Ущерб? — подумала Марджори. Возможно, креслу мы не причинили вреда. Но с этого момента ей вдруг стало ясно, что она перестала быть прежней Марджори.
— Это кресло, — язвительно заметила она вслух, — лет десять как умоляет о ремонте. А то и все двадцать.
— Но ты не можешь отрицать, что оно добавляет моему офису определенный шарм. Не этого ли всегда пытаются добиться дизайнеры интерьеров? Так о чем мы говорили до того, как ты попыталась разломать мое кресло?
С какой стати он намекает, что она проделала все это нарочно? Собрав остатки достоинства, она сказала:
— Я забыла.
Марджори с опаской присела на край стула, уже несклонная доверять находящимся в офисе предметам с ножками.
А также и Фрэнку, подумала она. Ему, похоже, весьма понравилось лежать, притворяясь, что он едва способен шевелиться, а стоило ей запротестовать — он без труда поднялся.
— Ну а я не забыл, — сказал Фрэнк. — Ты поздравляла меня, и мне показалось, что ты нашла весьма оригинальный способ выразить свою благодарность. Теперь, думаю, пришло время поговорить о выигранном на пари обеде.
— Я не должна тебе никакого обеда. Но уверена, что ты будешь дуться и ворчать…
— Я никогда не ворчу и не дуюсь.
— А еще хуже того, начнешь угрожать мне судебным преследованием, если я откажусь…
Фрэнк утвердительно кивнул.
— Ты правильно понимаешь. Это именно мой стиль. Так как насчет нашего соглашения?
— Никакого соглашения не было, но я заплачу за твой обед. Куда бы ты хотел пойти?
— В «Эдем».
— Но это же… — Марджори умолкла. Почему бы ей не пойти с Фрэнком в «Эдем»? Пока он не начал настаивать на какой-нибудь забегаловке, где она будет чувствовать себя не в своей тарелке.
— Либо он, либо бар «У Валентайна», — добавил он. — Обстановка там попроще, зато бифштексы и гамбургеры не хуже.
Другими словами, это забегаловка, подумала Марджори.
— Я никогда не слышала об этом баре.
— Неужели? Ну да, конечно, он находится в Далласе, но…
— Тогда пусть будет «Эдем», — сказала Марджори. — Потому, что я обещала вечером заехать в клинику и не успею вовремя вернуться из Далласа.
Фрэнк поднял брови.
— Что еще за клиника? Думаешь, тебе потребуется промывание желудка?
— После обеда в «Эдеме»? Типун тебе на язык.
Марджори старалась не смотреть, как он застегивает рубашку, опускает рукава, вставляет запонки в манжеты и завязывает галстук. В его четких движениях не было ничего лишнего, и вместе с тем их отличала чувственность. Марджори была уверена, что он не отдает себе отчета, как плавно скользят его пальцы по тонкой материи, но от каждого движения сладостная дрожь пробирала ее, словно он прикасался к ее коже, возвращая ее к тому моменту, когда она, лежа на нем, ощущала тепло его тела. Ну что за фантазии, сказала она себе.
— К счастью, — тихо произнес Фрэнк, поправляя галстук, — под галстуком не видно вырванных тобой пуговиц. Ах, Марджори, как же тебе не стыдно!
Он надел пиджак и открыл перед нею дверь. Секретарши в приемной не оказалось, и свет там не горел.
По-видимому, уход секретарши не удивил Фрэнка, он достал из кармана связку ключей и запер дверь.
— Несомненно, Эмилия не решилась зайти попрощаться из опасения помешать происходящему.
Марджори сделала вид, что не слышит его.
10
Солнце клонилось к западу, окрашивая вершины расположенных вдалеке гор в розовый цвет. На улице, направляясь к «Эдему», они могли составить лишь мимолетное впечатление о красоте окружающей природы, но из ресторана, расположенного на верхнем этаже самой высокой гостиницы в городе, картина будет впечатляющей.
Ожидая метрдотеля в фойе ресторана, Марджори пыталась разглядеть постоянно меняющуюся панораму раскинувшихся на горизонте гор. Но для этого ей пришлось вытягивать шею, и, устав от этой неудобной позы, она стала рассматривать затемненный зал ресторана. Там, возле бара, виднелись фигуры ранних посетителей… Она заморгала и замерла на месте.
— Что случилось? — спросил Фрэнк.
— Мне показалось, что я заметила Дьюэллов.
— Полу и Марка?
Марджори кивнула, но в этот момент к ним, улыбаясь, подошел метрдотель.
— Мисс Стоун, есть прекрасный столик на двоих. Или вы ожидаете друзей?
— Нет, нас только двое, — сказал Фрэнк. — И у нас особое торжество, поэтому мы бы хотели, чтобы нам не мешали… Черт возьми, Марджори, для меня это действительно особое торжество — я здесь впервые. Почему ты наступаешь мне на ногу?
— Разве? — самым любезным тоном спросила она. — Извини. В следующий раз я прицелюсь получше и врежу тебе по лодыжке.
Смущенный метрдотель проводил их к столику, расположенному у окна, откуда в настоящий момент открывался вид на простирающиеся внизу равнины.
— Жаль, — разворачивая салфетку, посетовала Марджори. — Когда мы совершим пол-оборота, закат уже догорит.
— По крайней мере, сейчас солнце не будет светить нам в глаза. Где ты видела Дьюэллов?
— Прямо напротив нас. Но, кажется, я ошиблась.
— Неудивительно, что ты не можешь выкинуть их из головы, хотя, полагаю, они вполне могли прийти сюда побеседовать.
— Почему?
— Потому, что здесь они не смогут орать друг на друга.
— Неплохое предположение. Есть люди, которым я бы посоветовала так поступить, но чете Дьюэлл вряд ли это поможет. Им более пристало отправиться в какой-нибудь бар, чтобы там устроить потасовку. — Она раскрыла меню и посмотрела на Фрэнка. — А с чего это ты заявил, что никогда не был здесь? Когда мы заключали пари, ты упомянул, что уже выбрал ресторан. Разглагольствовал о замечательных бифштексах, а это значит, ты наверняка бывал здесь раньше.
— Хм, — мягко произнес Фрэнк, — ты, кажется, сказала, что никакого пари не было.
Марджори смутилась.
— Верно, не было. Но…
— Тогда это не будет считаться расплатой за проигранное пари. Вот когда ты решишь признать свое поражение, мы отправимся в мой любимый ресторан.
Марджори сердито взглянула на него.
— Ну что за ерунду ты несешь… Ладно, Макензи. Раз мы уже здесь, то поедим, и я расплачусь. Но разговаривать с тобой при этом мне совсем не обязательно.
— Тень Дьюэллов все еще витает над тобой, — пробормотал он. Но слова Марджори, видимо, мало смутили его, потому что, просмотрев меню и отложив его в сторону, он начал рассказывать ей о забавном эпизоде, произошедшем в суде на этой неделе.
Через пару минут Марджори сдалась. Он был так обаятелен, а история оказалась настолько смешной, что невозможно было пропустить ее мимо ушей. Да и с какой стати портить себе аппетит, изображая недовольство?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});