Читать интересную книгу Сила меча - Дмитрий Тедеев

А причина была проста. С нового места мне хорошо была видна Люба, она теперь находилась наискосок впереди меня. Я давно втайне мечтал пересесть к Сорокину, но если бы я сделал это сам, начались бы неизбежные пересуды, и моя тайна могла бы открыться. А сейчас хоть какой‑то повод был, и не воспользоваться им я просто не смог удержаться. Теперь можно было почти постоянно смотреть на Любу рассеянным задумчивым взглядом, делая вид, что весь поглощён проблемами решения квадратных уравнений. Люба иногда поворачивала голову в мою сторону, и я смущённо утыкался в тетрадь. И через минуту снова смотрел и не мог насмотреться на свою тайную любовь.

На перемене я начал было объяснять причину моего бегства Сашке, но оказалось, что он уже догадался обо всём сам. Мой друг знал меня слишком хорошо, чтобы пытаться от него скрыть влюблённость. Сашка легко и охотно простил мне мою “измену”. Мы сидели с ним за одной партой с первого класса, но он не был сейчас обижен на меня, улыбался весело и понимающе.

На уроке географии я остался сидеть с Вовкой, объяснив учителю, что “так распорядилась Светлана Васильевна”. Географ был настолько ошарашен тем, что Светлана Васильевна сумела добиться подчинения себе, да ещё в такой деликатной области, как кому с кем сидеть, что даже посочувствовал мне (он знал о моей старой дружбе с Сашкой) и предложил свою помощь, взялся уговорить нашу классную “отменить своё распоряжение”. Я, разумеется, мужественно отказался, заявив, что свои проблемы привык решать сам.

В классе уважительно загудели. Народ восторгался моим самоотверженным мужеством и осуждал бедную Светлану Васильевну. Вот чёрт, потянуло меня за язык, теперь как бы у Светланы Васильевны не начались из‑за меня неприятности…

Я сидел, смотрел на Любу и думал не о географии, а о предстоящей драке. Страха по–прежнему не было, но накатила какая‑то грустная задумчивость. Если Тайсон всё‑таки меня “сделает”, что подумает Люба? Будет ли ей меня хоть немного жалко? Вспомнилась песня Барда, которую я слышал на Тарханкуте в Бухте и запомнил тогда почти сразу.

В час, когда труп мой спелый

Верный мне враг зароет,

Женщина, вспомни тело,

Тело моё живое…

Но не рыдай над трупом

Щедро и даже скупо.

Куколка вряд ли знает,

Кто из неё вылетает:

Бабочка или муха…

Будет ли, если что, вспоминать меня Люба? И кто, в самом деле, “вылетит” из меня, “если что”? И вылетит ли вообще?

Прости, что зашёл в твой сон,

Уже не приду живой,

Давай, принимай поклон!

Я – ангел–хранитель твой…

В моём челноке – дыра,

Поймал на реке таран,

Меня прострелил вчера

С испугу один болван…

Что, если и меня “с испугу” продырявит Тайсон? Ведь все уверены, что у него всегда при себе нож. Настоящий нож, а не маникюрные ножницы, которыми брал меня “на понт” Питон… Да нет, не должен. Олег говорил, что за Тайсоном ничего серьёзного на самом деле пока нет. Пока… Но ведь и в самом деле, про нож Тайсона только говорят, никто его на самом деле не видел…

Всегда, пока ты помнишь обо мне,

Любимая, любимая,

Я буду приходить к тебе во сне,

Любимая…

Будет ли, “если что”, Люба, помнить обо мне, пускать в свой сон? Если бы знать…

С тобой мы встретились, когда

На Тарханкут сошла звезда

Каникула, Каникула,

С волной на бережок легла

И радость жизни мне дала,

Ты мне да… тьфу, блин,… тебя дала, тебя дала…

Когда я позапрошлым летом на Тарханкуте слышал эту песню, то ещё не был влюблён, загадочная звезда ещё не дала мне радость моей жизни Любу. Почему же песня так волновала меня и тогда? Почему у меня, тогда ещё совсем сопляка, которому только–только исполнилось тринадцать, сжималось сердце от сладкой тоски? Что это было? Предчувствие? А может быть, не было бы той песни – и не было бы теперь этой влюблённости? Может быть, и правда “вначале было слово”?..

Вот наконец закончился шестой урок, и толпы старшеклассников повалили в глухой угол школьного двора, отгороженный мастерскими. Событие ожидалось совершенно неординарное, и всем хотелось при нём присутствовать. Ко мне относились уже не как к спятившему придурку, не как к лёгкой добыче грозного Тайсона, теперь уже, как рассказал мне Сашка, всерьёз обсуждались мои шансы не только на достойное сопротивление, но даже и на победу.

Когда в окружении “шестёрок” появился Тайсон, я с первого взгляда на него я понял, что хоть он и надломлен, но сдаваться вовсе не собирается. Он как‑то сумел собраться, настроить себя на серьёзную драку, в которой будет решена его судьба, сумел собрать остатки своего мужества

Фактически он тоже явно настраивал себя на иай учи, пытался войти в состояние готовности убить или умереть. По слухам он был редким мастером вводить себя в такое состояние. Ну что ж, посмотрим. Один раз уже он сегодня сломался. Причём сломался легко, без боя. До конца выправиться после такого – невозможно, сломленный до боя сломается и в бою. Вопрос только в том, как быстро это произойдёт.

Я вдруг с ужасом почувствовал жалость к своему не имеющему никаких шансов противнику. Отчаянно и торопливо скрутил, задушил эту жалость, заставил вспомнить обещание, данное Олегу, страшную клятву, данную самому себе – ни за что не жалеть Тайсона.

— Ну что, Дебил, пришёл прощения просить? – улыбаясь, Тайсон подходил ко мне танцующей боксёрской походкой.

Я открыл рот, чтобы достойно ответить, и тут же в глазах вспыхнули искры. Тайсон сумел ударить совершенно неожиданно, без замаха, в момент, когда я этого меньше всего ожидал.

Через мгновение я уже быстро и легко перемещался, маневрировал, защищаясь от бешеного натиска Тайсона, сбивал его атаки оплеухами, как вчера с Олегом. Получалось неплохо, очень даже неплохо, отчаянные наскоки Тайсона “проваливались”, удары не находили цель. А сам он уже получил несколько оплеух от меня. Довольно увесистых, хотя и не очень точных, задевших его вскользь. Восторженный рёв, который подняли было “шестёрки”, предвкушая быструю и лёгкую победу своего “босса”, быстро затих.

Всё происходило как нельзя лучше. Тайсон был совершенно беспомощен сейчас передо мной. Хоть Олег и говорил, что Тайсон – классный боксёр, но до самого Олега ему было очень далеко. А мне и от атак Олега удавалось как‑то защищаться. Вот только я чувствовал, что левый глаз заплывает. Ох и фингал будет! Прав был Олег, когда говорил, что синяков мне так или иначе не избежать, то есть практически ничем в драке с Тайсоном (в отличие от Тайсона) не рискую. Но обидно‑то как! На такую дешёвую наживку клюнул! Точно так же, как и с Бурым вчера, когда тот ударил и тоже попал! И тоже именно в момент, когда я собирался отвечать на его дурацкий вопрос!

А ведь Олег приучал нас не поддаваться на такой фокус. В шутливой форме, но часто приучал, очень часто. Когда он затевал с кем‑то из нас возню, шуточный поединок, то обычно в самый разгар его с озабоченным видом неожиданно задавал какой‑нибудь вопрос, например: “А что это у тебя с ногой?!” Все мы знали про эти Олеговы фокусы, но всё равно очень часто на них попадались. Если доверчивый соперник опускал взгляд, чтобы посмотреть, “что у него с ногой”, или открывал рот, чтобы ответить, Олег тут же мгновенно с ним расправлялся, обозначал резкий “убойный” удар или выполнял бросок, болевой контроль. “Это нечестно!” – возмущённо вопил застигнутый врасплох пацан. “Зато – эффективно!” – довольным голосом неизменно отвечал наш тренер.

Да уж. Что эффективно – так это точно. Ведь Тайсон совершенно также захватил врасплох и тоже чуть было не “сделал” меня. Как Олег. Только, в отличие от Олега, “сделал” бы он меня не в шутку, а вполне по–настоящему.

Напор Тайсона ослабел. Да, не позавидуешь ему. Единственный свой шанс – застать меня врасплох и одной бешеной атакой закончить бой – он уже “стратил”, второго я ему не дам. Что он делать‑то теперь будет?

Будто отвечая на мой немой вопрос, Тайсон пнул меня ногой в пах. Вернее – попытался пнуть. Да, ногами бить он вообще не умеет. Я легко сблокировал, продолжил удар, одновременно поворачивая бёдра, смещаясь чуть в сторону. И выдернул его ногу вверх.

Опорная нога Тайсона тоже вылетела в воздух, он всем весом тяжко грохнулся с высоты на локти, ударился о землю затылком. Да, падать он умеет ещё хуже, чем бить ногами. После такого падения другой бы ещё пару минут отлёживался, пережидая острую боль в отбитых локтях, шум в голове, восстанавливая сбитое дыхание. Но Тайсон поднялся сразу. Тяжело, но сразу.

Я даже почувствовал невольное уважение к нему. Всё‑таки он – боец. Не такой уж грозный и умелый, как представлялось, но боец. Который не собирается сдаваться. Хотя наверняка уже понял, что “ловить” в этом бою ему нечего.