эти тревожные мысли и ускоряю шаг.
Не стоит себя накручивать. Он, вероятно, принадлежит кому-то, кто живет поблизости или просто в гостях у соседа.
Я пытаюсь убедить себя в этом, но внутренний голос продолжает настаивать, что что-то не так.
Я чувствую, как к моему горлу подкатывает тошнота, и мое беспокойство только усиливается.
Господи, пожалуйста, пусть это будет просто паранойя.
Подрагивая от холода и навязчивого страха, я продолжаю идти по улице, стараясь сфокусироваться на дыхании и подавить внутренние тревоги. Быть настолько напуганной одним автомобилем — это как-то глупо. Возможно, я просто устала, и мне просто нужно отдохнуть.
Но в глубине души я не могу отделаться от страха.
Когда я думаю об этом, на ум приходит только одно объяснение: Андрей.
Может ли он быть настолько обеспокоен, чтобы следить за мной? Или, может быть, его забота обернулась паранойей, и он теперь подозревает меня в чем-то? Неужели он действительно нанял кого-то следить за мной?
Этот сценарий кажется бредовым. Невозможным. Но, если я не права, и это кто-то другой, я в полной заднице.
Каким бы ни был ответ, мне это совсем не нравится.
Я, смотрю на черный внедорожник на углу и понимаю, что единственный способ развеять свои опасения — это поговорить с Андреем напрямую.
Когда я набираю его номер, моя рука слегка дрожит. Мое сердце колотится, ожидая его ответа.
Пока гудки идут, я продолжаю идти, стараясь держаться поближе к людным местам.
— Это ты устроил? — шепотом спрашиваю я.
— Что ты имеешь в виду? — я не вижу его лица, но почти уверенна в том, что он хмурится.
— Черный внедорожник, Андрей. Утром он был возле моего дома, а сейчас он стоит на углу моей улицы. Это твоя работа? — я не выдерживаю, и мой голос начинает дрожать от паники.
С той стороны ненадолго повисает тишина, а затем я слышу тихое ругательство.
— Послушай меня внимательно. Ты должна делать то, что я сейчас скажу, хорошо? Где ты? Рядом есть кафе, магазин или что-то вроде этого?
Мое сердце бешено стучит в груди, и я с трудом глотаю ком в горле, упираясь в стену, чтобы сохранить равновесие, и осматриваюсь по сторонам.
— Я в центре, недалеко от торгового центра.
— Хорошо. Иди туда, старайся держаться поближе к людям и охране. Никуда не уходи и оставайся на связи. Я приеду и заберу тебя. Ты дождешься меня?
— Д-да… — всхлипнув, я снова оглядываюсь и забегаю в большие стеклянные двери торгового центра.
Оказавшись внутри, я обнимаю себя за плечи, и стараюсь успокоиться.
“Здесь я в безопасности. Кто бы за мной ни следил, здесь он мне ничего не сделает”.
Однако, как ни стараюсь, я не могу успокоить себя. Меня бьет мелкая дрожь.
Когда Андрей звонит мне, он говорит, что подъехал к торговому центру, и спрашивает где меня найти, и вскоре он обнимает меня, и я позволяю себе расплакаться у него на груди.
Его руки успокаивающе гладят меня по голове и спине, и я прижимаюсь к нему ближе.
— Все хорошо, — шепчет он, — Теперь все хорошо. Я здесь. Я рядом.
Я закрываю глаза и вдыхаю его запах, слушаю биение его сердца, пытаясь успокоиться.
Он здесь.
— Я так испугалась!
— Ш-ш-ш… — его губы мягко касаются моей макушки, — Пойдем, я отвезу тебя домой. Позвони тете, предупреди, чтобы никуда не выходила и никому не открывала дверь. Если кто-то кроме нас постучится — пусть вызывает полицию.
Когда он это произносит, мое сердце проваливается в пятки, а из легких будто выбивает весь воздух.
Путь до машины Андрея проделываю на негнущихся ногах, а, оказавшись внутри, наконец спрашиваю:
— Ты думаешь они в опасности?
— Я не знаю, — его челюсти плотно сжаты, во взгляде — решимость, — Ты сказала, этот ублюдок выслеживал тебя от самого дома. Мы не можем этого исключать. Звони тете, а я позвоню кое-кому из своих ребят. Кажется он живет неподалеку. Он будет там раньше, чем мы.
Я не стала спорить, слишком напуганная тем, что произошло, и его словами, так что позвонила тете и быстро рассказала ей о том, что произошло.
К счастью, когда мы припарковались у подъезда, никакого черного внедорожника поблизости не было, но моя тревога никуда не делась.
Правда, когда мы наконец встретились со знакомым Андрея, ее ненадолго приглушило удивление. Им оказался Алексей — тот самый парень с собакой, что однажды отбил меня от грабителя.
Подъем на третий этаж оказывается непривычно тяжелым, но в этом есть определенная доля облегчения. Вытаскиваю ключи из сумки, едва заметно дрожащей рукой вставляю ключ в замок и открываю дверь.
Я открываю дверь своей квартиры и почти моментально чувствую волну облегчения. Это мой дом, моё убежище. Кладу свою сумку и ключи на кухонный стол и прислоняюсь спиной к двери, пытаясь успокоить свое бешеное сердце. Андрей с Алексеем заходят внутрь вслед за мной.
В коридоре нас встречает тетя. Ее взгляд непривычно строгий, а губы плотно сжаты, и только то, как она нервно теребит кольцо отца на пальце, выдает ее волнение.
— Алиса уже спит? — тихо спрашиваю я. Она кивает, и я испытываю облегчение. Не знаю, смогла ли бы я скрыть это от нее.
— Где мы можем поговорить? — спрашивает Андрей.
Тетя смерила его внимательным взглядом и кивнула в сторону кухни.
Там, сидя за столом, мы продолжили обсуждение того, что случилось.
— Ты запомнила номер машины? — спросил он меня, и я с сожалением покачала головой.
— Я не особо рассматривала его, но…
— Что? — спросила тетя.
— Не уверена, что он вообще был…
Алексей пожал плечами.
— Это не лишено смысла, когда занимаешься чем-то противозаконным. Нет знака — нет следов. Найти этого ублюдка будет очень непросто.
— Но что же нам тогда делать? — мой голос снова дрожит, и я чувствую, что как никогда близка к истерике.
— По-моему это очевидно, — произносит Андрей, — Кем бы ни был этот ублюдок, он знает где вы живете. Ему ничего не стоит подкараулить вас возле подъезда или по пути домой. Вам нельзя здесь оставаться.
Глава 17
Аня
Вздрогнув. я испуганно перевожу взгляд с Андрея на Алексея, а потом на тетю. Они согласно молчат. На их лицах написана решимость.
Я же чувствую себя испуганной и растерянной, как ребенок.
— Андрей… — сглотнув, тихо произношу я, и в этом кроется намного больше, чем я могу передать, но он понимает меня без слов.
— Все будет в хорошо. Но вам придется переехать на какое-то время, пока я не выясню, что происходит.