Только сейчас Барбара увидела, что почти обнажена.
— Не думай, пожалуйста, будто я сделала это специально, — возмущенно произнесла она, пытаясь вытащить простыню и прикрыться.
— Я думаю одно: ты ведешь со мной нечестную игру, — сухо произнес Айк.
Обвинение отчасти справедливо, подумала про себя Барбара, но он не должен знать об этом наверняка. Подмятая их телами простыня, не поддавалась, как Барбара ни тянула ее. В отчаянии оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь, чем можно прикрыться, она заметила на полу свою ночную рубашку и уже начала было подниматься на локте, чтобы дотянуться, как вдруг мускулистая рука преградила ей путь и снова прижала к постели.
— Я хочу достать рубашку, — сдержанно сказала Барбара, раздраженная неожиданным препятствием.
— Достанешь, если хорошо попросишь… — Айк помедлил, снова переводя взгляд вниз. — И только после того, как я вдоволь насмотрюсь на тебя, — добавил он изменившимся голосом.
— Ты негодяй!
— Но не я это начал.
Барбара яростно уперлась ему в грудь: ее усилия были просто смешными — захват оказался железным.
— Пусти! — потребовала она, бешено пытаясь высвободиться. Айк же, казалось, только наслаждается видом ее извивающегося обнаженного тела. Тогда Барбара вытянулась стрункой и замерла.
— Можно не останавливаться, — поощрительно предложил Шарон. — В движении ты просто обворожительна.
Барбара обожгла его взглядом.
— Сниматься я буду в ночной рубашке, — категорически заявила она сквозь зубы. — Вот эту и надену!
— Да-да, конечно, — кивнул Айк.
— Ты согласен? — Барбара не поверила своим ушам. Слишком легко тот уступил в то время как ничуть даже не отстранился. Наоборот, в его лице читалось нечто взволнованное: глаза туманились, голос звучал хрипло, особенно когда он вдруг поднес к ее губам свой указательный палец.
— Пососи, — сказал он.
Это не был приказ, скорее властное веление, которому она безотчетно повиновалась. Ощущение мужского пальца между губ, проникновение в глубину ее рта наполнили Барбару тревожащей эротикой, затопившей с удвоенной силой, когда влажный палец Айка потом коснулся соска ее груди, медленно описывая у его основания круг за кругом.
Мгновенно возникшее сладкое ощущение охватило грудь, отозвалось внизу живота, разлилось по телу. Чувствуя, как внутри все наливается и начинает горячо пульсировать, Барбара сжала зубы, пытаясь скрыть от Айка свою реакцию. А тот все ласкал то упруго напрягшийся сосок, то винно-коричневую кожу его окружья.
Айк больше не держал ее, тело Барбары само томно расслабилось. То, что делал он с ней, можно было назвать чувственной пыткой, от которой невозможно отказаться — такое в ней было наслаждение.
— Еще, — тихо сказал он, снова поднося палец к ее губам.
Теперь Айк принялся влажным пальцем массировать и нежно растирать сосок второй груди, чем доводил Барбару до исступления, заставляя извиваться и чуть ли не выгибаться дугой.
— Айк… — едва выговорила она беспомощно заплетающимся языком.
— Ты думала, что можешь раз за разом возбуждать меня, когда тебе заблагорассудится, а потом прерывать свою игру, и это будет продолжаться вечно? — Его голос звучал взволнованно. — Нет, так не пойдет! Я не каменный и хочу большего.
Сердце Барбары застучало быстрее.
— Большего? — невнятно повторила она.
— Ты красивая молодая женщина с роскошным телом и божественно шелковой кожей. — Шарон медленно вел пальцем по ложбинке живота к ямочке пупка, играя с ним так же, как с сосками груди, — и ты сводишь меня с ума.
Барбара расцвела в дрожащей улыбке. Конечно, она позволяла Шарону слишком далеко зайти. И похоже, он говорит правду — ей удалось вскружить ему голову. Самое же удивительное — Барбаре было плевать, что с ней происходит тоже нечто подобное.
— Ты говоришь искренне? — спросила она, обнаружив, что ее голос охрип, и всем телом потянулась к Айку.
— Смотреть на твою грудь, касаться ее — это выше моих сил. Ты меня совсем… Черт возьми! — вдруг выругался Шарон, отстраняясь и прислушиваясь.
Теперь Барбара тоже услышала в глубине дома, у парадной двери, настойчивый звонок.
— Не открывай, — шепотом сказала она.
— Ты думаешь?
Барбара положила руку ему на плечо. Она не хотела, чтобы Айк уходил и чтобы все из-за глупого звонка кончилось, едва начавшись.
Шарон молча посмотрел на нее, но когда раздался новый звонок, поднялся с кровати.
— Лучше открыть. Машина во дворе, значит, понятно, что кто-то дома…
Когда Айк скрылся за дверью, Барбара закрыла глаза. Она чувствовала себя опустошенной — и почему? Потому что какому-то идиоту вздумалось их спугнуть? Соскользнув с постели, девушка поднялась за ночной рубашкой, лежавшей на полу, и пошла к себе.
Переодеваясь в халатик, Барбара прислушивалась к голосам внизу. Потом хлопнула входная дверь, и Шарон громко позвал ее. Нашла она его на кухне.
— Я решил, что быстрее всего сделать омлет, а то мне давно уже пора. Неудобно, когда ждут.
Ну да, подумала Барбара. И здесь он по вечерам исчезает. Куда ездит? Что делает? Загадка, хотя ответ возможен элементарный — женщина. Например, Лиз Митчел, а почему нет? Нет, та непременно накормила бы его, и незачем есть омлет.
Барбара села за стол. Несмотря на то что убирать в доме трижды в неделю приходила служанка, все же нужно было иногда самим ходить по магазинам и заниматься кое-какими мелочами. Правда, готовили они по очереди. Барбара, закончившая кулинарные курсы, предпочитала более сложные блюда, Айк — попроще.
— Знаешь, кто приходил? Дуг Уэлч, — сообщил Шарон, взбивая яйца. — Сказал, хочет уточнить некоторые детали сценария. Бьюсь об заклад, на самом деле его интересовали детали наших отношений. — Губы Шарона насмешливо искривились. — Тебе надо было выйти в гостиную в простыне. Или без…
— Чтобы наглядно поработать на рекламу фильма, а ты в результате хорошо на нем обогатился?
Шарон гневно блеснул глазами.
— Во-первых, где твое чувство юмора. А во-вторых, у тебя совершенно неправильные представления обо мне… Я делаю деньги не для себя, а ради одного проекта.
Барбара удивленно взглянула на него.
— Помнишь, я рассказывал тебе о Джеке Олме? Он заразил меня совершенно фантастической идеей! В Америке никогда не было и сейчас нет фундаментальной актерской школы, такой, какая есть, например, в Европе. В России ее заложил Станиславский, и педагоги там пользуются его методом, обучая молодежь. У тебя в Польше знаменитый Гротовский изобрел удивительно своеобразную методику… Брук, Стреллер, Питер Штайн — идут своей дорогой. Японская школа театра Кабуки — вообще ни с чем не сравнима, — Барбара ничего не понимала. При чем тут все это? А Шарон горячо продолжал: — Почти пять лет я мотаюсь по свету, снимая на видео нечто вроде многочасового учебного фильма, способного обогатить молодых артистов Америки, всерьез стремящихся к артистической карьере. Думал, справлюсь быстро, но увлекся, утонул в материале, буквально захватившем меня… Это все равно, что работать над многотомной энциклопедией. К тому же нам с Джеком не хватило средств, уж больно размахнулись, вот и собираем каждый доллар… Сэма Харриса, финансирующего наш с тобой фильм, я тоже стараюсь выжать как можно больше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});