даже полуэльфом. Интересно, кто же он такой? Воспитанник Каллахана? Его бывший ученик?
В этот миг прогудел зачарованный колокол, возвещая наступление долгожданного обеда.
— Вот, — наставительно сказал эльф. — Сейчас и ни мгновением раньше. Добро пожаловать к столу.
Оставалось надеяться, что Розмари успела выбросить сгоревшие пироги и уже поставила в печь новую порцию. И что при этом ни один Джеримэйн не пострадал.
* * *
За обедом Олли Счастливчик изучал Элмерика так внимательно, словно собирался прожечь взглядом дыру во лбу несчастного барда, и отводил глаза лишь для того, чтобы переключиться на вторую жертву — Джеримэйна. Тот же, не чуя беды, с аппетитом уплетал жаркое, улыбался своим мыслям и в чём то настойчиво убеждал мастера Флориана, размахивая руками. В общем, вёл себя как обычно, Разве что не зубоскалил в присутствии гостей.
А вот Элмерику кусок в горло не шёл. В его воображении одна за другой разыгрывались ужасные сцены: то мастер Оллисдэйр изгонял его из гильдии с позором и лишением всех привилегий, дважды ударяя по щекам, то, наоборот, благодарил за помощь, поздравлял с поимкой важного преступника и вручал тяжеленный кошель, полный звонких монет. И Элмерик не знал, что из этого хуже…
Не дожидаясь окончания обеда, он ускользнул и скрылся в библиотеке, надеясь хоть немного побыть в одиночестве. Но ему и тут не повезло: книга Эллифлор лежала раскрытой посреди стола, сама же леди-призрак рассматривала полки и даже что-то напевала. Но, завидев Элмерика, нахмурилась:
— Что вы себе позволяете, юноша? Вламываетесь, как будто за вами кто-то гонится! У нас пожар? Нет? Тогда извольте выйти и войти как подобает.
— Прошу прощения.
Элмерик знал, что оправдываться бессмысленно, проще сделать, как говорят, поэтому вышел, плотно притворив за собой дверь, немного подождал и уже занёс руку, чтобы постучаться, как вдруг заметил в коридоре Олли Счастливчика. Его колет из светло коричневой кожи и бежевая рубаха почти сливались с деревянными стенами. Старый менестрель ничего не говорил, просто смотрел на барда оценивающе, и взгляд этот не сулил ничего хорошего. Элмерик сглотнул, нашёл в себе силы поклониться и нырнул обратно в библиотеку.
— Вот так-то лучше, — улыбнулась ему Эллифлор. — Так что за спешка?
— А вы разве не слышали? К нам приехали гости.
— Риэган? — она поджала губы. — Мы с ним никогда особенно не ладили. Но, пожалуй, мне стоит спуститься и поприветствовать его. Особенно весело будет, если ему не сообщили, что я вернулась. Интересно, сумеет ли он удержать лицо, когда мы встретимся?
— Он не один приехал, — Элмерик вздохнул. — С ним прибыл мастер Оллисдэйр Фелис — слышали о таком?
— Кто же не знает Счастливчика. А этому старому лису что от нас нужно? Его Риэган пригласил?
— Нет, боюсь, это был я.
Не в силах больше скрывать правду, бард поведал ей всё с самого начала. Леди Эллифлор выслушала его, ни разу не перебив (что случалось довольно редко). Когда же бард замолчал, чтобы перевести дух, она жестом предложила ему присесть.
— Выпей воды, ты слишком взволнован. Если нужен мой совет — расскажи всё Каллахану.
— Но… я не могу, — Элмерик плеснул себе из графина, выпил стакан почти залпом и только теперь ощутил, насколько сильно — до трещин — пересохли губы.
— Боишься расстроить его?
— Вроде того…
Он сам не знал, с каких пор мнение наставника стало для него столь важным, но разочарование Каллахана было намного страшнее, чем изгнание из гильдии и обвинения в предательстве.
— Не бойся. Он уже настолько разочарован и в людях, и в эльфах, что ты вряд ли сможешь сделать хуже. Наставники должны знать, что происходит.
— Вот вы знаете. Этого недостаточно?
— Ну… — было видно, что Эллифлор польщена. — Думаю, да. Просто…
Она осеклась на полуслове, но бард прекрасно понял, в чём дело. До того, как в отряд приняли Келликейт, Эллифлор была самой юной из Соколов. Обычно это она приходила с проблемами, а не к ней.
— Значит, вы поможете мне?
— Чем смогу.
Элмерик решил, что надо ковать железо, пока горячо.
— Наставница Эллифлор, а что случилось во время прошлой Летней битвы? Понимаю: вам, может быть, неприятно вспоминать… но мы должны знать, что случилось, чтобы не допустить повторения беды.
По лицу призрака скользнула рябь, силуэт стал полупрозрачным. Элмерик ожидал, что сейчас она спрячется в книгу или, по обыкновению, начнёт рыдать и швыряться предметами, как это бывало прежде. Но леди Эллифлор сумела взять себя в руки, лишь наряд её потемнел, из бело-голубого став серо-фиолетовым — траурным, как у мастера Флориана.
— Что же, кому-то придётся однажды рассказать об этом. В нынешнем виде я так мало могу сделать для остальных — значит, хотя бы избавлю их от необходимости снова вспоминать тот ужасный день… — Вздохнув, она прикрыла глаза.
Минула четверть часа, а леди-призрак всё молчала. Можно было подумать, что она спит, если бы не глубокая бороздка между бровями — то пропадающая, то возникающая вновь.
Наконец Эллифлор выдохнула:
— Это непросто. Я, право, не знаю, с чего начать.
— Попробуйте рассказать так, будто это случилось не с вами, а с кем-то другим, — осмелился предложить Элмерик.
— Да. Пожалуй, так будет проще. — Леди Эллифлор промокнула глаза платком и начала свой неспешный рассказ.
История, рассказанная леди Эллифлор
На юге Объединённых Королевств, где поля сплошь красны от маков, а серые скалы обрываются прямо в пенное море, в Замке на Утёсе у лорда и леди Санфорд росли сын и дочь. Дети появились на свет в один день, и с младых ногтей были неразлучны, как игла и нить, — куда брат, туда и сестра. Они были схожи статью и лицом, вот только глаза у мальчика были тёмные, а у