снова заговорил пожилой рыцарь. – Так это выходит, что нам, пока все будут доказывать храбрость и верность, ничего не достанется! Другие пожнут лавры победителей!..
Ги вынул из ножен меч и громко крикнул, подняв его над головой:
– Верьте мне, вашему командиру! У Манфреда и его сподвижников огромная армия! В ней много лучников-мусульман и легкая конница! Я уверен, что нам не придется скучать, а нашим мечам ржаветь в ножнах без дела! – Он замолчал, наслаждаясь реакцией наемников. Они с довольным видом кивали головами и улыбались. – Прекрасно! А теперь, синьоры, я приказываю размещаться в бурге! Завтрашний день я посвящаю учебным боям, хочу понять – из какого теста вы сделаны!..
Он отправил рыцарей, перекинулся парой слов с Гвидо, приказав ему проследить за размещением наемников, а сам поднялся к себе в комнату, где Беатрис уже проснулась.
Когда он вошел, она уже умылась и сидела в прозрачной ночной сорочке за столом и с аппетитом уплетала сладкие булочки и пирожки с вареньем, только что испеченные служанками.
– Ой, а я подумала, что ты бросил меня, я тебе надоела… – изобразив на своем прелестном личике обиду, игриво сказала она и вытерла пальцем варенье, испачкавшее ей уголок рта.
– Нет, разве я дурак, чтобы бросить такую красавицу… – Ги улыбнулся и поцеловал ее, ощутив на своих губах ее чудный аромат, смешанный со вкусом варенья. – О! Вишневое! Мое любимое! – Он сел рядом и, налив полный кубок красного провансальского вина, взял в руку пирожок и в два укуса проглотил его. Нежное варенье приятно освежило. Рыцарь вынул кинжал и перешел к более серьезной еде. Он отрезал кусочек свиного копченого окорока и большой ломоть еще горячего белого хлеба, обильно намазав его гусиным паштетом.
– Однако, ну и горазд же ты покушать! – Засмеялась Беатрис и, как бы случайно спросила. – Неужели ты встал в такую рань, чтобы встретить наемников? Не велика ли честь для них?..
– Нет, девочка моя, не велика. – Пожал плечами рыцарь. – С этими людьми мне скоро идти в бой…
– Ой, не слишком ли ты бахвалишься! Я понимаю, что мужчины любят пускать пыль в глаза девушкам! Их все-то…
– Теперь их чуть больше четырех сотен, не считая оруженосцев и конюших… – Ги не дал ей договорить. – Это, моя радость, уже внушительная сила, способная на многое в умелых руках…
Беатрис побледнела, но быстро взяла себя в руки и произнесла:
– Дорогой, мне, к несчастью, надо возвращаться домой. Даже не знаю, что мне и сказать-то родителям… – она ловко разыграла притворное беспокойство. – Честь моя поругана, мне теперь одна дорога – в монастырь…
– Перестань, милая… – Ги обнял ее и попытался успокоить. – Ты молодая, у тебя вся жизнь впереди…
– Да какая, прости меня, жизнь, если я уже не девушка… – она прикрыла платочком лицо и заплакала.
Ее искусственный плач показался таким натуральным, что сердце Ги де Леви вздрогнуло и сжалось.
– Господи, да успокойся ты, не плачь…– Он поцеловал ее мокрые щеки, впитывая губами слезы, – ничего же еще не произошло…
– Да? – Удивилась она. – А вдруг, я ношу под сердцем твоего ребенка-бастарда?!..
– Рановато еще говорить об этом… – он растерялся, хотя в душе ожидал именно эти слова.
– Да?! Рановато?! А когда он начнет шевелиться, боюсь, что уже поздно будет!.. – она встала и пошла к постели, на ходу собирая свои одежды. – Все! Мне пора возвращаться домой…
– Подожди еще немного… – он встал и, подойдя к ней, крепко обнял Беатрис. – побудь со мной. Моих воинов еще надо подготовить, а у Шарля армия еще маловата для завоевания страны…
– Сколько?
– Не понял…
– Сколько мне еще ждать и какова армия, если она маловата? – Словно случайно спросила она, пристально посмотрев ему в глаза.
Ги замялся, понимая, что сейчас он разгласит важнейшую из тайн своего друга, вздохнул и ответил:
– Меньше трех тысяч человек… – Он спохватился и добавил. – Только, умоляю, никому не разболтай об этом…
– С чего ты решил, что я стану рассказывать всем об этом? Глупость какая! Я просто съезжу к тете, расскажу ей о нас с тобой и попробую переждать у нее, пока все не утихнет…
– Ладно, милая, поезжай. – С вздохом грусти ответил Ги. – Тебе дать сопровождающих?
– Нет-нет, не надо… – отрицательно закивала она головой. – Тетя живет рядышком. Это недалеко…
– Тогда, давай, я сам провожу тебя, а заодно познакомлюсь с твоей тетей?.. – улыбнулся он.
– Э-э-э, нет! – игриво улыбнулась она и поцеловала его в губы. – Тетя у меня еще молодая, хотя и старая дева, но я боюсь, как бы она, увидев тебя-красавца, не отбила у меня…
Ги весело засмеялся и ответил:
– Как прикажешь. Тогда, этот месяц я буду контролировать дороги, идущие от Милана и Флоренции…
– Этим, мой родной, и занимайся… – она хитро подмигнула ему и резким жестом распахнула на себе ночную сорочку. – Я соскучилась, теку уже вся…
Он резким движением бросил её на постель, рывками сорвал с себя одежды и вошел в нее одним мощным толчком. Беатрис застонала и, прикусив свою нежную губу, прошептала:
– Зверь ты мой… – она выгнулась своим телом и впилась ногтями в широкую спину рыцаря. – Зверюга…
ГЛАВА IX. Учебный бой и рассказ Мишеля ла Рюс о своей жизни.
Замок Портобаджо. 26 января 1266г.
Беатрис уехала вечером, не послушав уговоров Ги остаться и дождаться утра. Рыцарь уже отвык спать в одиночестве, был хмур и расстроен, не находя себе места. Он не обратил ни малейшего внимания на знаки, проявляемые его служанкой Сесиль, и улегся спать. Сон, почему-то, не приходил. В голове Ги роились мысли, путая и тревожа его. Снова, откуда ни возьмись, возникли угрызения совести, шептавшие ему слова укора за прегрешение с девушкой. Он ощущал себя грязным и подлым предателем, растоптавшим все самое чистое и светлое, что было в его жизни – семью, детей и жену, верно ждущую его в замке Мирпуа. Он заснул только после третьей стражи, а на утро проснулся совершенно разбитым, с болящей головой и затекшей шеей. Даже левую руку свело и покалывало, видимо, от неудобной позы или переживаний.
Ги резко поднялся и ойкнул от боли, пронзившей шею и плечо. С трудом он заставил себя сделать несколько круговых движений руками и головой, наслаждаясь хрустом позвонков и утихающей ноющей болью в плече, отжался от пола и, обмывшись прохладной водой из купальни (вчера он не хотел мыться), крикнул оруженосцев и стал переодеваться.
Долгая процедура переодевания в гамбезон, кольчугу и остальное