Рядом с ними я почувствовала себя очень неловко — невысокая и щуплая, в комбинезоне, выглядевшем на фоне их одежд крайне странно.
— Это Суоми. Ваша госпожа. У вас есть три часа, чтобы подготовить ее к завтраку. Ждем тебя, Суоми, в розовой комнате.
Все вокруг было настолько нежным и красивым, что я даже не фыркнула, услышав название "розовая комната". А когда две рослые служанки отодвинули в сторону кисейный занавес, я увидела здесь же, в спальне, купальню в форме большой раковины. Она была наполнена дымившейся кристально чистой водой.
14-1
Появившиеся из ниоткуда двое рослых слуг внесли в комнату еще один чан, уже наполненный водой. В нем спокойно мог поместиться человек. Я только удивилась силе этих слуг, с такой легкостью несших тяжелый чан. Как только они вышли из комнаты, служанки взялись за меня.
Очень осторожно, мягко и в то же время настойчиво они раздели меня. Да так быстро, что я и глазом моргнуть не успела. Мне убрали вверх волосы, закрутив их на макушке и прикрыв тонкой тканью, помогли забраться в чан.
И вот тут началось самое настоящее чародейство. Меня обмазали с ног до головы какой-то грязью. Я уже начала немного нервничать, когда каждая клеточка моей кожи запылала. Терпимо, но все же… Но эту грязь тут же смыли, а вместо нее нанесли розовую суспензию с очень приятным запахом. Несколько минут — и в ход пошли мягкие рукавички, надетые на руки служанок. И если сначала я ойкала и пищала, когда по моей коже проходились особенно жестко, но после даже стала получать от этого действа удовольствие. На лицах служанок я то и дело ловила едва уловимые улыбки. Надеюсь, они улыбаются по доброте душевной, а не насмехаясь надо мной. Не осталось ни единой части тела, где бы ни прошлись эти «рукавички». Тело мое горело и от обилия процедур, и от смущения.
Наконец приятная экзекуция закончилась. Мне помогли встать, сполоснули из хрустальных кувшинов чистой водой и… помогли перейти в ванну-раковину. Я и не заметила, когда в воду успели бросить лепестки цветов. Они плавали яркими пятнышками на поверхности, наполняя воздух дивным, расслабляющим ароматом. Стоило только мне погрузиться в воду, удобно устроив голову на бортике, как вода забурлила, поднимая со дна раковины тысячи пузырьков. Они обнимали мое тело, а затем лопали, забавно щекоча меня и успокаивая разгоряченную кожу. А после того, как служанки взялись за мои волосы, намыливая, ополаскивая и расчесывая их, я и вовсе оказалась в нирване. И даже то, что на моем теле больше не осталось ни единого волоска, перестало меня волновать. Да такой негой можно наслаждаться вечно!
Так я и пронежилась все отведенное мне время. Усталость от тяжелой ночи растворилась, оставив после себя лишь истому и странное предвкушение. Не похоже было на то, что в этом дворце меня будут мучить и обижать. Я очень на это надеялась.
Я любовалась своим отражением в идеально ровной поверхности серебристого кристалла. Смотрела на себя, и не узнавала ту Суоми, к внешности которой уже привыкла. То же лицо сердечком, те же широко распахнутые глаза. Те же волосы, но на этот раз они выглядели совершенно по-иному. Две пряди, собранные у висков, завиваясь и образуя обруч, скреплялись сзади сверкающим украшением. Вплетенные в них нити с жемчужинками ярко переливались перламутром на фоне темных, блестящих волос.
Я приподняла край длинной туники, доходящей до середины икры, и полюбовалась полупрозрачными шароварами кремового цвета. Широкая резинка, удерживавшая их, была настолько свободной, что штанишки вольготно болтались на бедрах, выставляя на обозрение пупок и большую часть живота. Сначала, обнаружив, что они едва прикрывают девственно чистый лобок, я смутилась. Но успокоилась, когда служанки надели на меня тунику из тонкой, но плотной ткани. И пусть разрез на груди и был очень глубокий, все же эта туника, усеянная по низу рукавов и подола сверкающими камешками нежных оттенков, скрывала все, что должно быть скрыто. Шароварчики, собранные тонкими резинками на узких щиколотках, кокетливо выглядывали из-под туники. Светлые туфельки-шлепанцы с затейливой вышивкой оказались как раз мне в пору. Одна из служанок, надевавших их мне на ногу, удивленно поцокала языком и даже пробормотала себе под нос:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Какая крошечная ножка…
Идя по светлым коридорам вслед за слугой, я ощущала себя настоящей принцессой. Никогда в жизни я даже представить не могла себе, что бывают такие красивые, и в то же время удобные одежды. И даже впервые в жизни я почувствовала себя красавицей.
Предстоящая встреча с теми, кому предстояло стать моими мужьями, пугала меня и заставляла нервно сжиматься кулачки. Слишком хорошо я помнила то, как они похотливо держали меня в своих объятиях там, у озера. А теперь я, по собственной воле, отдалась им в руки. Надеюсь, моя жертва будет не напрасной, и вскоре моя семья сможет облегчить себе жизнь с помощью даров, отданных за меня.
В какой-то момент из коридора мы попали в помещение, показавшееся мне смутно знакомым. Высокие колонны, увитые ледяными лианами с огненными цветами, чаши с торчащими из них кристаллами-сосульками и ярким огнем, жадно облизывающим их. Я уже видела подобную комнату. В своем сне. Поэтому, когда слуга толкнул, открывая передо мною створки двери, я закрыла глаза, ожидая, что мой сон превратится в явь. Сделав шаг, я так и замерла, не открывая глаза.
Вздрогнула, скорее почувствовав, чем услышав, как закрылись позади меня двери. Легкий ветерок всколыхнул навстречу мне воздух, окутав нежным, пьянящим ароматом. Мне даже показалось, что я и вовсе стою не в помещении, а под открытым небом.
Занятая своими мыслями и впечатлениями, испуганно вздрогнула, когда совсем рядом раздался голос:
— Наша ария, кажется, спит на ходу.
И тут же почувствовала легкое прикосновение к щеке, шее. Изнемогая от волнения и любопытства, открываю глаза и тону в темном взгляде с искрящимися в нем льдинками. Его лицо слишком близко находится к моему. Он смотрит на меня с каким-то холодным ликованием, будто радуясь победе или тому, что я, наконец-то, принадлежу ему. Креззо пришлось наклониться, чтобы посмотреть мне в глаза. Сегодня его волосы высоко подняты и подвязаны синей лентой. И все же он ничуть не выглядит женоподобно. А как-то слишком уж мужественно и уверенно. Может, виной всему квадратный волевой подбородок и длинный прямой нос с высоко вырезанными крыльями.
И губы…
Вот тут я уже зависла по-настоящему. Я бесстыже пялилась на эти казавшиеся твердыми губы и только и думала о том, поцелует ли он меня?
И он поцеловал. Сначала он просто приблизил ко мне губы так, что я смогла вдохнуть его дыхание. Свежее, морозное. Не леденящее, а освежающее, словно брызги воды у водопада. А затем и прижался ими, ничуть не насилуя, а словно ожидая согласия.
Стоило только мне приоткрыть губы, как он, позабыв о спокойствии и деликатности, ворвался в мой рот. Его руки мгновенно оплели меня, приподнимая вверх по его телу. Повиснув в воздухе в его руках, словно кукла, я животом ощутила его дикое, животное возбуждение.
А его язык полностью заполнил мой рот, безобразничая с такой силой и скоростью, что я попросту потерялась в своих ощущениях. Новых, жарких, головокружительных. Между его порывами я не успевала ни вздохнуть, ни ответить. Он был везде: обвил змеей мой язык, прошелся по зубам, будто пробуя их остроту, пощекотал внутреннюю часть губы. И вдруг с силой втянул в себя мой язычок. Незнакомая ранее с такой лаской, я пискнула, пытаясь отстраниться. Но он уже посасывал мой язык, прикусывал и опять обнимал его своим языком так, что голова кружилась, заставляя меня позабыть обо всем на свете.
14-2.
— Осторожнее, братишка. Как бы наша девочка не забыла, как дышать, — раздался за спиной голос огненного брата и по ребрам, по животу заскользили, вырывая меня из прохладных объятий его руки-змеи.
Оказавшись на мгновение в воздухе, без опоры, лишь удерживаемая на весу жалящими жаром руками, я резко вдохнула, стараясь унять скачущее в груди сердце.