Читать интересную книгу Без лица - Мартина Коул

— Мои дети значат для меня гораздо больше, чем ты, чертов Патрик Коннор, — кричала ему Мария. — Ты мне нужен, только когда приносишь наркотики, придурок.

Эти давние слова отдавались эхом в его мозгу, когда он смотрел на дочь Марии, лежащую в его объятиях. Мария действительно говорила то, что думала, поэтому он в отместку частенько не давал ей наркотиков, а потом смотрел, как она мучается. Но, как бы она ни нуждалась в наркотиках, она никогда бы не сказала, что любит его больше своих детей. В конце концов она добывала их сама, если он не появлялся. Ведь Мария с кем угодно трахнулась бы за наркоту. Она даже переспала с этим старым жирным козлом в магазине за пачку сигарет. Он зажмурился от отвращения. Неудивительно, что этим бабам нужен сутенер, иначе они отдаются первому встречному за гроши.

Тифф следила за меняющимся выражением лица Патрика и, довольная тем, что гроза миновала, снова расслабилась в его объятиях.

Вдруг он грубо стянул ее с кровати, отбросил пинком.

— Я ухожу.

Резкие слова громом обрушились на нее. Она села на кровать и прикрыла себя простыней.

— Почему, Пэт? — в отчаянии спросила Тиффани.

— Что «почему»?

Он небрежно натягивал на себя одежду, лицо его было решительным и злым. Он никак не мог вдеть ногу в кроссовку и в конце концов швырнул ею в стену. Кроссовка попала на туалетный столик, разбросав по всей комнате вещицы, лежавшие на нем.

Тиффани внезапно почувствовала, что больше не может все это выносить.

— Да пошел ты, Патрик. С меня хватит. Теперь ты ревнуешь к своей собственной дочери. — Она схватила сигареты и закурила, руки ее дрожали. — Почему ты все пытаешься разрушить? Я создаю нормальный дом для нашего ребенка, для маленькой Анастасии, а ты что делаешь? Все портишь. Ну что ж, можешь убираться, с меня хватит.

— Что ты сказала? — спросил он. — Ну-ка, сука, повтори.

Он двинулся к ней, стащил, обнаженную, с кровати за волосы. Поволок через всю квартиру, раскрыл входную дверь и выволок на лестничную площадку. Она попыталась подняться на ноги, осознавая, что в любую минуту соседи могут выглянуть в глазок и увидеть ее голой. Но он снова толкнул ее; она услышала, как дверь захлопнулась за ними, и опять попыталась подняться.

— Там же ребенок, ты запер ее!

Он швырнул ее на пол и, развернувшись, пинком вышиб дверь. Плач проснувшегося ребенка был слышен во всех квартирах. Затем он снова сгреб Тиффани и, протащив вниз по лестнице, вышвырнул ее на улицу. Теперь унижение ее было полным. Она лежала на тротуаре, все ее тело буквально гудело от боли, а он двинул ее носком в ребра и произнес своим обычным голосом:

— Будь готова в семь. Мы сегодня работаем.

Патрик сел в свой «БМВ» и газанул, не оглядываясь на Тиффани.

Мелани Дровер, соседка, помогла Тиффани подняться на ноги. Она обернула халат вокруг ее плеч и довела до квартиры. Анастасию успокаивала старшая дочь Мелани, прыщавая тринадцатилетняя девочка, болезненно худая, но с широкими бедрами.

— Когда-нибудь он убьет тебя, — сказала девочка. Она уже прекрасно осознавала, что происходит в мире взрослых.

Тиффани не ответила ей. Она взяла ребенка и крепко обняла, и они заплакали вместе.

Тиффани хотела, чтобы соседи ушли и она смогла наконец принять наркотик, в котором нуждалась теперь ежедневно. А фактически она принимала его уже два-три раза в день. Патрик забрал крэк с собой, и, даже укачивая свою маленькую дочку на руках, она лихорадочно соображала, где бы достать наркотик.

* * *

Люси сидела в реанимационном отделении, прислушиваясь к тяжелому дыханию матери. В полиции ей уже рассказали, что сегодня произошло. Каждый раз, когда она об этом думала, ей становилось плохо. Бросивший зажигательную бомбу одновременно налил бензин в щель почтового ящика на входной двери и поджег мусорное ведро у задней двери. Луиза оказалась в ловушке. У нее было обожжено семьдесят процентов кожного покрова, и никто не мог сказать, каковы ее шансы на выживание. Утром ее должны были перевести в ожоговое отделение больницы «Биллерикей», но Люси боялась, что Луиза до этого времени не доживет. Какой бы плохой ни была ее мать, это был ее единственный союзник. К тому же дом полностью уничтожен огнем, и она теперь бездомная. Никто не мог отыскать ее отца, так как его мобильный был отключен. В последнее время он часто так делал: выключал телефон и исчезал на долгие часы.

Микки Уотсон наблюдал, как его невеста вновь и вновь вытирает глаза. Он, как и Люси, прекрасно знал, кто совершил это злодеяние, но они оба ни за что не скажут об этом легавым. Раз речь идет о семейке Блэков, пусть ее отец сам во всем разбирается. Зря Кевин зашел так далеко с Карен. Она же совершенно чокнутая, что и доказала еще раз. Кевин унизил ее, а в мире крутых Ист-Энда это приравнивалось к смертному приговору. Все знают, что Блэки настоящие отморозки и сами устанавливают для себя законы. Вот развязка и наступила.

Микки посмотрел на Луизу. Она была вся в трубках, одна из них, для дыхания, выходила прямо из ее груди. Трубка производила монотонное клацанье, невозможно было больше слышать этот звук, но он должен остаться с Люси. По крайней мере, пока дома не будет готов обед. Его матушка уже достаточно ясно высказалась по поводу произошедшего, и он знал, что та собирается обрушиться на него, как только он войдет в дом.

Чертова Мария! Где бы она ни появилась, следом за ней тут же возникают проблемы. Она как магнит притягивает к себе неприятности. Взять хотя бы ее брата. Это она довела его до сумасшествия своими выходками. А сейчас стала причиной того, что мать ее поджарили, как котлету. Чертовы бабы. Хотя, размышлял он, если Луиза отбросит коньки, то, по крайней мере, хоть этот крест ему не придется тащить на себе после женитьбы. Жаль, что до сих пор никому не пришло в голову ее укокошить. Это был бы милосердный поступок.

Он снова посмотрел на обожженное лицо и руки Луизы. Она была совершенно лысая, и что уж там говорить, она и так-то никогда не была красавицей, а уж после этой заварушки будет выглядеть как персонаж фильма ужасов.

А что, если она выживет, кто тогда будет с ней возиться? Конечно же Люси, эта чертова дура, вот кто. Где-то в глубине души он жалел, что не отложил свадьбу еще на несколько месяцев.

— Выпей чаю, дорогая, пока он совсем не остыл, — сказал Микки своим обычным мягким голосом, и Люси впервые за всю ночь улыбнулась. Он хороший человек, и ей здорово повезло, что он рядом и поддерживает ее. Она снова улыбнулась и отхлебнула чуть теплого чая.

— Я люблю тебя, Микки, — сказала Люси, когда он прикоснулся к ее плечу.

— Я знаю, Люси. Я знаю, дорогая.

* * *

Патрик шел по улице как хозяин. Люди приветственно махали ему, и он либо отвечал, либо игнорировал их внимание, в зависимости от того, кто это был.

Клуб, в который зашел Патрик, был расположен около Прид-стрит, и вход в него был строго ограничен последователями раста[1], наихудшими из них. Это было место, где тусовались наркодельцы, сутенеры или те, кто совмещал оба эти занятия. Там стоял специфический запах белого рома и травки, смешанный с дешевыми духами женщин, которые входили и выходили, отдавая заработанные деньги своим сутенерам.

Патрик владел этим клубом, хотя никто из посетителей об этом не догадывался.

Джекси Гауер, прежний владелец клуба, теперь выполнял здесь функции управляющего; он имел свою долю в прибыли и был весьма доволен жизнью. Джекси хотел вернуться на родину при первой же возможности; на пенсию он собирался отправиться, прихватив с собой кое-какие бабки, белую красотку и став владельцем свежеотстроенного квартирного комплекса к югу от Монтегю-Бэй. Увидев Патрика, он тут же выставил водку с пивом и едва заметно кивнул в сторону, дав ему понять, что у них важные посетители.

Отхлебнув из стакана, Патрик оглядел зал и удивился, увидев, кто там сидит. В Малкольме Дерби было почти два метра, составленных из сплошных мышц и темперамента. Это был один из новых выходцев с Ямайки, последователей раста, которые набрали силу в девяностые годы. Почти все они занимались бизнесом, и единственные национальные черты, которые в них сохранились, это цвет волос и отвращение к свинине и моллюскам. Во всем остальном это были чистейшей воды буржуа, рожденные, чтобы делать бабки и получать удовольствие от жизни. Но Малкольм также был связан с ярди[2], представлял их интересы в Лондоне, и это знала каждая собака. Он снабжал своих друзей паспортами, адресами и безопасными убежищами. Малкольм с пистолетом в руках и улыбкой на лице прибирал к рукам все, что ни приглянулось ему. Он вытеснил многих местных крутых парней, либо перестреляв их, либо заставив работать на себя. Даже полиция его побаивалась и не трогала. Он был идейным сторонником убийства черных черными. Он знал, что, пока они убивают друг друга, сохраняется какое-то равновесие.