Макс снова улыбнулся:
– Мой дедушка тебя бы обожал.
Как-то давно Макс рассказывал ей историю о том, как встретились его дедушка и бабушка – американка – в Индии в двадцатых. Им обоим было по тринадцать, когда его бабушка Венди отстала от своей школьной группы. Раза Багат проводил ее домой. А затем пошел и за невероятное время – примерно за две недели – выучил английский, чтобы говорить с ней и легко ее понимать.
Очевидно, притяжение было взаимным. В тридцатых они поженились – в то время их отношения рассматривали как межрасовые и очень скандальные. Ухудшало положение то, что Раза не принадлежал к высокой касте.
После Второй мировой войны Раза, Венди и их сын Тимоти – отец Макса – переехали в Америку, где не были такими изгоями, особенно после того, как Раза получил высокооплачиваемую работу в авиации.
Раза с энтузиазмом постигал страну жены: место, где родилось ракетостроение, а чернорабочий не должен был проводить всю жизнь, развозя удобрения.
– С удовольствием бы встретилась с ним, – сказала Джина. – И с твоими родителями тоже.
Макс недоверчиво посмотрел на нее.
– Что? – спросила Джина.
– Ничего.
– Сколько тебе было, когда они развелись? – спросила она.
Он вздохнул и ответил:
– Первый год в колледже. Мы действительно должны продолжать?
– Должно быть, это трудно для тебя, – сказала она. «Давай Макс, расскажи что-нибудь значимое...»
– Не-а, – сказал он. – Это все в прошлом.
– Если есть причина, почему ты не хочешь ее обсудить?
– Потому что тут не о чем говорить, – парировал Макс. – Я сделал то же, что и всегда.
Повел себя правильно. Выпустился экстерном. Джина, уже поздно.
Ох, ладно. Беседа свернула на менее комфортную для него территорию, и он поступил как обычно. Попытался избавиться от Джины.
Если она сдастся, ничего хорошего не выйдет. Если она так сделает, Макс просто закроется еще больше.
Так что Джина продолжила.
– Большой день завтра? – поддразнила она. – Игра в кункен[16] с Аджаем?
– Я имею в виду для тебя. Ты должна вернуться к Джулзу сегодня.
– Ага, а затем забрать завтра твою почту. Утомительно, – произнесла она.
Он не улыбнулся. Он и так едва удерживался, чтобы не заговорить о ее возвращении в Нью-Йорк и поступлении на юридический факультет... Она просто знала это. И тогда она не удержится от того, чтобы послать его и...
Закончится тем, что она уйдет расстроенная. Ночь была для этого слишком хороша, даже если беседу преимущественно поддерживала лишь Джина.
– Так что же ты используешь для выхода своего творческого потенциала? – спросила она, прежде чем он успел произнести какую-нибудь глупость.
– Что?
Она смутила его. Хорошо.
– С тех пор, как ты отказался от скрипки, – пояснила она. – Если бы у меня не было моих барабанов, я бы свихнулась.
– У тебя нет твоих барабанов, – заметил он. – Они в Нью-Йорке.
Р-р-р.
– Да, – сказала она, – но я нашла студию звукозаписи примерно в двух кварталах от квартиры Джулза. У них есть установка. Владелец, Эрни, не возражает, если я прихожу во внерабочее время и... Разве я не говорила тебе об этом?
– Нет, – нахмурился Макс. – Эрни?
– О. – Она поцеловала его. – Ревность?
Джина не позволила ему ответить.
– Он женат и у него двое детей. Так что перестань уклоняться от моего вопроса. Что ты делаешь? Пишешь стихи? Или – я знаю! – занимаешься скрапбукингом, верно?
Он рассмеялся, как она и надеялась.
– Да. Весь избыток свободного времени.
– Серьезно, – сказала она. – Ты пытался рисовать, или заняться скульптурой, или...
– Некоторые люди рождены для того, чтобы создавать искусство, а другие – для того чтобы сидеть в зрительном зале.
Джина села и повернулась лицом к нему.
– Ты же не веришь в это на самом деле, правда? – Она была оскорблена. – Это так же глупо, как сказать ребенку, что, прежде чем играть на гитаре, он должен овладеть скрипкой.
Это два совершенно разных инструмента, к тому же...
– Ш-ш-ш, – сказал он, но при этом улыбался, – люди спят.
– Люблю, когда ты улыбаешься, – сказала она ему. – Ты делаешь это нечасто.
И тут же его улыбка пропала.
– Я знаю, – пробормотал он. – Извини.
И вот они снова уставились друг на друга.
Уставшие. И испуганные. По крайней мере, она была испуганной. Неуверенной.
Эмоционально вычерпанной от необходимости быть все время так чертовски осторожной с ним. В страхе, что он скажет ей «все, баста», что они не могут продолжать.
Она не знала, что он чувствовал, потому что он никогда ей не говорил.
«Пожалуйста, – взмолилась она Святому Элвису, – пошли мне какой-нибудь знак...»
Ей не нужно, чтобы Макс говорил, что любит ее, но это бы чертовски не повредило.
Возможно, сыграло роль, что они были голыми в его кровати, но, как всегда, когда они смотрели друг на друга, что-то вспыхнуло. Зажглось и, потрескивая, окружило их.
«Что мы здесь делаем, Макс?» – не спросила Джина.
Вместо этого она сказала:
– Поздно.
– Да, – согласился он. А затем удивил ее. Он практически спел ей. Тихо и немного фальшиво, но определенно подражая Элвису: «Боже Всемогущий, я чувствую, как моя температура поднимается...»[17] Джина засмеялась.
Макс потянулся к ней, а жар в его глазах сказал, что никуда она не денется.
По крайней мере, не сейчас.
ОТЕЛЬ «ЭЛЬБЕ ГОФ», ГАМБУРГ, ГЕРМАНИЯ
21 ИЮНЯ 2005
НАШИ ДНИ
Джина не ждала его в комнате отеля «Эльбе Гоф».
Макс этого на самом деле и не ожидал.
Но боже, как же он надеялся.
На полу лежал конверт – без сомнения, счет за номер – который просунули под дверь.
Макс поднял его, когда вошел.
Закрывая за собой дверь, он не потрудился включить свет – занавески были открыты, и две аккуратно застеленные кровати омывал предзакатный свет. В комнате царила типичная гостиничная обстановка: кровати, шкаф, столик с телефоном, телевизор. Мягкий стул и торшер. Стулья и столик для завтрака у окна. Характерно универсальный приятный интерьер – он мог находиться где угодно в мире угождения американским путешественникам.
За исключением того, что здесь пахло Джиной. Она не пользовалась духами, по крайней мере, не теми, что в бутылочках, ее шампуни, мыло и лосьоны обладали сладковатым ароматом.
В ванной пахло сильнее. Как будто она была здесь. Только невидимая.
На стойке лежала косметика, словно она только что ею пользовалась. Словно оставила комнату в полной уверенности, что вернется.
В спальне повсюду лежали книги в мягких обложках: на шкафу, на столе, даже на полу. Джина шутила, что ее съемки эротик-шоу «В гостях у сказки» проходили бы в книжном магазине. Единственная вещь, способная заставить ее публично снять рубашку – сигнальный экземпляр последнего Дина Кунца или Дж.Д.Робба.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});