№ 30 (2345). 19 июля. С. 2.
2128
Заславский Д. Конец и начало // Литературная газета. 1947. № 52 (2367). 5 ноября. С. 3.
2129
Один из таких обзоров был подготовлен в мае 1944 года и был посвящен советской литературе 1943 — начала 1944 годов в оценке западных критиков; фрагмент этого обзора опубликован в кн.: «Мы предчувствовали полыханье…»: Союз советских писателей. Кн. 2. С. 152–158.
2130
Подробнее о модернизме как об антиканоне см.: Волынская А. Г. Модернизм как советский антиканон: Литературные дебаты 1960–1970‐х гг. // Логос. 2017. № 6 (121). С. 185. Автор, сосредотачиваясь на материале обозначенного в названии статьи периода, говорит о том, что «полноценный, эксплицитный и стабильный антиканон формируется в 1960‐е гг., и контрагентом выступает именно модернизм. В это время модернизм институционализируется в качестве генерализирующего понятия, описывающего чуждую и вражескую антилитературу» (Там же. С. 177). Однако отсутствие в советской официальной риторике эпохи позднего сталинизма (примечательно, что об этом периоде в статье почти ничего не сказано) случаев обозначения культурной ситуации на Западе термином «модернизм» не подтверждает гипотезу об институционализации конфликта двух концепций искусства лишь в 1960‐е годы, так как практика словоупотребления отнюдь не может отрицать подкрепляемое множеством фактов присутствие в идеологическом дискурсе 1940‐х годов сформированного представления об «империалистическом» характере западного «декадентского» искусства, позднее получившего суммирующее обозначение «культура модернизма». А суждение о том, что «невнимание к современной западной литературе в этот период (то есть период сталинизма. — Д. Ц.) можно объяснить сталинским курсом на формирование соцреалистического канона» (Там же. С. 181), указывает на авторское невнимание к вопросу о западно-советских культурных контактах послевоенной эпохи. Еще более сомнительными видится идея Волынской о существовании в 1960‐е и тем более в 1970‐е годы «завершенного» соцреалистического канона как доминирующего в системе литературного процесса дискурсивного пространства.
2131
Достаточно нескольких примеров, чтобы понять принципиальную несхожесть предвоенной и послевоенной культурно-идеологических ситуаций. Журнал, начавший с 1933 года выходить под названием «Интернациональная литература» (до этого в 1928–1930 — «Вестник иностранной литературы», в 1931–1932 — «Литература мировой революции»), просуществовал до 1943 года. В эпоху позднего сталинизма журнал не издавался вовсе (сохранивший преемственность с «Интерлитом» журнал «Иностранная литература» будет восстановлен лишь в 1955 году), что ясно указывает на деградацию западно-советских культурных контактов в те годы (подробнее о значении «Интернациональной литературы» в 1930‐е годы см.: Бабиченко Л. Г. Как в Коминтерне и ведомстве Жданова выправляли «Интернациональную литературу» // Вопросы литературы. 1994. № 2. С. 145–155; Первухина К. М. Европейская культура в советской периодике 1930‐х гг.: Журнал «Интернациональная литература» // Россия и Европа в XIX–XX вв. М., 1996. С. 116–128; Блюм А. В. Три цензурных эпизода из жизни «Интернациональной литературы»: [Произведения Дж. Оруэлла, Г. Манна и Э. Хемингуэя в 1937–1939 гг.] // Иностранная литература. 2005. № 10. С. 313–326; Safiullina N. Window to the West: From the Collection of Readers’ Letters to the Journal Internatsional’naia literature // Slavonica. 2009. Vol. 15. № 2. P. 128–161). Кроме того, с августа 1942 года в СССР выходила еженедельная газета «Британский союзник», просуществовавшая до 1950 года, когда конфронтация между Советским Союзом и Западом достигла апогея (см.: Проект докладной записки Агитпропа ЦК И. В. Сталину по вопросу о еженедельнике «Британский союзник» // Сталин и космополитизм. С. 93–96). Показательна и история иллюстрированного журнала «Америка», издававшегося в США, а затем распространявшегося в СССР.
2132
Однако в том же 1933 году Горький, обсуждая регрессивные с его точки зрения литературные образцы, писал лишь о «классовой, сугубо мещанской сущности „модернизма“, „символизма“ и прочих попытках спрятаться о суровой действительности» (Горький М. О прозе, [1933] // Горький М. О литературе: Литературно-критические статьи. М., 1953. С. 585). Подробнее о предвоенном состоянии этого конфликта см., например: Lunne E. Marxism and Modernism: A Historical Study of Lukacs, Brecht, Benjamin and Adorno. Berkeley, Los Angeles, 1982.
2133
Говоря об этом, следует помнить хрестоматийное суждение М. Горького из статьи 1930 года о том, что «на войне эстетизм неуместен» (цит. по: Горький М. О литературе, [1930] // Горький М. О литературе: Литературно-критические статьи. М., 1953. С. 410).
2134
Отметим, что советская литературная теория разработала обширный дискурсивный «арсенал» для эвфемистического обозначения табуированной в культурном пространстве сталинизма концепции искусства. «Модернизм» именовался на разные голоса в разные периоды развития режима («символизм», «декадентство», «порнография», «литература попутчиков», «буржуазный мистицизм», «формализм») или обозначался собирательно как совокупность «антиреалистических течений», но непременно противопоставлялся социалистическому реализму или прогрессивному «критическому реализму» в его европейском изводе (подробнее об этом см.: Карельский А. В. Соотношение «реализм — модернизм» в советской теории литературы и критике // Карельский А. В. Метаморфозы Орфея: Беседы по истории западных литератур. М., 2007. С. 566–571).
2135
Волынская А. Г. Модернизм как советский антиканон: Литературные дебаты 1960–1970‐х гг. С. 176. Подтверждение этой точки зрения обнаруживается в теоретических текстах того времени; см., например: Мотылева Т. Л. О социалистическом реализме в зарубежных литературах. М., 1959.
2136
Цит. по: Фадеев А. А. Задачи литературной теории и критики // Фадеев А. А. За тридцать лет. М., 1959. С. 428–429. Подробнее о докладе Жданова как о тексте, официально закрепившем за культурой статус «нового оружия разгорающейся войны», см.: Voronina O. «We Started the Cold War»: A Hidden Message behind Stalin’s Attack on Anna Akhmatova // Cold War Cultures: Perspectives on Eastern and Western European Societies. New York, 2012. Р. 55–75.
2137
Фадеев А. А. Задачи литературной теории и критики. С. 434.
2138
Намечая контуры «советской литературы», которая «служит республике Советов», А. К. Воронский еще в 1922 году впервые сформулировал этот принцип, определив в качестве его главного источника писательскую принадлежность к «советской действительности»: «Веев, Иванов, Борис Пильняк, Ник. Никитин, Лидин, А. Яковлев, Н. Ляшко, С. Семенов, М. Зощенко, А. Неверов, Н. Тихонов, К. Федин, Волков, П. Низовой, А. Аросев, Ю. Либединский, Л. Сейфуллина, Ф. Гладков и др. При всем различии их одаренности, характера творчества, стиля, манеры, есть у них много общего. Они выварились в котле советской действительности, пишут о ней, пишут иначе, чем „старики“. <…> Это не пролетарская литература, не коммунистическая. <…> В целом эта литература — советская, враждебная и эмиграции, и последним „властителям дум“ в литературе» (Воронский А. К. Из современных литературных настроений // Правда. 1922. № 141. 28 июня. С. 2. Курсив наш).
2139
Цит. по: Фадеев А. А. Задачи литературной теории и критики // Фадеев А. А. За тридцать лет. М., 1959. С. 435–436. Курсив наш. Примечательно, что внимание докладчика (по контрасту с вышеприведенным фрагментом статьи Воронского) фокусируется именно на текстах, а