, праздничным тортом и гостями?
— Да, наверное, — неуверенно протянула Лилечка. Она вспомнила, как еще в детстве, мечтая об этом событии, шила своим куклам свадебные платья из обрезков тюля и с сожалением, как будто прощаясь с мечтой, тихонько вздохнула. Потом сказала: — А знаешь, мне все равно, главное, что мы с тобой будем вместе. Правда, все равно. И нам ведь почти некого приглашать, так что, если хочешь, давай просто распишемся и все.
Алексей внимательно посмотрел на нее: если вообще такая маленькая добрая женщина способна выглядеть воинственной, то в этот момент она была именно такой, несмотря на то, что глаза ее сияли от счастья и от слез одновременно. И, прочтя в них все, о чем она думала, он решительно возразил:
— Ну уж нет. Если ты и отказываешься от пышной свадьбы, то белое платье я тебе все равно гарантирую. И поездку на юг тоже.
— Ой, правда? — засветилась Лилечка.
— Правда‑правда, — скороговоркой подтвердил Алексей.
Он поднял ее на руки прямо посреди улицы и закружил. Многие, кто проходил мимо них в ту минуту, улыбались. А потом они долго и весело целовались в первой попавшейся подворотне, как будто им было по четырнадцать лет и они бегали тайком на свидания, запретные, а потому такие сладкие.
Сергей курил. Это была, наверное, уже десятая сигарета за утро. Значит, сегодня Черкасова пойдет на съемки в студию этого Смирнова. Готовить сюжет о новой коллекции одежды, как он понял. Ну‑ну, теперь это называется так. Он вспомнил Анну, выходящую с большим букетом цветов из ресторана, где она сидела с Дэном, и невесело усмехнулся. Лицо у нее тогда было какое‑то счастливое и смятенное одновременно. Да, жаль. Жаль, что единственная настоящая соперница, достойная его, ведет себя не лучше, чем самая последняя… Сергей вспомнил ту глупую девчонку, которую недавно приводил к себе, и безнадежно махнул рукой.