— Он в городе. Полагаю, что во дворце. — Голос ее все еще звучал мечтательно и будто сонно. — Дело в том, что… у него рана в боку. Старая рана, лишь наполовину исцеленная. Как только сосредоточусь на ней, слезы наворачиваются. Как можно жить с такой болью?
Сеонид кольнула Аланну взглядом — всякая женщина, имевшая Стража, ощущала его раны. Но Мерана знала, что испытала Аланна, потеряв Овэйна, и потому, когда заговорила, голос ее звучал не слишком резко:
— Что ж, когда были ранены Терил с Фареном, я едва не лишалась чувств — это при том, что мы не ощущаем всей боли. Но ни один из них даже не замедлил шагу.
— Я думаю, — тихонько сказала Масури, — мы не о том толкуем. — Она всегда говорила тихо, но, в отличие от многих Коричневых, всегда по существу.
Мерана кивнула:
— Да. Я размышляла о том, чтобы занять рядом с ним место Морейн…
Послышался стук в дверь, и на пороге появилась служанка в белом переднике, с чайным подносом в руках. Заварной чайник был серебряным, а чашки фарфоровыми — в «Розовом венце» привыкли к знатным постояльцам. К тому времени когда служанка, поставив поднос, удалилась, от мечтательности Аланны не осталось и следа. В ее темных глазах сверкало пламя, какое Меране едва ли доводилось видеть. Зеленые весьма ревниво относятся к своим Стражам, а Ранд ал'Тор теперь принадлежал ей, каким бы способом она этого ни добилась. От почтительности не осталось и следа; она напряглась, как клинок, дожидаясь лишь следующих слов Мераны, чтобы дать ей достойный отпор. Но Мерана умолкла, подождала, пока разольют чай, а потом пригласила к столу и Верин с Аланной. Глупая женщина заслуживала того, чтобы малость помучиться, но… Может, это вовсе и не похоже на изнасилование.
— Да, хотела, но, поразмыслив, отказалась от этого, — продолжила Мерана. — Может, мне и стоило попытаться, но боюсь, Аланна, что после твоего поступка он не испытывает особого довери'я к Айз Седай и рассмеялся бы мне в лицо.
— Он высокомерен, словно король, — сердито сказала Сеонид.
— Таков, каким его описывали Найнив и Илэйн, — добавила, качая головой, Масури. — Даже хуже. Надо же, заявил, будто способен чувствовать, когда женщина направляет Силу. Я уж хотела было обнять саидар, чтобы поставить его на место, но раздумала.
— И все эти айильцы, — неприязненно произнесла Сеонид, происходившая из Кайриэна, — и мужчины и женщины… Думаю, моргни мы не так, они закидали бы нас своими копьями. Одна рыжая, она, по крайней мере, была в юбке. смотрела на нас прямо-таки с ненавистью.
Порой, подумала Мерана, Сеонид забывает, что главная угроза может исходить от самого ал'Тора.
Аланна непроизвольно покусывала верхнюю губу, ну прямо как молоденькая девушка. Хорошо, что за ней присматривает Верин, в таком состоянии ее нельзя оставлять одну. Верин спокойно попивала чай, но ее острые глазки могли смутить кого угодно.
Мерана поймала себя на том, что сочувствует Аланне. Она слишком хорошо помнила, что после смерти Базана представляла собой обнаженный клубок нервов.
— К счастью, — промолвила она, — у его подозрительности есть и положительные стороны. В Кайриэне его посетило посольство Элайды — он рассказал об этом со всей откровенностью. Так вот, благодаря своей подозрительности он их близко не подпустит.
Сеонид поставила чашечку на блюдце:
— Он попытается использовать нас друг против друга.
— И возможно, до известной степени в этом преуспеет, — сухо заметила Масури. — Но у нас есть преимущество, мы знаем о нем больше, чем Элайда. Я думаю, ее посланницы рассчитывали встретить пастуха, обряженного в шелковый кафтан. А Ранд, кем бы он ни был, уже не таков. Похоже, Морейн неплохо его обучила.
— Мы были предупреждены, — сказала Мерана. — А они — едва ли.
Растерянно заморгав, Аланна уставилась на них:
— Значит… выходит, я ничего не испортила? — Три Айз Седай кивнули. Аланна перевела дух и расправила юбку, словно только сейчас заметила складки. — Может быть, я еще сумею заставить его принять меня. — Лицо ее стало гораздо спокойнее, в глазах появилась уверенность. — Что же до его амнистии, то нам, видимо, придется временно воздержаться от осуществления каких-либо планов. Но это не значит, что мы не должны их строить. На минуту Мерана пожалела о своей снисходительности. Женщина совершила такой поступок и думает лишь о том, не повредит ли это ее успеху. Однако она вынуждена была признать, что Аланна, наверное, вела бы себя иначе, сумей она действительно заполучить Ранда.
— Все так, Аланна, но это «временно» продлится столько, сколько потребуется.
Аланна поджала губы, однако, выдержав паузу, кивнула.
— Но как привести его к послушанию? — промолвила Верин. — В таком деле нужна осторожность. Волк не собака, он любой поводок оборвет, как нитку.
Мерана призадумалась. Она не собиралась раскрывать все карты перед этой парочкой, не слишком-то уж приверженной Совету в Салидаре, и к тому же опасаясь, как бы Верин не попыталась взять руководство на себя. Сама-то Мерана считала, что знает, как совладать с Рандом; потому ей и поручили возглавить посольство; вся ее жизнь прошла в труднейших переговорах и улаживаниях споров между, казалось, непримиримыми врагами. Ее посредничество всегда приводило к заключению договоров и мирных соглашений, а если в конечном итоге они и нарушались, то такова уж несовершенная человеческая природа. Единственной неудачей Мераны — единственной за все сорок шесть лет
— был Пятый Фалмский Договор. Все это она знала, но за долгие годы некоторые инстинкты укоренились слишком глубоко.
— По счастью, сейчас в Кэймлине находятся некоторые влиятельные особы. Мы встретимся с ними и…
— Меня беспокоит Илэйн, — твердо заявила Дайлин. Тем более твердо, что она находилась наедине с Айз Седай, а в присутствии Айз Седай нельзя дать почувствовать слабину. Особенно если ты одна. И Айз Седай знает, что ты с ней наедине.
Кайрин Седай улыбнулась, но ни ее улыбка, ни спокойные голубые глаза решительно ни о чем не говорили.
— Вполне возможно, Дочь-Наследница еще объявится и воссядет на Львиный Трон. То, что люди считают невозможным, редко оказывается таковым для Айз Седай.
— Возрожденный Дракон говорит, что…
— Мужчины не в меру разговорчивы, леди Дайлин, но ты знаешь, что я не лгу.
Поглаживая серую шею тайренского скакуна, Луан внимательно посматривал по сторонам — вдруг в конюшню войдет кто-нибудь посторонний — и едва увернулся от конских зубов. Вообще-то от всяких неожиданностей должен был уберечь Страж Рафелы, но в последнее время Луан не доверял никому. Особенно тем, кто наносит такого рода визиты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});