Читать интересную книгу 365 лучших сказок мира - Владимир Одоевский

Вскоре Саид достиг желаемого. В ближайшую среду, день, когда молодые люди высших сословий собирались на общественной площади города для военных упражнений, он сказал Калуму, что хочет воспользоваться этим вечером для себя. Получив позволение, он тотчас отправился на ту улицу, где жила фея, и постучался в дверь. Дверь сейчас же распахнулась. Слуги, по-видимому, уже были уведомлены относительно его прихода, потому что, не спрашивая о его желании, повели его по лестнице в роскошную комнату. Там ему прежде всего подали умывание, которое должно было сделать его неузнаваемым. Смочив им лицо, он взглянул в металлическое зеркало и почти не мог узнать себя сам. Лицо его стало загорелым от солнца, появилась великолепная черная борода, и вообще у него был вид по крайней мере на десять лет старше, чем на самом деле.

Затем его повели в другую комнату, где он нашел полное великолепное одеяние, которое не постыдился бы надеть сам калиф багдадский в тот день, когда в полном блеске своего великолепия он производит смотр войскам. Кроме тюрбана из тончайшей ткани с застежкой из брильянтов и высоких перьев цапли, кроме одежды из тяжелой красной шелковой материи, затканной серебряными цветами, Саид нашел там панцирь из серебряных колец, сделанный так искусно, что при каждом движении тела он сгибался, и в то же время настолько крепкий, что его не могли пробить ни копье, ни меч. Дамасский клинок в богато украшенных ножнах, с рукояткой, осыпанной камнями, которым, по мнению Саида, не было цены, дополнял его воинский наряд. Когда в полном вооружении Саид вышел за дверь, один из слуг подал ему шелковый платок и сказал, что этот платок посылает ему хозяйка дома. Если Саид вытрет им лицо, то борода и смуглый цвет кожи тотчас же пропадут.

Во дворе дома стояли три прекрасных лошади. Саид вскочил на самую лучшую, двое слуг – на остальных, и он весело поехал к площади, на которой должны были происходить военные игры. Блеск его одежды и великолепное вооружение привлекали к нему взоры всех людей, а когда он въехал в круг, образованный толпой, то поднялся всеобщий шепот изумления.

Это было блестящее собрание храбрейших и благороднейших багдадских юношей. Даже братья калифа гарцевали на конях, покачивая своими копьями. Когда Саид въехал, никем, по-видимому, не узнанный, к нему подъехал с несколькими товарищами сын великого визиря и, почтительно поклонившись, пригласил принять участие в их играх и спросил о его имени и родине. Саид отвечал, что его зовут Альмансор и он приехал из Каира; теперь он путешествует и, наслышавшись так много о храбрости и ловкости багдадских юношей, не удержался, чтобы не посмотреть их и не поучиться у них искусству. Молодым людям понравились осанка и мужественный вид Саида-Альмансора. Приказав подать ему копье, они предложили ему выбрать партию, так как все общество было разделено на две партии, чтобы вступать в борьбу как один на один, так и отрядами.

Но если уже внешность Саида привлекала к нему внимание, то теперь еще более изумлялись его необыкновенной ловкости и проворству. Его лошадь была быстрее птицы, а меч еще проворнее свистел по всем направлениям. Саид бросал копье так легко, на такое расстояние и так метко, словно это была стрела, пущенная из верного лука. Он побеждал самых храбрых из противной партии и по окончании игр был так единодушно провозглашен победителем, что один из братьев калифа и сын великого визиря, сражавшиеся на его стороне, стали упрашивать его сразиться также с ними. Брата калифа, Али, он победил, но сын великого визиря сопротивлялся ему так мужественно, что после продолжительной борьбы они сочли за лучшее отложить решение на следующий раз.

На другой день после этих игр весь Багдад только и говорил, что о прекрасном, богатом и храбром иностранце. Все видевшие его, даже побежденные, были восхищены его благородным обращением, и Саид собственными ушами слышал, как об этом говорили в лавке Калум-бека и только выражали сожаление, что никто не знает, где он живет. На следующий раз Саид нашел в доме феи еще более прекрасное платье и вооружение еще драгоценнее. На этот раз столпилась половина Багдада, и сам калиф смотрел с балкона на это зрелище. Он тоже удивлялся чужестранцу Альмансору и по окончании игр повесил ему на шею большую золотую медаль на золотой цепи, чтобы выразить ему свое изумление. Эта вторая, еще более блестящая победа сделала только то, что возбудила зависть среди молодых людей Багдада. «Возможно ли, – говорили они между собой, – чтобы иностранец, прибывший сюда, в Багдад, отнимал у нас славу, честь и победы! Неужели он будет хвастаться в других местах, что среди цвета багдадской молодежи не нашлось ни одного, кто мог бы сравняться с ним и взять верх?» Так они говорили и решили в ближайшие военные игры напасть на него, как бы случайно, впятером или вшестером.

От проницательного взгляда Саида не ускользнули эти признаки недовольства. Он видел, как они шептались, стоя вместе в углу, и с злобным видом указывали на него. Он чувствовал, что, кроме брата калифа и сына великого визиря, к нему никто не относится дружелюбно; даже они надоедали ему своими расспросами о том, где они могут его найти, чем он занимается и что ему особенно понравилось в Багдаде.

По странному совпадению один из молодых людей, которого Саид заметил по неприязненным взглядам и который, по-видимому, был враждебно настроен против него, был не кто иной, как тот самый мужчина, которого Саид как-то свалил около лавки Калум-бека как раз в то время, когда тот собирался вырвать бороду злополучному купцу. Этот человек постоянно внимательно и с завистью наблюдал за ним. Хотя Саид уже несколько раз побеждал его, однако в этом не было основательной причины для такой враждебности, и Саид стал уже опасаться, что тот по росту или по голосу признал в нем приказчика Калум-бека. Такое открытие могло бы подвергнуть Саида насмешкам и мщению этих людей. Но план, придуманный его завистниками, разбился как благодаря предусмотрительности и смелости Саида, так и вследствие дружбы, возникшей между ним, братом калифа и сыном великого визиря. Заметив, что Саид окружен по меньшей мере шестерыми, которые стараются сбросить его с лошади или обезоружить, они поскакали туда, разогнали всю толпу и пригрозили молодым людям, совершившим такой вероломный поступок, прогнать их с поля состязания.

Более четырех месяцев Саид проявлял таким образом свою храбрость на удивление всему Багдаду, когда однажды вечером, возвращаясь домой с поля состязания, услыхал несколько голосов, показавшихся ему знакомыми. Впереди его шли четверо мужчин, которые медленно шагая, по-видимому, совещались о чем-то. Подойдя тихонько ближе Саид услыхал, что они говорят на наречии степной шайки Селима, и догадался, что они собираются на какой-нибудь грабеж. Первым его чувством было уйти от этих четырех человек. Но подумав, что он может помешать какому-нибудь злодеянию, он подкрался к ним еще ближе, чтобы подслушать их разговор.

– Привратник прямо сказал, что улица направо от базара, – говорил один, – и сегодня ночью он непременно будет проходить там с великим визирем.

– Прекрасно, – отвечал другой, – великого визиря я не боюсь: он стар и не особенно храбр. Но калиф хорошо владеет мечом, и я не доверяю ему. Наверно, десять – двенадцать телохранителей крадутся за ним сзади.

– Ни единой души, – возразил ему третий. – Сколько раз его ни видали и ни узнавали ночью, он всегда бывал один с великим визирем или с обер-камердинером. Сегодня ночью он будет наш, но ему не надо причинять никакого вреда.

– Я полагаю, что лучше всего набросить ему на шею аркан, – сказал первый. – Убивать мы его не станем, потому что за его тело дадут ничтожный выкуп, да, кроме того, мы не уверены, получим ли мы его.

– Значит, за час до полуночи! – условились они и разошлись в разные стороны.

Саид был сильно испуган этим замыслом. Он решил тотчас же отправиться во дворец калифа и предупредить его об опасности, которая ему угрожает. Но когда он пробежал уже несколько улиц, ему вспомнились слова феи, сказавшей, на каком плохом счету он у калифа. Сообразив, что его рассказ может быть осмеян или сочтен за попытку подольститься к повелителю Багдада, он задержал шаги, считая за лучшее положиться на свой добрый меч и лично спасти калифа от рук разбойников.

Поэтому Саид не пошел назад, в дом Калум-бека, а сел на ступенях какой-то мечети и ждал там, до тех пор пока не наступила ночь. Тогда он отправился мимо базара на ту улицу, на которую указывали разбойники, и спрятался за выступ какого-то дома. Простояв там приблизительно час, он услыхал, что два человека медленно идут по улице. Сначала он принял их за калифа и великого визиря, но один из них захлопал в ладоши, и тотчас же с другой стороны базара тихо подбежали двое других. Пошептавшись немного, они разделились: трое спрятались недалеко от Саида, а один стал ходить по улице взад и вперед. Ночь была темная, но тихая, и Саид должен был положиться почти исключительно на свой тонкий слух.