Он тоже чихнул и потянул носом. Прохладно здесь как-то… А Кехаду хорошо бы под суд отдать, когда вернемся… Мысли его легко свернули в привычное русло: как загнать Кехаду в угол, чтобы он и пикнуть не смел, чтобы вся документация была как на ладони и чтобы Гейгеру все сразу стало ясно… Он отмахнулся от этих мыслей – они были не к месту и не ко времени. Сейчас надо было думать только о завтрашнем дне. Да и о сегодняшнем не помешало бы. Например, куда все-таки девалась статуя? Пришел кто-то рогатый, стегозавр какой-то… взял ее под мышку и уволок. Зачем? И потом, в ней, между прочим, тонн пятьдесят весу. Такая зверюга захочет – трактор под мышкой унесет… Уходить отсюда нам надо, вот что. Если б не полковник, сегодня же ноги бы нашей здесь не было… Он стал думать о полковнике и вдруг поймал себя на том, что прислушивается.
Какой-то отдаленный неясный звук появился – не голоса, голоса наверху бубнили по-прежнему, – нет, там, на улице, за высокими приотворенными дверями подъезда. Явственно зазвенели разноцветные стекла в витраже, и явственно завибрировали каменные ступеньки под локтями и задом, словно где-то неподалеку была железная дорога и по ней шел сейчас поезд – тяжелый грузовой состав. Немой вдруг широко раскрыл глаза и повернул голову, настороженно прислушиваясь.
Андрей осторожно подтянул под себя ноги и встал, держа автомат за ремень. Немой сейчас же тоже встал, кося на него одним глазом и все продолжая прислушиваться.
Взявши автомат на изготовку, Андрей бесшумно перебежал к дверям и осторожно выглянул. Жаркий пыльный воздух обжег ему лицо. Улица была желта, раскалена и пуста по-прежнему. Только ватной тишины больше не было. Огромный далекий молот с унылой равномерностью бил в мостовую, и удары эти заметно приближались – тяжелые, хрусткие удары, дробящие в щебень булыжник мостовой.
В доме напротив со звоном осыпалась расколотая витрина. От неожиданности Андрей отпрянул, но тут же взял себя в руки и, закусив губу, оттянул затвор автомата. Черт меня сюда понес, подумал он краем сознания.
Молот все приближался, и совершенно непонятно было – откуда, но удары были все тяжелее, все звонче, и была в них какая-то несокрушимая и неотвратимая победительность. Шаги судьбы, мелькнуло в голове у Андрея. Он растерянно оглянулся на Немого.
Он испытал шок. Немой стоял, прислонившись плечом к стене, и сосредоточенно орудовал своим тесаком, обрезая ноготь на мизинце левой руки. Вид у него при этом был совершенно равнодушный и даже скучающий.
– Что?! – хрипло спросил Андрей. – Ты что это?..
Немой посмотрел на него, кивнул и снова занялся своим ногтем. Бумм, бумм, бумм – раздавалось совсем близко, земля под ногами содрогалась. И вдруг наступила тишина. Андрей сейчас же снова выглянул. Он увидел: на ближнем перекрестке, доставая головой до третьего этажа, возвышается темная фигура. Статуя. Старинная металлическая статуя. Тот самый давешний тип с жабьей мордой – только теперь он стоял, напряженно вытянувшись, задрав объемистый подбородок, одна рука заложена за спину, другая – то ли грозя, то ли указуя в небеса – поднята, и выставлен указательный палец…
Андрей, обмирая, как в дурном сне, смотрел на это бредовое чудовище. Но он знал, что это не бред. Статуй был как статуй – дурацкое бездарное сооружение из металла, покрытое не то окалиной, не то черной окисью, нелепо и не на месте установленное… В горячем воздухе, поднимавшемся от мостовой, очертания его дрожали и колебались точно так же, как очертания домов вдоль улицы.
Андрей почувствовал руку на своем плече и оглянулся – Немой улыбался и успокаивающе кивал ему. Бумм, бумм, бумм – снова раздалось на улице. Немой все держал его за плечо – трепал, гладил, мял мускулы ласковыми пальцами. Андрей резко отстранился и снова выглянул наружу. Статуи не было больше. И снова была тишина.
Тогда Андрей оттолкнул Немого и на ватных ногах побежал по лестнице наверх, где по-прежнему, как ни в чем не бывало, бубнили голоса.
– Хватит! – рявкнул он, врываясь в библиотечный зал. – Пошли отсюда!
Голос у него совсем сел, и они его не услышали, а может быть, и услышали, но не обратили внимания – они были заняты. Помещение было огромное, уходило в глубину черт-те знает куда, стеллажи, набитые книгами, глушили звуки. Один из стеллажей был повален, книги лежали горой, и в этой горе копались Изя и Пак – оба очень довольные, разгоряченные, потные, азартные… Андрей, шагая прямо по книгам, подошел к ним, взял за воротники, поднял.
– Пошли отсюда, – сказал он. – Хватит. Пошли.
Изя глянул на него затуманенными глазами, рванулся, вырвался и сразу же пришел в себя. Глаза его быстро обшарили Андрея с головы до ног.
– Что с тобой? – спросил он. – Что-нибудь случилось?
– Ничего не случилось, – зло сказал Андрей. – Хватит здесь копаться. Куда вам надо? В пантеон? Вот и пошли в пантеон.
Пак, которого он все еще держал за шиворот, деликатно подвигал плечами и кашлянул. Андрей отпустил его.
– Ты знаешь, что мы здесь нашли?.. – с азартом начал Изя и сразу же оборвал себя. – Слушай, да что стряслось?
Андрей уже взял себя в руки. Все, что было там, внизу, казалось совершенно нелепым и невозможным здесь – в этом строгом душном зале, под испытующим взглядом Изи, рядом с невозмутимо корректным Паком.
– Мы не можем тратить столько времени на каждый объект, – сказал он хмурясь. – У нас всего одни сутки. Пойдемте.
– Библиотека – это не каждый объект! – немедленно возразил Изя. – Это первая библиотека за весь маршрут… Слушай, на тебе лица нет. Что случилось, в конце концов?!
Андрей все никак не мог решиться рассказать. Не знал – как.
– Пошли, – буркнул он, повернулся и зашагал по книгам к выходу.
Изя догнал его и, взявши под руку, пошел рядом. Немой в дверях посторонился, пропуская их. Андрей все не знал, как начать. Все начала и все слова были дурацкими. Потом он вспомнил про дневник.
– Ты мне вчера дневник читал… – проговорил он. Они уже спускались по лестнице. – Ну, этого… который повесился…
– Да?
– Вот тебе и да!
Изя остановился.
– Рябь?
– Неужели вы ничего не слышали? – сказал Андрей с отчаянием.
Изя замотал бородой, а Пак ответил негромко:
– Вероятно, мы увлеклись. Мы спорили.
– Маньяки… – сказал Андрей. Он судорожно перевел дух, оглянулся на Немого и выговорил наконец: – Статуя. Пришла и ушла… Шляются, понимаешь, по городу, как живые…
Он замолчал.
– Ну? – нетерпеливо сказал Изя.
– Что – ну? Все!
Напряженное лицо Изи изобразило огромное разочарование.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});