Между тем американский консул в Гуайямасе 5 апреля 1920 года по телеграфу передал в Вашингтон просьбу срочно прислать в этот мексиканский порт боевые корабли Тихоокеанского флота США. В условиях того времени этот шаг был направлен явно против Каррансы. Консул тоже ссылался на забастовку железнодорожников, которая якобы угрожает жизням американских граждан – сотрудников компании «Сазерн Пасифик».[135]
11 апреля 1920 года Обрегон обедал в ресторане с Пабло Гонсалесом, рассчитывая, что общественное мнение расценит этот факт как знак примирения двух генералов. Прибывшего в Мексику только 17 марта правительственного кандидата Бонильяса оба генерала серьезным противником не считали. Даже на вокзале в Мехико Бонильяса встречала толпа, скандировавшая: «Вива Обрегон!»
Однако Гонсалес вел свою собственную игру. Он надеялся, что вооруженное противостояние Каррансы и Обрегона затянется, и в этом случае именно он как нейтральный кандидат станет президентом, чтобы остановить гражданскую войну. Такой же точки зрения в начале 1920 года придерживался и временный поверенный в делах США в Мексике Саммерли. Еще 7 января 1920 года он сообщал в Вашингтон (со ссылкой на друзей Обрегона, что весьма симтоматично): кандидатура Бонильяса может быть снята в пользу Гонсалеса или генерала Дьегеса.[136]
Интересно, что и Вилья рассчитывал на длительную вооруженную борьбу между Обрегоном и президентом. Он, как мы знаем, не любил ни того ни другого, но полагал, что его силы окажутся решающими и их можно будет бросить на чашу весов того, кто одержит победу. В свою очередь, это означало, что он, Вилья, снова станет фактором общенационального значения.
Именно 11 апреля Обрегон узнал от друзей о фактическом восстании в Соноре. На следующий день Обрегон должен был явиться в суд, и он не сомневался, что из тюрьмы его уже не выпустят. Уйдя от полицейской слежки на такси, Обрегон 12 апреля с помощью столичных рабочих переоделся железнодорожником и покинул Мехико на поезде, который шел на юг через Морелос в штат Герреро.[137] Пробиваться на север, в Сонору было делом бесполезным – именно на этом маршруте, как правильно предвидел Обрегон, его и станут разыскивать прежде всего. В Морелосе Обрегон был с начала марта в плотном контакте с Маганьей, и сапатисты заверили его в своей поддержке. А бежавший вместе с Обрегоном его ближайший соратник генерал Бенджамен Хилл вообще нашел у сапатистов убежище. Чтобы доставить Хилла в Морелос, 500 сапатистов совершили молниеносный рейд в столичный округ, и это стало первой крупной боевой операцией Освободительной армии Юга за целый год.
В тот же день, когда Обрегон бежал из Мехико, об этом узнал временный поверенный в делах США в Мексике Ханна. В американское посольство явился генерал Хилл и официально сообщил, что Сонора выступила против Каррансы при поддержке ряда частей федеральной армии и отрядов Вильи.[138] На всякий случай Хилл попросил для себя и своей семьи убежища в дипмиссии США.[139] 13 апреля госсекретарь США Колби сообщил консулу в Гуайямас, что предложил Военно-морскому министерству США послать туда корабль.
Когда Обрегон прибыл в Герреро, тамошние власти, включая военные, сразу же встали на его сторону. Между Герреро и Мехико находился Морелос, который контролировали хорошо вооруженные войска Гонсалеса. Именно от них в тот момент зависела судьба Каррансы. Части Гонсалеса могли бы в зародыше подавить мятеж в Герреро и даже убить Обрегона – сопротивление Соноры в этом случае лишалось смысла.
Между тем мятеж разрастался: восстали губернаторы Мичоакана и Сакатекаса, что открывало Кальесу путь на Мехико. Находившийся к югу от Соноры штат Синалоа был захвачен сторонником Обрегона генералом Анхелем Флоресом в течение нескольких дней практически без единого выстрела. Правительственные силы были осаждены в портах. Американский консул в Масатлане (главный порт штата Синалоа, куда под натиском мятежников бежало правительство штата) также потребовал скорейшего прибытия туда военного корабля. 20 апреля с той же просьбой в Вашингтон обратился консул США в Веракрусе (он повторил свой запрос 26 апреля, ссылаясь на возможные бесчинства неких криминальных элементов).[140] На следующий день госсекретарь Колби сообщил консулу в Масатлан, что рекомендовал министерству ВМС США послать туда корабль.
Между тем бежавший из Мехико Хилл в Морелосе фактически обманул местных командиров правительственных войск, убедив их, что Гонсалес и Обрегон действуют заодно.
Из Герреро Обрегон обратился с манифестом к нации и… народу США.[141] Он заверял, что борется только за свободные президентские выборы, и бизнесу, в том числе и американскому, бояться нечего. 22 апреля мятеж против Каррансы стал «официальным». В Соноре был опубликован «план Агуа-Приеты». (Причем сначала на английском языке – чтобы США не приняли движение сонорцев за большевистскую революцию. На испанском он появился только на следующий день.) В нем Карранса объявлялся низложенным, а временным президентом Мексики назначался губернатор Соноры Адольфо де ла Уэрта. Тот обязывался в кратчайшие сроки провести в стране свободные президентские выборы. В «плане» опять подтверждались гарантии прав собственности. Сонора назвала свои вооруженные силы Либерально-конституционалистской армией.[142]
Карранса тем временем вел напряженные переговоры с Гонсалесом. Он предлагал, чтобы Бонильяс и Гонсалес сняли свои кандидатуры и Карранса с Гонсалесом выбрали единого, приемлемого для них обоих кандидата. Но Гонсалес хотел большего, опираясь на 12 тысяч своих солдат, расквартированных вокруг столицы. Он изъявлял готовность в случае выхода из игры Бонильяса временно снять свою кандидатуру, подавить мятеж, а затем снова вернуться в предвыборную гонку. Карранса отказался. Он не хотел, чтобы поражение одного генерала, Обрегона, привело к победе другого – Гонсалеса. Не пойдя на компромисс, «дон Венус» по сути подписал себе смертный приговор.
26 апреля 1920 года на сторону мятежников перешли командиры ключевого северного штата Чиуауа. Успехи обрегонистов опять заставили Каррансу и Гонсалеса лихорадочно искать компромисс. 27 апреля на встрече с президентом Гонсалес снова предложил заменить Бонильяса кандидатом, которого назовет он сам. В этом случае Гонсалес был готов выйти из борьбы за пост президента. Карранса не только отказался, но и фактически отстранил Гонсалеса от командования силами столичного округа. 28 апреля этот пост занял верный президенту генерал Мургуя, который не мог ожидать от победы Обрегона ничего хорошего.
То, что «план Агуа-Приеты» появился на английском языке, возымело свое действие в США. 29 апреля 1920 года в комитете Фолла опять проходили слушания, на которых клеймили Каррансу.[143] Обрегона же представляли единственной силой, способной защитить интересы американского бизнеса в Мексике. Де-факто Вашингтон сделал свой выбор в пользу мятежников, хотя официально движение Обрегона там пока не признавали.
30 апреля 1920 года ситуация в Мексике осложнилась еще больше. Гонсалес бежал из столицы и объявил о собственном восстании против Каррансы. К «движению Агуа-Приеты» он присоединяться не собирался и объявил себя главнокомандующим либерально-революционной армией, состоявшей фактически из правительственных войск, ранее находившихся под его командованием. 5 мая 1920 года силы Гонсалеса оккупировали ключевой город Пуэбла, расположенный между Мехико и Веракрусом. Теперь Карранса не мог уже бежать из столицы в Веракрус для того, чтобы, опираясь на этот порт, организовать сопротивление, как он сделал в 1915 году, покинув Мехико под натиском отрядов Вильи и Сапаты. В этот же день Карранса отменил президентские выборы и призвал народ поддержать его для отпора военному мятежу.
7 мая 1920 года в 10 часов утра чиновники из правительства Каррансы и их семьи под охраной войск Мургуи, включая артиллерию, на нескольких поездах покинули Мехико. Составы растянулись на 15 миль. Карранса все же решил пробиваться в Веракрус, под защиту своего зятя генерала Агилара. Одной из причин этого шага было то, что 8 апреля Каррансу пытался убить адъютант Обрегона. В тот же день, 7 мая глава американской дипмиссии в Мехико Саммерли получил из Вашинтона телеграмму, в которой сообщалось, что корабли ВМС США уже направлены в мексиканские атлантические порты Тампико, Веракрус и Тукспан.
Между тем части правительственных войск, перешедшие на сторону Обрегона, вместе с сапатистами 2 мая заняли столицу Морелоса Куэрнаваку. Это был триумф дипломатического искусства Маганьи. Потерпев военное поражение всего год назад, Освободительная армия Юга опять контролировала свой родной штат. Каждый день приносил новости о переходе на сторону «плана Агуа-Приеты» новых правительственных частей в ключевых городах. Даже Вилья, поняв, что затяжной войны между Обрегоном и Каррансой не будет, заявил о поддержке Обрегона.