– Оставьте бдение, – прозвучал голос, – и ступайте в свои комнаты отдыхать, а мы вас заменим.
Этот голос, неожиданно раздавшийся за спиной, заставил Лизет испуганно подскочить. Зато Гриелия медленно подняла подбородок, одновременно опуская глаза. И улыбнулась, этак безропотно:
– Да, Мастерица Ветров.
– Да, Мастерица Ветров, – эхом откликнулась Лизет. Обе поспешили вон, метя по полу белыми подолами одеяний. Но отдыхать в свою комнату, как было предписано, отправилась только одна.
Меди медленно вошла в оставленный ими покой. Восторг, с которым она созерцала две стоявшие там эмалевые коробки, скрыть было невозможно. Меньший из ящиков покоился на низком столе, к которому был придвинут табурет, тот, что побольше, стоял прямо на полу. Вообще эта комната была куда лучше обставлена, чем гостиная Рибеке. Там и сям были раскиданы шкуры редкостных зверей и птиц, защищавшие босые ноги от холода отполированного каменного пола. На стенах виднелись «небесные окна»: прекрасной работы живые картины разных местностей и миров. Другое дело, единственными седалищами здесь были жесткие деревянные табуреты, с которых только что встали Гриелия и Лизет. Меди пренебрежительно покосилась на них и задумчиво провела длинным пальцем по крышке большего из ящиков:
– Ну и как, по-твоему, лучше подступиться?..
Помедлив, Рибеке уселась на табурет, где раньше сидела Гриелия.
– Чтобы вскрыть ящики, потребуется и терпение, и мастерство, – медленно проговорила она. – Дреш ведь сообразит, что мы с ними справимся, дай только время. Я думаю, он со всей возможной скоростью поспешит сюда, лелея надежду все-таки отбить свое тело. Конечно, мы могли бы прямо сейчас разделаться с ящиками и выцедить его силу. Но тем самым можно, с позволения сказать, вспугнуть дичь…
– И ты веришь, что он пожалует сюда и попытается сам выручить свое тело?..
– Верю, – со спокойной убежденностью ответствовала Рибеке.
– Да и кому лучше тебя знать, как он поступит? – Меди вроде безо всякого умысла обронила эти слова, но тишина в комнате вдруг стала мертвой.
– Уж не попрекаешь ли ты меня моим прошлым? – тихо осведомилась Рибеке.
– Отнюдь. Я не попрекаю тебя прошлым, я просто поражаюсь ему, как, впрочем, и многие до меня. Ты, должно быть, сама догадалась, почему Высший Совет нынче назначил хранительницей именно тебя. Тем самым они подвергают окончательному испытанию твою верность. Что, мол, изберет Рибеке, если предоставить ей выбор: Заклинательниц – или все-таки Дреша?
– Рибеке выбирает Рибеке, – ответила та, и босые лодыжки обеих овеял чуть заметный ледяной сквознячок.
– И никаких сожалений? – подтолкнула Меди. В ее голосе не было яда – просто естественный интерес старшей сестры. Карие с белым глаза смотрели заботливо, не более.
– С сожалениями давным-давно покончено, Меди, – сказала Рибеке. – Давай для полной ясности воспользуемся метафорой. Допустим, у тебя была любимая собачка, и вдруг ее потянуло в дикую жизнь. Ты ведь отпустишь ее со всей любовью, не правда ли, и предоставишь ей жить так, как ей самой больше хочется? Предположим далее, что она не просто дичает, но и делается злобной, начинает тревожить стада твоих соседей. Как, ощутишь ты некоторую ответственность за происходящее? Не попытаешься своими силами что-то исправить?..
– Значит ли это, – спросила Меди, – что Дреш для тебя теперь не более чем беглый одичалый пес?
– Я же сказала: «Воспользуемся метафорой», – с некоторой резкостью отозвалась Рибеке. Поднявшись, она проследовала к одному из небесных окошек. Перед нею была лесистая лощина; сквозь пышный мох пробивались белые ветреницы. Высокие стройные ели отгораживали их от синего неба. Рибеке подошла вплотную к окошку и глубоко вдохнула их аромат. В том мире только что прошел дождь, воздух был прохладным, чистым и свежим.
– Понятно, – сказала Меди с другого конца комнаты. – Значит, ничего не предпринимаем и ждем, надеясь его заманить. Нам ни к чему отнимать у него надежду вернуть свое тело, не то он откажется от попытки его выручить и попросту захватит другое.
– Вот именно, – едва слышным шепотом откликнулась Рибеке, не отрывая взгляда от лазурных небес мира за окном. Ее руки, одетые тончайшей чешуей, покоились на деревянном подоконнике. – И я думаю, что мое ожидание не затянется надолго.
– Надеюсь, ты распорядилась, чтобы нас немедленно известили, как только его аура будет замечена на нашем плане?
– Конечно. – Рибеке повернулась к ней и с деловым видом кивнула. – Я только не сказала своим ученицам, кого именно мы ожидаем. В его нынешнем состоянии его аура ущербна и весьма сильно отличается от целостной, так что не думаю, чтобы они заподозрили. С другой стороны, я достаточно подробно описала, что именно они должны увидеть. Навряд ли они ошибутся или пропустят…
– Стало быть, ты не настолько им доверяешь, чтобы прямо сообщить, что у нас тут? – Длинные пальцы Меди легонько простучали по крышке коробки.
Рибеке вновь пересекла комнату и опустилась на табурет.
– Дело не в доверии, Меди, – сказала она. – Просто они все слишком юны и преисполнены идеальных воззрений на Заклинательниц. Вот я и сочла, что ни к чему смущать их, внушая излишние мысли и заставляя решать, кому в большей степени принадлежит их верность, кому в меньшей. В их возрасте слишком уж любят, чтобы все было ясно. День и ночь, мрак и свет, никаких полутонов. В результате кто-нибудь не так поймет то, что мы делаем, истолкует наши деяния как предательство. По-моему, нам с тобой ни к чему тревожить их понапрасну…
– Мудро, – согласилась Меди. – Если мы преуспеем, они будут под нашей защитой. Если же нет… Я еще не настолько стара и не настолько цинична, чтобы с радостью заставлять этих невинных расплачиваться за наше дерзновение. Уберегая их умы от лишних сведений о нашем предприятии, ты тем самым ограждаешь их и от того, что некоторые, возможно, назовут нашей виной. Воистину, ты правильно поступила, сестра.
В комнате воцарилась несколько неловкая тишина. Спустя время Меди заерзала на табурете:
– Я предпочла бы несколько более удобное сиденье…
– И я, – сказала Рибеке. – Неудобство, однако, способствует бдительности и вниманию. Не пристало нам дремать на бархатных подушках или услаждать себя вином, когда, наконец, появится Дреш. Сила его далеко не так велика, как полагает он сам, но ловкости и хитрости ему определенно не занимать. Я бы не стала его недооценивать, ибо такая оплошность может стать роковой. Терпение, Меди! Придет время – и мы отдохнем за едой, питьем и беседой, – думается мне, у нас с тобой есть о чем поведать друг дружке. Хотя бы о том, что Высший Совет не желает высказать Рибеке прямо в лицо, но зато, возможно, шепнул на ушко Меди. Или я не права?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});