Читать интересную книгу Цвет волшебства (сборник) - Терри Пратчетт

Будучи водруженным на повозку, Сундук сначала выждал положенное время, а потом осмотрелся. Вокруг теснились другие сундуки, сундучки и сумки, и это успокаивало. После целых пяти минут миллионолетнего пребывания под землей времяпрепровождение в таком обществе казалось весьма приятным.

Сундук не стал противиться даже тогда, когда кто-то открыл ему крышку и набил его доверху обувью. Обувью весьма необычной, как отметил про себя Сундук, с интересными каблуками, изысканно украшенной где шелком, где блестками. Сразу становилось ясно, что эта обувь принадлежит женщине. Хорошо, подумал (или почувствовал, или отреагировал) Сундук. Дамы обычно ведут довольно-таки спокойную жизнь.

Фиолетовая, вся в красных цветах, повозка возобновила свой тряский путь по пустынной дороге. На задней стенке красовалась грубо намалёванная надпись: «Петуния, Королева Пустыни».

* * *

Ринсвинд пристально посмотрел на ножницы в руках у главного стригаля. На вид они были весьма острыми.

— А те известно, как мы поступаем с теми, кто сначала заключает пари, а потом прёт на попятный? — поинтересовался Дагги, главарь банды.

— Э-э… но я ведь был пьян.

— Мы тоже. И чо?

Ринсвинд окинул взглядом овечий загон. Он, само собой, знал, как выглядят овцы, и не раз встречал их на своём жизненном пути, правда, как правило, на этих знаменательных встречах овцы присутствовали только частично и обрамлённые какими-нибудь овощами. А ещё в детстве у него был игрушечный ягненок. Но есть в овце что-то отталкивающее, какая-то запредельная пучеглазая безмозглость, отдающая отсыревшей шерстью и паникой. Во многих религиях превозносятся достоинства кротких, но Ринсвинд в это никогда не верил. Самая кроткая тварь порой может показать себя с очень мерзкой стороны.

Но вообще… овцы покрыты шерстью, а ножницы на вид довольно острые. Может, и получится? Внутренний радар сигнализировал, что неудачная попытка чревата несколько меньшими последствиями, чем отказ от таковой.

— А могу я произвести пробный постриг? — осведомился он.

Из загона вытащили овцу и швырнули на землю перед ним.

Ринсвинд улыбнулся Дагги как профессионал — профессионалу. Во всяком случае, попытался. Улыбаться Дагги было всё равно что швыряться меренгами в огромную скалу.

— Гм-м… ещё бы кресло и полотенце. А также зеркало и расческу, — сказал он.

Подозрения, которые испытывал Дагги, крепли с каждой секундой.

— Это ещё чо? На кой тебе все это?

— Привык делать всё как положено.

На задней стороне загона для стрижки овец, на выбеленных солнцем досках, невидимый никем, начал проступать силуэт кенгуру. А затем белые черточки поплыли по деревянной поверхности, будто перистое облачко по чистому небу. А потом начали преображаться…

Сам Ринсвинд очень давно не стригся, но общий порядок он знал.

— Так вы в этом году уже ездили в отпуск? — бойко клацая ножницами, любезно осведомился он.

— Мнннэээ-ээ-ээ!

— А как вам нравится сегодняшняя погода? — В отчаянной попытке завязать разговор Ринсвинд прибегнул к проверенной веками теме.

— Мнннэээ-ээ-ээ!

Овца даже не пыталась оказать сопротивление. Она была пожилая, и зубов у неё было куда меньше, чем ног, зато опыта хватало, и даже её чрезвычайно неглубокий разум понимал: процесс стрижки должен осуществляться совсем не так. Стрижка должна быть краткой борьбой, после которой опять приходит свобода загона — но свобода обновленная, прохладная и со всех сторон проветриваемая. И на протяжении этого процесса не положено интересоваться овечьим мнением о погоде или осведомляться, как именно данная овца намерена провести выходные, — в особенности учитывая, что овца не знает и представить себе не может, ни что такое выходные, ни как их должным образом следует «проводить». А льющаяся в уши лавандовая вода — это уж совсем ни в какой загон не лезет.

Стригали наблюдали за происходящим молча. Народу собралось изрядно: никто в городке не хотел пропустить предстоящее зрелище. В глубине души все знали: тут будет о чём порассказать правнукам.

Ринсвинд отступил на пару шагов, критическим взглядом окинул свою работу, после чего предоставил овце возможность посмотреть в зеркало на свой затылок. Бедное создание, не выдержав этого испытания, заблеяло, невероятными усилиями подобрало расползающиеся ноги и что было мочи рвануло к загону.

— Эй, подожди, ещё ж укладка! — крикнул Ринсвинд вслед.

Он спиной почувствовал устремленные на него взгляды стригалей. После некоторой паузы один обалдело произнёс:

— И что, так стригут овец в твоейной стране?

— Гм-м… а ты как думаешь? — дипломатично отозвался Ринсвинд.

— Вроде как… медленновато.

— А надо быстрее?

— Ну, Дагги как-то остриг за час чуть ли не полсотни штук. А ты ж должен переплюнуть его. Да и к чему весь ентот выпендреж? Надо быстро: чик — спина! чик — перед! чик — голова! чик-чик — по бокам! И делов-то!

— До стрижки, — с тоской в голосе произнёс один стригаль, — была такая красивая овца…

Внезапно со стороны овечьего загона донеслось громкое блеяние.

— Ну, Ринсо, ты готов к настоящему делу? — спросил Дагги.

— Боги милостивые, это ещё что такое? — воскликнул кто-то из толпы.

Изгородь разнесло в мелкие щепки. В проломе возвышался баран. Стряхивая деревянные щепки с рогов, он тряс головой. Из ноздрей животного вырывался пар.

Когда Ринсвинд думал об овцах, в первую очередь ему в голову приходили воспоминания об остром или пряном соусе. Ещё с понятием «овца» ассоциировались представления о типичных овечьих качествах, таких как овечья глупость или овечья кротость. Сейчас же перед ним возвышался баран, и у Ринсвинда внезапно возникли аналогии с… ТАРАНОМ. Баран грозно бил копытом в землю. Он был гораздо крупнее средней овцы. Он был таким огромным, что Ринсвинду даже показалось: этот баран заполнил собой всё его будущее.

— Эй, у меня таких не было! — воскликнул хозяин стада.

Дагги вложил в свободную руку Ринсвинда свои ножницы и похлопал его по спине.

— Он твой, друг. — С этими словами Дагги осторожно попятился. — Ты как, готов продемонстрировать нам своё мастерство?

Ринсвинд посмотрел на свои ноги. Они не двигались. Они словно бы приросли к земле.

Баран, храпя и таращась на Ринсвинда налитым кровью зраком, неотвратимо приближался.

— Зыкински, — вдруг шепнул он, приблизившись на достаточно близкое расстояние. — Ты исполняй свою часть с ножницами, а остальное овцы возьмут на себя. Будь спок.

— ТЫ? — Ринсвинд бросил тревожный взгляд на зрителей, предусмотрительно удалившихся на безопасное расстояние.

— Ха, угадал. Ну чо, готов? Они будут повторять за мной. Они ведь овцы.

Шерсть падала дождем. Стригали смотрели.

— Такое нечасто увидишь, — сказал один другому. — Чтоб овца вот так стояла на голове…

— А какое «колесо» получилось, — заметил другой, попыхивая трубкой. — Для овцы совсем зыкинское.

А Ринсвинд знай себе стриг. Ножницы в его руках как будто обрели собственную жизнь. Овцы так и кидались под лезвия, словно торопясь получить удовольствие. Овечье руно завалило Ринсвинд а сначала по щиколотки, потом по колени, потом добралось до пояса… И вот уже ножницы лязгают в пустом воздухе, шипя и остывая.

На Ринсвинда с подозрением таращились несколько десятков ошалелых овец. И стригалей.

— Гм-м… так соревнование уже началось? — произнёс он.

— Ты только что за две минуты остриг тридцать овец!

— Это хороший результат?

— Хороший? Постричь тридцать овец за две минуты?

— Что ж, извините, быстрее не могу.

Стригали сгрудились посовещаться. Ринсвинд поискал взглядом барана, но тот как сквозь землю провалился.

Через некоторое время стригали, по-видимому, пришли к какому-то решению. Очень осторожно они приблизились к Ринсвинду, причём выглядело это достаточно странно: вроде бы стригали старались держаться от него подальше, а вроде нужно было все-таки подойти…

Затем впереди всех оказался Дагги. Именно что оказался — его товарищи, не сговариваясь, исполнили хореографическую фигуру «разом шаг назад».

— Э-э… Здоровеньки! — нервно поприветствовал он.

Ринсвинд ответил благодушным взмахом руки, лишь посреди жеста поняв, что по-прежнему сжимает в пальцах ножницы. А вот Дагги, судя по всему, не забывал об этом факте ни на мгновение.

— Это… ну… у нас пятьсот кальмаров будет только после того, как нам заплатят за…

Ринсвинд слегка растерялся.

— Будь спок, — наконец сказал он, прибегнув к помощи любимого местного выражения, которое, похоже, могло означать что угодно.

— …Так что, это, если ты здеся ещё немного побудешь…

— Вообще-то, я тороплюсь в Пугалоу.