Читать интересную книгу КОМ-2 (Казачий Особый Механизированный, часть 2) - Ольга Войлошникова

колеями, никуда не сворачивая. Вас встретит кто-то из сотрудников. И пропуск, пожалуйста, не мните.

Я немножко удивился инструкции и вышел с другой стороны КПП. А тут и в самом деле не было приличной дороги! Приходящая к Магическому университету асфальтовая дорога с внутренней стороны ворот оканчивалась небольшой стоянкой, сразу за которой поднимался лес. Да не просто лес, навроде парка, как у нас в Иркутске посреди города оставлен кусок, а самая что ни на есть глухая, дремучая тайга. Меж могучими соснами и лиственницами поднимался густой непроходимый подлесок, кое-где приправленный буреломом. Интересно девки пляшут.

Прямо от крыльца начиналась дорога. Вида такого, словно когда-то давным-давно по ней проехало что-то тяжеленное колёсное, а после — только ногами и хожено. Меж продавленными заросшими травой колеями тянулась умеренно натоптанная тропинка, а по сторонам — до самого леса — трава натурально по пояс. Очень странно, надо сказать, наблюдать такую траву в апреле месяце. Не иначе, без магической подпитки здесь не обошлось.

— Идите-идите! — подбодрила меня в спину тётка-привратница. — Только с тропинки — ни ногой. И пропуск не мните. Шарахнет охранным заклинанием.

— Сурово тут у вас, — пробормотал я себе под нос и пошёл.

Вот уж не знаю, кто енту дорогу проектировал, но виляла она в манере «как бык поссал». Это батина присказка, и больно ловко сюда она подходила. Только направо повернёт — уже обратно налево! И так без передыху.

Топал я, не соврать, с четверть часа, не меньше. Иду-иду — не кончается, ядрёна колупайка, этот лес! Мож, леший тут у них в присмотр поставлен? Крутит? Сам я, правда, никогда не сталкивался, но рассказы такие слыхал. Словно отзываясь на мои мысли в лесу что-то глухо заухало.

— Не дождёсся! — сердито ответил я ему и, лихо сдвинув папаху набекрень, завёл бравую казачью:

— Как ирку́тски казак и — как ирку́тски казак и — ка́-азаки-казаки́, ка́-азаки-казаки́!

Песня была, как полагается, с повторами и присвистом, и каждая строчка также растягивалась в три раза:

— По станицам гулял и — по станицам гулял и — гу́-уляли-гулял и — гу́-уляли-гулял и (и так каждый раз),

Молодушек любили́,

К одной двое ходили́,

Одну двое любил и(н-да, такой вот внезапно скабрезный поворот, но из песни слова не выкинешь),

Подарочки носили́,

Подарочек не простой,

С ручки перстень золотой…

На этом месте дорога в очередной раз вильнула, и я оказался нос к носу с удивлённой девицей в строгой форме горничной.

11. ДОБРАЛСЯ!

И ОПЯТЬ С КОРАБЛЯ НА БАЛ!

— Хорунжий Коршунов? — спросила меня девушка, слегка отступая.

— Так точно!

— Прошу следовать за мной.

О-па! А лес-то кончился! Пошёл аккуратный подстриженный парк, травка выкошенная и вместо заброшенной дороги — аккуратная вымощенная плиточкой аллея. Из этого парка мы вынырнули довольно быстро и оказались на просторной площади перед большим зданием с пузатым фасадом, украшенным колоннами и сложной скульптурной группой на фронтоне.

— Это главный корпус, — скупо прокомментировала провожатая.

Вправо и влево от главного уходили трёхэтажные крылья боковых корпусов. Потом я узнаю, что на самом деле их не два, а пять, и пристроены они к главному как лучи половинки солнышка. А пока мы поднялись по растянувшимся на всю колоннаду трём широким ступеням главного входа и вошли в гулкий прохладный вестибюль. Огромный он был — мама дорогая! Парадных залов Иркутского губернского собрания сюда смело четыре штуки бы вошло.

На входе в стеклянной будочке сидел вахтёр, которому провожатая сказала в окошко:

— Новенький.

Тот кивнул ей мрачно насупив брови и посмотрел на меня:

— Временный пропуск прошу сдать, сударь.

— Извольте, — я положил в окошечко бумажку с узором.

— Благодарю. Проходите.

Провожатая уже ждала меня чуть в отдалении, нетерпеливо поглядывая. Тележиться не стал, пошагал бодрее.

Здание было наполнено особенной учебной тишиной, когда изредка сквозь двери доносится одинокий голос лектора или обсуждение темы. Мы быстро поднялись по центральной широкой лестнице на второй этаж, вильнули мимо двери с вычурной табличкой «Ректор» (имя-фамилию не разобрал в вензелях) и вошли в соседнюю, с гораздо более скромной вывеской «Секретарь».

— Алевтина Георгиевна, новенький прибыл! — с порога заявила моя провожатая.

Женщина средних лет за столом напротив двери вперилась в меня поверх очков, а вторая (видать, помощница, молодая совсем девчонка) приподнялась из-за высокой конторки, чтобы получше меня разглядеть. Впрочем, не заметив ничего впечатляющего, тут же скрылась.

— На экстерн? — строго спросила секретарша.

— Так точно, — ответил я.

— Почему с таким опозданием?

— В точности согласно предписанию, — я прошёл к её столу и предъявил свою бумагу.

Дама быстро пробежала по строчкам глазами:

— Хм. Действительно. Напутали они там, что ли? Впрочем, неважно. Присядьте, — она быстрым движением выдернула из стопки лежащих на углу журналов один, в бордовом переплёте, открыла на заложенной бумажкой странице. — А-а! Вы тот самый стипендиат Великого князя Кирилла, хорунжий Коршунов?

— Так точно.

— А мы уж вас потеряли! Ну, прекрасно, что наконец-то добрались. Досадное недоразумение с опозданием, но это уж не ваша ошибка, а канцелярских. Давайте ваше предписание, я себе копию сделаю.

Изготовление копий документов с помощью фото-дублей — обычное дело. Но дама, к моему удивлению, накрыла мою бумажку чистым листом, провела поверх ладонью — и на бумаге в точности проступили все черты оригинала, вплоть до случайной помарки на уголке.

— Ловко! — оценил я.

Алевтина Георгиевна ничего на это не ответила, но весьма самодовольно улыбнулась. Она вернула мне предписание и строго посмотрела на провожатую, которая так колом и стояла у порога:

— Сейчас бегом в общежитие, Света позвонит коменданту, чтоб вас ждали. Оставить у него вещи — и пулей назад. Успеет на следующую пару. Иначе контур замкнут —