и возвращаться в мир, где моя жизнь скатывается всё ниже с каждым днём. Осмотрев оружие, которое успела попробовать, я указала глазами на самое большое из тех, которые можно было спрятать в сумке для учебников, и сказала:
– Я куплю это.
– Прекрасный выбор, – кивнул мой консультант, – только для этого нужна справка из больницы и из полиции. Но мы можем забронировать и отложить этот конкретный экземпляр, до того момента, когда всё будет оформлено.
– Давай так и сделаем.
Мы поднялись наверх, где консультант упаковал мой револьвер, пока я заполняла короткую анкету, потом он выдал мне методичку по получению всех разрешений, я заплатила десять процентов аванса за бронь товара, и мы расстались безмерно довольные собой и друг другом. На часах было без пяти девять, я должна была бы идти на пару, но вместо этого шла к своему потенциальному жениху, каким-то образом делать так, чтобы он потерял желание быть моим женихом, но не приобрёл желания испортить мне жизнь.
«Если мне это удастся, буду гордиться до конца жизни.»
Я подождала, пока стрелка доползёт до девяти, собралась с силами и постучала в дверь под вывеской: «Тор'Вальц, юридические консультации».
***
В этом офисе было светло и просторно, дверь мне открыл швейцар, на ресепшене встретила пожилая чопорная секретарша, а за стойкой у лифта попросил документики крепкий охранник, подозрительно принюхиваясь и сверля меня цепким взглядом. Я не ставила в тире воздушный щит, потому что кисловато-стальной запах дыма мне понравился, но сейчас задумалась, что, наверное, стоило это всё-таки сделать, если не ради себя, то хотя бы ради других. Охранник записал мои данные, выдал пропуск и вопросов не задал, хотя было видно, что ему очень хочется.
Офис господина тор'Вальца был на третьем этаже, я дошла до нужной двери и постучала, меня пригласила секретарша, ещё старше и ещё чопорнее, чем та, что сидела внизу, и доложила обо мне по телефону, получив в ответ довольно добродушное: «Приглашай», мне показалось по голосу, что меня ждали давно и с удовольствием.
Войдя в кабинет, я поздоровалась и замолчала, с вежливой улыбкой глядя на старого толстого четвертьгнома, некрасивого и лысоватого, но чем-то приятного. Посмотрев на него несколько секунд, я решила, что выражением глаз – он выглядел на редкость проницательным и по-хорошему хитрым.
Пока я смотрела на него, он смотрел на меня, я попыталась представить, что он видит – дорогое, но сдержанное серое платье по эльфийской моде, сапоги без каблука, лицо без макияжа, зелёные волосы в косе, сумка с учебниками, дешёвые серьги от мастера тор'Вальца (дедушки) и, вероятно, личные впечатления от тор'Вальцев (юристов). Они были похожи, даже не столько внешне, сколько в манере переплетать пальцы и застёгивать пиджак, раскладывать на столе вещи и документы, подбирать секретарш и район для офиса.
«Они родственники, сто процентов.»
Он улыбнулся, как будто читал мои мысли и они его забавляли своей наивностью, развёл руками и сказал:
– Ты пришла.
– Да.
– А как же демон?
– Я ему отказала.
– И чем он тебя не устроил? – он спросил это с иронией, как будто точно знал ответ, и я ответила с иронией:
– Он не понравился маме.
Юрист расхохотался и кивнул:
– Для него это аргумент, пожалуй.
– Убийственный, – кивнула я, он опять рассмеялся, посмотрел на свои руки, потом на моё лицо, с иронией спросил:
– А я понравился?
– Да.
Он вздохнул, улыбнулся с долей мечтательной ностальгии и ещё большей долей грусти:
– Твоя матушка – прекрасная женщина, был бы я моложе этак втрое, я бы вас обеих себе забрал, раз уж тебя без неё возможности нет. Но вряд ли ей нужен такой дряхлый старик. Да и тебе вряд ли нужен. Да?
Я опустила глаза и хотела уже начать классическую историю о том, что возраст условен, и значение имеют только душевные качества, но он поднял ладони, останавливая меня заранее:
– Не надо, ты же не для этого пришла. Я всё знаю, поверь, и когда разговаривал с твоей матерью, тоже всё заранее знал. Я тебе не интересен, и даже если бы я был молод и прекрасен, как Деймон ис'Тер, и богат, как его братец-аферист, я всё равно был бы тебе не интересен, потому что тебе в принципе не интересен брак, и он для твоей семьи – мера вынужденная. И особенно вынужденная эта мера лично для тебя, так?
Я промолчала, потому что мой ответ ему не требовался – он и так всё знал, и знал, что знает всё. Улыбнулся и кивнул сам себе:
– Так. У многих были сомнения, и у меня тоже были, поэтому я решил проверить. На всякий, так сказать, пожарный, – он хитро улыбнулся и шепнул: – Алан Браун – человек могущественный, и очень, прямо очень злопамятный. И уводить у него женщину – это подписывать смертный приговор себе, своему бизнесу и всем своим родственникам по бизнесу, которых у меня, как ты понимаешь, довольно много. И мне не хотелось бы создавать им проблемы.
Я молчала и ждала продолжения, не совсем понимая, к чему он клонит. Он указал глазами на мою грудь и сказал шёпотом:
– Ты знаешь, что означает Печать, которую он на тебе поставил?
– Знаю.
Он усмехнулся и с добродушной поддёвкой уточнил:
– Ты знаешь то, что он тебе сам рассказал?
– Он сказал, что ею можно не пользоваться, и тогда это будет «телефон, который никогда не звонит».
– Так, да? Ну ладно, – он улыбнулся как будто сам себе, покивал и посмотрел на меня серьёзнее, указал на кресло: – Присаживайся, это будет долгий разговор.
Я села, он сложил руки на столе точно как мой юрист по банковской ячейке, и сказал:
– Лейли, милая, я слишком стар для того, чтобы претендовать на твоё тело. Хотя, не скрою, мне было бы приятно видеть тебя в своём доме в каком-нибудь приятном виде, но скорее чисто эстетически, по старой памяти. Мне очень много лет, но я не могу тебе даже обещать, что отдам богу душу лет через десять и твоя кабала закончится – чёрт его знает, этот старый организм. Мой дядя Йорик еле шаркал с восьмидесяти