до конца. Она не следит за тем, какие выражения у людей, сколько внимания они уделяют, или не подозревает, что они просто проверяют ее. Ей не хватает так сильно настороженности, что я обеспокоен. Я убежден, что концепция настороженности просто выпала из ее головы в какой-то момент, и она не потрудилась найти ее и вставить на место.
Даже до сих пор, как взрослый, наблюдающий со стороны, я не могу вмешиваться в разговор этих двух маленьких девочек, так дружески беседующих друг с другом. Пока она не начнет давать какое-нибудь обещание или не будет втянута во что-то странное, единственное, что я могу сделать, это стоять здесь с Лютцем, глядя на них двоих.
— Лютц, — сказал я. — Как эта девушка может быть так дружелюбна с тем, кто использовал тот факт, что она была на смертном одре, чтобы обмануть ее?
— …Я не думаю, что понимаю образ ее мыслей большую часть времени. Кроме того, мне самому не очень-то и нравится Фрейда.
Это было ясно написано на его лице, на сколько сильно он хочет, чтобы Фрейда держалась подальше от Мэйн. Трудно сказать, было ли это желание владеть ее вниманием одному, которое я увидел в его зеленых глазах, потому что она его самый важный друг, или это уже перерасло в романтику. В любом случае, когда я вижу, как сильно Лютц заботится о Мэйн, я не могу не вспомнить те горькие воспоминания о моей возлюбленной, которые я отложил в самые глубины своего сердца, после того, как она умерла. Эти воспоминания оставили меня с зудящим, неудобным чувством.
— Тебе предстоит тяжелый путь, Лютц, — сказал я.
— А?
— Удерживать Мэйн будет непросто.
Я поощрительно растрепал его волосы. Он посмотрел на меня зелеными глазами и медленно кивнул.
— Мэйн, как проходит дегустация?
Крепко сложенная женщина приблизилась, поздоровавшись с Мэйн, как будто она знает ее откуда-то. Сладкий запах скатывался с ее тела, у нее также была ткань, покрывающая лицо, чтобы показать, что она часть персонала. Мы с Лютцем посмотрели на нее, как верные охранники, задумавшись, кто же она такая. Мэйн, напротив, широко улыбнулась, побежала к ней.
— Это удивительно вкусно! — Сказала Мэйн. — Я пробовал и раньше, но вы проделали такую большую работу по улучшению кекса с чаем! Я знала, что у вас все получится.
— Рада это слышать, — ответила женщина, широко улыбнувшись на похвалу Мэйн.
Мне кажется, что эта женщина — повар, который работает в доме главы гильдии, и тот человек, который сделал все эти кексы. Я оценил ее по размеру, как и любой купец, изучая повара, который готов принести главе гильдии много денег. Она оглянулась на меня.
— Значит, вы и есть мистер Бенно?
— Да, это действительно я, и?
Я действительно не понимаю, почему повар главы гильдии обратился ко мне. Сделала ли Мэйн что-то еще? Пока я хмурился, Ильза осмотрела меня сверху донизу.
— …Хм.
Этот взгляд в ее глазах в тот момент, пока она изучала меня, как будто она пытается выяснить, напротив кого она стоит, напомнил мне главу гильдии. Я прищурил глаза. Если я пойду против такой молодой девушки, как Фрейда, ее незрелость может заставить меня бессознательно сдерживаться, но против взрослого мне не нужно проявлять такую сдержанность.
— Ах, так это вы пытаетесь связать Мэйн и забрать все ее знания себе, не так ли?
— Хм? Ну, кое-какая работа у меня есть. А не у вас ли единственной есть рецепт ее фунтового кекса, а?
Это была правда, что я хотел бы монополизировать любую информацию, которую смогу, но Мэйн отказывается быть послушной и позволить мне это провернуть. Ильза описала это как связывание ее, но даже информация, которая случайно выпадет изо рта Мэйн, может устроить на рынке хаос, поэтому, честно говоря, нужно быть осторожным с тем, что она знает.
— Я единственный кто приютил этих детей, — ответил я, — но именно вам удалось урвать все вкусные вещи, которые она придумала, не так ли?
Ради Мэйн, я собрал всевозможную информацию, организовал контрактную магию, чтобы укрепить ее связь с Лютцем, сформировал ассоциацию производителей бумаги, чтобы скрыть ее личность, и сделал так много других вещей в тени. Эта бездумная девушка не доставляет главе гильдии никаких проблем. Нет же! Это все ложится на меня.
— Но господин Бенно, — сказала Мэйн, надув губы, — вы всегда издеваетесь надо мной, не так ли?
Я щелкнул ее по лбу. — Деньги, которые я сэкономил на риншаме, запросив низкую цену, пошли прямо в эти два волшебных контракта, знаешь ли?
— А? — Удивилась она.
— …Два магических контракта? — переспросила Фрейда.
Две девушки посмотрели на меня с одинаковым глупым выражением лица, их рты раскрылись от шока. Я пожал плечами.
— Серьезно, ты даже не представляешь, через что я прохожу…
— Меня не особенно волнует, через что вы проходите, — встрял повар. — Мэйн сказала, что она собирается передать свои рецепты людям, которые, по ее мнению, могут их осуществить. Вы можешь делать все, что хотите, с тем, что у нее есть, но все ее рецепты мои.
Это объявление войны. Кажется, даже персонал этого старикашки уже меня достал.
— Вот так отдать их, хах?
Как будто я позволю главе гильдии навсегда сохранить монополию на кексы! В течение следующего года, до истечения срока действия монопольного соглашения, мне нужно будет найти хорошего повара. Я, скорее всего, смогу заполучить лидерство по сахару, если я подключу некоторых из моих дальних родственников, так что это займет некоторое время, но мне, скорее всего, удастся сделать это.
Пока я продолжал смотреть на Илзу, бесчисленные расчеты летали в моей голове, Мэйн подергала мой рукав с озабоченным выражением лица.
— Мистер Бенно, Мистер Бенно! Будет очень трудно найти повара, понимаете? Если у вас не будет посредника, которого вы сможете использовать, чтобы связаться с дворянами, тогда это будет невозможно.
— Зачем мне нужен посредник? Все, что мне надо, так это того, кто сможет использовать духовку и занимающимся усовершенствованием рецептов, верно?
Все эти слова, что нужен кто-то достаточно хороший, чтобы работать в благородном доме, сводятся к тому,