не стемнело. Соскучилась по отцу. Скоро рассвет, им пора собираться и двигаться в путь. Андрей потихоньку, чтобы никого не разбудить вышел из шалаша. Стало зябко — судя по всему, осень близка. Надо торопиться. Столько дел еще в каньоне — и еду надо готовить впрок для подросшего народонаселения, и к зимнему нападению готовиться. То, что оно непременно произойдет, он не сомневался. Правда, до каньона еще надо дойти без приключений, знать бы точно, куда делись темнокожие, оставившие следы на заброшенной стоянке большеносых. В пути они весьма уязвимы, двигаться придется медленно и по обходной дороге, поскольку с ними женщина и дети, которые не смогут преодолеть Длинную гору.
— Все уже готовы, Эссу, — как всегда неожиданно появился Рэту. — Это Эхекка, его мать и мать Эрита имели одного отца. Он очень быстрый —, представил он стоящего рядом подростка.
Парень лет 15 с типичной для этой семьи внешностью — рыжий и жилистый. Эрит вполне себе на уме, «всегда так быть, всегда так быть», а сам отправил доверенное лицо, родственника, чтобы на всякий случай застолбить место в новой семье.
Все-таки удобно в каменном веке переезжать с места на место. Всех вещей у Эдины собралось три мохнатые шкуры криворога, скрученных в свертки, короткое копье Лэнса, один каменный нож, и на этом, пожалуй, все. Андрея заинтересовал странный вид кожаных ремней, которыми были обвязаны шкуры. Потрогал пальцем и опешил. Это были не ремни, а веревки.
— Эдина, где ты это взяла?
— Это же дыр-быр…
Расспросить бы поподробнее, да времени нет. Надо выдвигаться. Но настроение уже улучшилось. Веревка — это прогресс. Где веревка, там и полотно, а это уже нормальная одежда, а не шкуры. А также тетева для лука и много еще чего полезного. Прощанья как такового не было, пришел Эрит, молча качнул своей пегой бородой и на этом все.
Шли очень медленно. Андрей взял Имэлу на руки, а когда устал, то передал Эдине. Вроде теперь быстрее дело пошло, но таким темпом, да по длинной дороге, неделю до каньона будут идти.
— Осликов бы сюда или лошадей и за пару дней бы были на месте. Но где их взять-то, — с грустью подумал он. — Так и будем гурьбой ползти.
А ведь их толпа прекрасная мишень для темнокожих стрелков из лука.
— Рэту, ты иди впереди и внимательно смотри по сторонам, но не пропадай из поля зрения. За тобой мы с Эдиной и детьми, а сзади Эхекка. Если увидишь опасность, то сразу кричи.
К вечеру дошли только до бывшей стоянки большеносых, где и заночевали. Но сворачивать завтра к Длинной горе они не будут, а пойдут в обход.
Глава девятая. Засада
— Вместе весело шагать, по просторам, по просторам, — мурлыкал себе под нос незатейливую песенку Андрей.
Он никак не мог вспомнить слова второй строчки этого детского произведения. Круглая гора осталась далеко позади, шел третий день их возвращения домой. Никто их за это время не побеспокоил и тревога по поводу исчезнувших куда-то кроманьонцев постепенно утихла. Вокруг до горизонта простиралось обширное нагорье с редким невысоким кустарником. Им надо пересечь его и спуститься на равнину, пройти вдоль горной гряды и дойти до «Трех зубов». По словам Рэту для этого им нужно еще два дня.
–..и конечно припевать, лучше хором, лучше хором, — обрадовано продолжил он всплывшие в голове строки.
Эдина покачала головой. Ее мужчина после того, как вернулся с Холма Ушедших, стал другим человеком. Она не совсем понимала его речь, его поведение стало каким-то легкомысленным, а поступки противоречили всему ее жизненному опыту. Вместо того, чтобы вернуться после отсутствия в свою семью он завел новую. Зачем? Ей не нравились эти перемены. Не стоило ли и в самом деле надо отрицательно ответить на вопрос Эрита, тот ли это Эссу, которого она знала до того, как его отнесли на Холм Ушедших. Но что потом, доедать остатки за Эпеем, его женщиной и детьми? А скоро холода, которые всегда приходят неожиданно. Каждую зиму умирает много детей, а если Эпей несколько дней не принесет еды, то им бы было тяжело выжить. А этот новый Эссу обещал, что у них никто не голодает.
Андрей чувствовал холодное отношение к себе этой высокой светловолосой женщины, которая вот уже как три дня снова стала его женой. Сначала он даже решил, что это обычное дело в это суровое время, когда не до сюсюканий и все силы брошены на выживание семьи. Но, поразмыслив, отверг эту версию, Грака и Рэту вели себя совсем по другому — мало чем отличаясь в поведении от пар его времени. Значит, она глубоко привязана к тому прежнему Эссу и еще не готова принять его. Ну что же, он подождет.
— Папа, папа, делать свисток, — заканючила Имела.
Опять потеряла игрушку, вот уж кто-кто, а маленькая девочка льнула к нему всю дорогу. Андрей постоянно брал ее на руки, когда она уставала, сделал в первый же день пути свисток, чем привел ее в восторг и научил слову «папа» вместо «Эссу», а еще всегда давал лучшие куски добытой птицы на привалах. А вот с Лэнсой контакт только налаживался — сын Эссу предпочитал проводить время или впереди их маленького отряда с Рэту, или позади — с Эхеккой.
— Как-то тихо стало здесь, Эссу. Раньше бы мы уже встретили или охотников из семьи большеносых, или семьи Граки, или нашей семьи. Иногда сюда проникали охотники, которые живут за холодной рекой, но они приходили совсем редко и только зимой, когда она замерзает. Завтра мы пройдем рядом с ущельем, где течет эта река. На той стороне не был никто из семьи с Белой Горы, — разговорился вечером Рэту.
— А много семей на том берегу?
— Не знаю, большеносые иногда ходили туда, даже брали женщин из их семей и отдавали им своих. А мы — никогда.
По всему выходило, что дальше в горах Центрального массива живут дальние родственники большеносых.
— А белогорцы почему не ходили? Река не такое уж и непреодолимое препятствие, вдруг там зверя много.
— Мы с равнины когда-то перешли в горы, а они были здесь всегда. Может даже никогда и не видели темнокожих. А добычу с той стороны далеко до стоянки таскать, если даже повезет и собьешь копьем криворога.
Кожа на груди под шкурой зудела, Андрей усиленно ее расчесывал. Искупаться бы сейчас в «дагаре» ручья каньона, подправить отросшую бороду, надеть чистое белье. Мечты.
— Рэту, а как делают