хватит.
– И ты, матушка… позволишь ей…
Мирава живо представила, как изумлены и разгневаны будут Дивея и Озора, если их сын и брат приведет, без совета с ними, такую жену; сколько поднимется разговоров, раздоров, и ее, Заранкину сестру, это не обойдет стороной. Ее же будут винить.
– Ну коли ей охота того витязя сгубить…
Огневида не договорила. Обе дочери посмотрели на нее, догадываясь, что это значит.
– Две у меня были дочери-девицы, – продолжала Огневида, будто сказку сказывала. – Одна с приданым замуж пойдет, другая без приданого. И которая приданое получит, та в замужних бабах недолго задержится. У судениц мужей не бывает. И та, которая им угодна, мужа своего со смертушкой безвременной обручит. Коли не жаль тебе воеводу молодого – поди за него, – она взглянула на Заранку, и в глазах ее появилась строгость. – Не мой то приговор. То от бабок моих ведется. Одной из дочерей и внучек приданое наше родовое достается. Мне досталось – и я в молодых еще годах без мужа осталась, с тремя дочерьми малыми.
– Но почему это буду я? – горячо воскликнула Заранка и даже встала на ноги. – Может, это она!
– Я из себя суденицу не строю! – так же горячо ответила Мирава и тоже встала. Мысль о том, что из-за женитьбы на ней Ольрад может умереть молодым, вызвала у нее такое возмущение, на какое она редко бывала способна. – Это ты о доле гадать берешься, да еще судениц пряжу по-своему перепрядывать! И чего теперь хочешь – кого полюбила, того и погубила?
– Я не погублю! Мне не нужно других поддатней[22], кроме нее! А она моего мужа не тронет! Она никогда мне зла не сделает! Уж я его от злой доли обороню!
– А коли не оборонишь? – тише, с тоской ответила ей Мирава. – Он ведь не просто… в поле обсевок. Он наш воевода. Если он сгинет… не все ли мы сгинем за ним следом?
– Он не сгинет! – твердо ответила Заранка. – Я свою долю поймаю, так уже не выпущу!
– Кар-р-р! – Встрешник вдруг вскочил, расправил крылья и прыгнул к ней; от неожиданности все три женщины вскрикнули и отшатнулись.
– Даже птице и то слушать тебя невмочь! – Мирава встала. – Пойду я восвояси… пока умом не рехнулась с тобой заодно!
Торопливо обняв мать, она устремилась к двери. Встрешник прыгал по столу, Заранка отмахивалась и кричала на него.
Полдороги Мирава бежала бегом, будто за нею гнались. Она надеялась, что разговор с матерью ее успокоит, но вместо этого растревожилась еще сильнее. Только через несколько верст, запыхавшись, она попила воды из ключа и пошла медленнее, расстегнула ворот сорочки, чтобы охладить шею.
Так вот куда Заранка нацелилась! Мирава хоть и знала, что Заранка уже две зимы носила поневу, а значит, числится невестой, по привычке видела в ней девочку и считала ее замужество делом далекого будущего. Пока мать найдет младшую дочь готовой, пока соберет приданое и с кем-то сговорится о сватовстве… Что Заранка сама возьмется за дело, Мирава не ждала: та не была игривой и на отроков глядела равнодушно. А оказалось, не любовные помыслы ее заботили, а честолюбие. Воеводшей хочет стать!
Если подумать, говорила себе Мирава по пути, тут дивиться нечему. Тархан-городец с самого начала, с тех пор как сел там Хазар-Тархан со своими конниками, жил хорошо, лучше и богаче всей округи. Избы просторные, на подклетах, скотина есть, землю пахать и гнуть спину на жатве бабам не приходится. Зато товары разные туда стекаются, хазарская служба приносит немало серебра, всякая тархановская девка или баба носит и серебряные перстни, и кольца на шелковом очелье, и обручья, и бусы из медово-огненного сердолика, прозрачного искристого хрусталя, из разноцветного стекла таких ярких цветов, каких в земном мире и не бывает. Есть там и тонкие хазарские кувшины, и расписные чаши, и узорные блестящие шелка. На гуляньях, на посиделках тархановских девок всегда отличишь по богатству наряда, по горделивому виду, по серебряным серьгам в ушах – переняли у своих мужчин, дескать, мы тоже воинского рода! А тамошние отроки для окрестных невест – небесные витязи, это она по себе помнила, по той зиме, когда увидела Ольрада. Только тархановские отцы предпочитают родниться со своими же.
Теплый платок у матери забыла! Вспомнив об этом, Мирава встала столбом посреди тропы, подумала, не вернуться ли. Но все же пошла дальше. Платок никуда не денется, а снова видеть свою безумную сестру ей не хотелось.
Но чтобы желать не какого-то отрока, а самого воеводу! Заново изумленная этой мыслью, Мирава опять остановилась посреди тропы. Заранка моложе Ярдара лет на десять – когда он ходил в женихах, та была мелкой девчонкой, едва научившейся прясть и посещавшей «младшие» супрядки, куда парням ходу нет. Мирава постаралась припомнить: а она-то в ту пору видела Ярдара? Вроде и видела – на весенних гуляньях, на зимних игрищах, да и на супрядки он раз или два к ним заезжал. Но хотя тогда она сама, будучи на несколько лет его моложе, уже была невестой, взглянуть на красавца Ёкулева сына как на жениха ей на ум не пришло. Она-то знала, что дочь вдовы-ведуницы с дальней окраины Крутова Вершка в жены будущему воеводе не годится. Да и не влекло ее к нему, его красивое лицо ей казалось слишком горделивым и холодным. Не зря его прозвали месяцем ясным. А Заранка…
Ну да, Ярдар хорош собой и сейчас опять жених. Заранка могла его видеть – на весенних гуляньях, где вся округа собирается вместе, во время зимних объездов… Да и в самом Тархан-городце, у сестры и зятя, Заранка бывает не так уж редко. Наглядеться были случаи…
Однако, добравшись до Тархан-городца, Мирава так и не успела решить, как со всем этим быть. Перед воротами она привела себя в порядок и постаралась принять обычный спокойный вид. Вошла, пересекла площадь… и возле своей избы увидела Ольрада – он стоял, уперев руки в бока, и смотрел, как она идет. Словно говорил: вот, я здесь, а жена куда запропастилась?
Огромный камень упал с души. Мирава шумно вздохнула и устремилась к мужу. Ольрад протянул руки и обнял ее; с налету обхватив его, Мирава прижалась к нему, жадно вдыхая знакомый запах и чувствуя прикосновение бороды ко лбу. Недавние тревоги показались глупыми, от сердца отлегло. Ольрад вернулся, живой и невредимый. Ничего страшного не случилось. Наверное, и все те беды, что ей мерещились только что, вот так же растают без следа. Ведь в мире есть