не против этого, но мне нужно было знать его состояние, но и тут врачи заверили меня, что отец обошёлся парой переломов и вывихов. Они говорили, что это пустяк, особенно для аварии, но я чуть не свалилась на пол в обмороке. В итоге я устроилась на стуле в коридоре в ожидании, когда меня пустят в палату. Мед сестра уговаривала меня пойти домой, но я только отмахивалась. Не могла же я оставить отца одного!
Сидя в коридоре, я почувствовала как усталость навалилось на меня, как стена из кирпича. Эта усталость заставила расслабиться на жёстком железном стуле и заснуть. Спала так крепко, что не сразу проснулась, даже когда врач тряс меня за плечи. Вскочила и, оглядываясь по сторонам, спросила:
— Что-то с папой?
— Нет, с ним всё в порядке, уже можно в бой идти, но только с костылями. — он пытался пошутить, но мне было не до шуток. До него дошло это, — Простите. Вы можете проведать его, но только приведите себя в порядок.
Кивнула и поднялась. Суставы и мышца запротестовали ноющей болью, отчего я глухо простонала. Закатила глаза к потолку и пошла в уборную. Кое-как оправила на себе одежду, умылась, пальцами расчесала волосы и прополоскала рот водой. Вид не стал лучше, но шансы были.
Идти к нему с пустыми руками мне было стыдно, поэтому я забежала в магазин около больницы, предварительно посоветовавшись с врачом. Спустила все деньги, но купила отцу его любимый гранатовый сок, булочек и фруктов. И упаковку жвачек для себя, чтобы не дышать на него этой гадостью, что у меня сейчас во рту.
Помолилась, постучалась и просунула моську в палату.
— Утро доброе! — улыбнулась папе и тот посмотрел на меня печальным взглядом, в котором моментально появились счастливые искорки.
— Доця пришла! — рассмеялся он, — А я и не ждал.
— Думал, я оставлю тебя здесь одного? — фыркнула и поставила пакет на тумбочку, — Даже не мечтай, старый пень.
Хрипло усмехнувшись, он немного приподнялся и сел. Не без гримасы боли всё это происходило. Силой удержала улыбку на своём лице.
— Не смотри на меня так. — сказал папа, — Всего-то перелом ступни, голени и трещина в ребре. Всё не так смертельно.
— Всё, что не убивает, делает нас сильнее. — с грусть улыбнулась ему.
Не привыкла я видеть своего отца таким слабым и уязвлённым. Он должен быть по ту сторону, в белом халате и умным лицом.
— Оно-то правда, тут не поспоришь, но я не настолько труп. Не сразу, конечно, но скакать буду. Зуб даю. — папа мне подмигнул весело и задорно.
Это жест подействовал на меня неправильно: растрогал до самых слёз. Взяла отца за руку и, сжав её, тихо заплакала. Он был удивлён моей реакцией, ведь никогда не позволяла себе с ним так откровенничать, и особенно плакать.
Немного растерянный отец сжал мою руку сильнее, и я заплакала ещё громче.
— Тааак. — протянул он, — Думаю, здесь не только я являюсь причиной такой обильной сырости.
Замотала головой, ложась рядом с самого краешку, прижимая к щеке его большую и сильную ладонь.
— И кто этот гавнюк? — вопрос был точным.
— Он не гавнюк. — хлюпнула носом, — Он художник.
Папа замолчал и только мои всхлипы и судорожные вдохи разрывали эту тишину.
— И где же ты найти его сумела? — последовал новый вопрос.
— Я с ним жила, — призналась тихо, — Хозяйка заселила и сбросила мне цену на 70 %. Кто же от такого откажется.
— И то верно. — снова повисла тишина, после которой последовал вопрос: — Он тебе бросил?
Замотала головой.
— Ты его бросила?
Снова замотала головой.
— Тогда я ничего не понимаю.
— Он художник. — посмотрела в глаза папы, — Ты бы видел его рисунки… — судорожно вдохнула, — И вот ему предложили учиться у самого-самого. Бесплатно, тебе надо только прилететь к нему, и ты в шоколаде. Рай для художника.
Я говорила только то, что думала.
— А я что? Правильно, тормоз, который не даст двигаться ему дальше. Вот скажи, ты бы стал отказываться от такой возможности?
— Смотря ради кого отказываться, Женя. — ответил папа, — Если человек того не стоит…
— А я не стою того, чтобы он упускал такую возможность! Он парень молодой, ему вперёд идти надо.
— И как твоего художника хоть зовут?
— Женя. — ответила с улыбкой.
Папа усмехнулся.
— Удивительной девушкой ты у меня выросла, доця. — папа погладил меня по щеке, — Он ещё кусать локти будет.
Усмехнулась и подумала сказать что-то смешное, но дверь в палату скрипнула и я подскочила. Побоялась, что кричать начнут из-за того, что разлеглась тут.
Но мой рот открылся, а челюсть упала на пол.
— Женя?! — удивлённо воскликнула.
Я ничегошеньки не понимала. Почем он вообще здесь? Кто впустил? Почему не улетел?
— Ты… — запнулась, потому что язык не слушался.
— Я. - он вымучено улыбнулся.
Посмотрела на отца, который смотрел за всем этим, как за бразильской мелодрамой.
— Ты что тут делаешь?! — воскликнула, вытирая дорожки от слёз на щеках.
— Убиваю двух зайцев одним выстрелом.
— Свихнулся?! У тебя же самолёт!
Он идиот!
Но Женя меня не слушал. Подошёл на несколько шагов ближе и выдал такое, отчего я подавилась воздухом:
— Выходи за меня.
Откашлялась. Посмотрела на папу, который прожигал дырку в Жене.
— С ума сошёл? — прошептала, — У тебя карьера на носу, я мешать буду…
— Любовь не может помешать. — он так твёрдо и уверенно говорил, что я замолкла от удивления, — Я почему именно сюда пришёл, хотел благословения у твоего отца попросить.
— Но как ты?…
— Подруга сдала тебя.
Ну да, говорила я с Натой недавно, но зря, как оказалось.
— А ты парень бессмертный. — усмехнулся папа.
— Нет, что вы. Я творческий.
— Но у тебя же блестящее будущее на носу. — вмешалась я.
— Я могу от него отказаться. — пожал плечами, будто мы о мелочи говорим, — Ты же сама говорила, что я гений, а такие не теряются. — шутил, но с серьёзным лицом, — Выходи за меня, и я откажусь от чего угодно, потому что люблю тебя.
Я замерла, влюблённо глядя на него. Вот так… Он хочет, чтобы я стала его женой. Ушам своим не верю.
— Но так не бывает. — прошептала я, — Мы же знаем друг друга всего ничего.
Женя улыбнулся и взял меня за руки. Так нежно и ласково, что слёзы снова покатились по моему лицу.
— Я же романтик: как нарисую, так и будет.
Судорожно вздохнула, точно зная, чего хочу.
Посмотрела на папу, который улыбался и кивнул мне, как бы говоря: «Делай, как посчитаешь нужным, главное чтобы счастлива была».
— Я могу на заочку