свободу выяснять отношения между собой.
— Еще две карты, — произнес механический голос. Дэвид Фолкейн сдал их и положил перед сканером, который он установил на конце стола в салоне. В глубинах корабля, в своем бронированном контейнере, процессоры компьютера принялись оценивай карты, оказавшиеся у него на руках.
— Одну, — сказала Чи Лан.
— Мне не нужно, спасибо, — пророкотал Адзель.
Фолкейн сдал себе три карты и углубился в размышления о том, что получилось. Его положение улучшилось: пара троек в масть к имевшимся королям. Адзель вполне может не менять карт, имея ничуть не лучший шанс, Чи, похоже, пытается добрать до флеша[80], а машина торговалась без особого энтузиазма. Ну да ведь у Пня ржавые мозги…
Стальная рука уронила в миску, служившую банком, голубую фишку.
— Проклятье! — завопила Чи. Ее хвост распушился, шелковистый белый мех на всем маленьком тельце встал дыбом, и она с силой швырнула карты на стол. — Чума на тебя! Чтоб лопнуло твое криогенное брюхо!
Адзель невозмутимо удвоил ставку. Фолкейн вздохнул и запасовал. Гнев Чи угас так же быстро, как и разгорелся, она спокойно уселась на своем высоком стуле и принялась по-кошачьи умываться. Фолкейн потянулся за сигаретой.
Пень снова увеличил ставку. Драконье лицо Адзеля, если не считать подвижных резиновых губ, не было способно менять выражение, но его огромное, покрытое чешуей тело, занимавшее большую часть салона, напряглось. Он сосредоточенно принялся изучать свои карты.
Игру прервал звонок. Та часть компьютера, которая постоянно оставалась на вахте, обнаружила что-то необычное.
— Я посмотрю, — сказал Фолкейн. Он поднялся и быстро прошел в переднюю часть корабля. Фолкейн был высокий молодой человек, светловолосый и голубоглазый, с курносым носом и высокими скулами. Даже здесь, в Бог весть скольких световых годах от любого представителя человечества, он был одет в смокинг, который бы не посрамил своего владельца даже и в дорогом ресторане кратера Тихо. Дэвид постоянно напоминал себе, что его статус накладывает определенные обязательства — ведь он младший сын барона с Гермеса, а теперь еще и представитель Торгово-технической Лиги, — на самом же деле он просто был очень молод и еще не перерос некоторого тщеславия.
Подойдя к пульту сканера, он нажал кнопку. На экране не появилось ничего необычного. Что же, черт возьми, там обнаружили приборы? Компьютер так много своих мощностей использовал для игры, что не мог сообщить ему никаких подробностей. Пожалуй, будет лучше… Фолкейн перекатил сигарету в другой угол рта и повернул регулятор увеличения.
На западе с глубокого фиолетового неба лила свой вечный вечерний свет звезда. Это был красный карлик класса К со светимостью едва ли в одну десятую Солнца родной для человечества Земли. Находясь от Икрананки всего в трети астрономической единицы, светило имело видимый диаметр втрое, больше солнечного, но давало в три раза меньше света. Даже днем тусклое красное освещение и разреженный воздух не мешали видеть звезды. Спика, находящаяся примерно в двух парсеках отсюда, сияла, как алмаз чистой воды. Больше в небе не было видно ничего, кроме стаи местных чудищ с кожистыми крыльями да желтого облака далекой песчаной бури.
Со склона холма, где приземлился «Через пень-колоду», открывалась панорама Чакоры. Долина, которая была когда-то морским дном, простиралась во все стороны, исчерченная ржаво-зелеными и сине-фиолетовыми тенями. Всюду были видны посадки низких растений-суккулентов. Тут и там к подножию каменных башен — семейных твердынь — жались группы строений, плетеные стены которых радовали глаз узорами ярко окрашенных полос; каждое такое поселение принадлежало одному семейному клану земледельцев. Там, куда уже проникла весенняя влага, растительность становилась ярко-зеленой и золотой. Кое-где ветер колыхал растения, похожие на бамбук с перистыми листьями, — местный аналог земных деревьев.
Каменистый холм со следами эрозии был бесплоден — лишь чахлые кустики местами выглядывали между камней. На вершине возвышались укрепления Хайякаты. Башня у подножия холма охраняла городской колодец, добраться до которого из города можно было по туннелю. Грунтовая дорога из восточной части долины, петляя, вела к воротам в городской стене. Никого из местных жителей не было видно.
Впрочем, не совсем так. На дороге появилось быстро приближающееся облако пыли. «Кто-то очень торопится сюда», — подумал Фолкейн.
Он подрегулировал сканер. Теперь сцена стала ясно видна.
Шестеро икрананкцев изо всех сил погоняли своих зандар. Крупные, покрытые коричневым мехом двуногие скакуны с толстыми хвостами передвигались длинными парящими скачками. Всадники потрясали копьями и мечами и, судя по тому как широко были раскрыты их клювы, громко вопили.
Ветер отнес пыль в сторону, и Фолкейн увидел, кого они преследуют. Он чуть не проглотил свою сигарету.
— Нет, — слабым голосом пробормотал Дэвид… — Это невозможно. Клянусь, невозможно.
Остолбенение мгновенно слетело с него, Фолкейн повернулся и кинулся обратно. При силе тяжести всего в 65 % земной он мчался, как перепуганная комета. Ворвавшись в салон, он с трудом затормозил и проревел:
— Тревога!
Чи Лан, перепрыгнув через стол, переключила компьютер на нормальный рабочий режим. Адзель положил в банк последнюю фишку и нехотя отвернулся от карт: у него был верняк.
— Что случилось? — спросила Чи с ледяным самообладанием, свойственным ей в минуты опасности.
— Там… там женщина. Ее преследуют, — выдохнул Фолкейн.
— Кто?
— Ну не я же, черт возьми. Но послушайте, это правда! Компания местных кавалеристов гонится за женщиной! Человеком! Ее зандара выглядит усталой. Они догонят ее прежде, чем она доберется сюда, и Бог знает, что они с ней сделают!
Пока Фолкейн выкрикивал все это, Адзель поинтересовался картами Пня. У того был флеш-ройял. Вздохнув, Адзель подтолкнул миску-банк к манипулятору компьютера, поднялся и проговорил:
— Пожалуй, следует вразумить их. Чи, ты остаешься на дежурстве.
Цинтианка кивнула и засеменила на мостик. Адзель, стуча копытами по палубе, последовал за Фолкейном к нижнему люку. Тот схватил из шкафа при входе кобуру с бластером, куртку и сунул в карман рацию. Космонавты через шлюз вышли из корабля.
Чтобы избежать проволочек при входе и выходе, экипаж поддерживал внутреннее давление таким же, как и снаружи — примерно на уровне трех четвертей земного. Однако воздух в корабле был более теплым и влажным. Сильный холодный и сухой ветер обрушился на Фолкейна; его глаза не сразу адаптировались к местному освещению. Адзель, сложенный как кентавр, подхватил его двумя могучими когтистыми передними конечностями и посадил себе на спину, за собственным торсом. Как раз для таких случаев острие гребня, тянувшегося вдоль всей спины воданита от головы до хвоста, в этом месте было сглажено. Адзель припустил вниз с холма ровным галопом. Фолкейна окутало облако мускусного запаха.
— Можно предположить, что неподалеку приземлился еще один корабль, — басистый голос Адзеля