— Фигово выглядишь.
— Чувствую так же.
— Тяжелый день?
— Не то слово. У дежурного врача язва прямо на работе открылась. Увезли по скорой. И как по заказу, три операции сегодня. Я попросила меня сменить. На ногах не стою. Отвези меня домой.
— Зачем?
— Спать.
— Спать и у меня можно, — они, наконец, выехали на проспект.
— Дим, я, правда, не на что, кроме спать, не способна.
— Да понял я, понял. Не тупой. Спать так спать. Только у меня дома. Я серьезно. Ты теперь живешь у меня. И я тебя никуда не отпущу.
Несмотря на измученный вид, Даша улыбнулась. Протянула руку, коснулась его руки, лежавшей на рычаге коробки передач.
— Ну, тогда поехали домой.
Заснула Даша еще в машине. Впрочем, попытки внести ее в дом на руках пресекла, до квартиры дотопала самостоятельно. И даже согласилась на поужинать. Вот только когда Дима все разогрел, оказалась, Даша уже опять сопит. Свет в спальне горел, вещи остались лежать на полу, а Даша спала, переодевшись в Димкину футболку.
Чем себя занять, Димка придумать не мог. Вяло поковырялся в тарелке. Посмотрел телик. Посидел за ноутом, набросав план на понедельник. Сходил в душ. И…
«Я просто лягу рядом и обниму». Прижал к себе мягкое сонное тело. Уткнулся носом в волосы. От них пахло шампунем и… больницей. «Я — сумасшедший, — подумал Димка — Потому что мне это нравится». А еще, потому что, конечно, не удержался. Руки сами собой нашли мягкую грудь, сжали. Он начали целовать ей шею, затылок. Руки становились все смелее, пальцы нашли и сжали сосок.
— Дим, я же сплю, — сонно пробормотала Даша.
— Ты спи, спи. Я потихоньку.
Даша рассмеялась, просыпаясь окончательно. Уснешь тут с ним.
Повернулась к Диме лицом, лишив его руки сладкой добычи.
— Ты — грязный извращенец.
— Неправда, извращенец чистый. Потому что только что из душа.
Черт его знает, почему сегодня все было иначе. То ли потому, что он наконец-то смог переключиться со спринтерского подхода на стайерский. Или дело в его пальцах, которых он не отрывал от места, где соединялись их тела. Или положение тел было чуть иным.
Сначала он услышал как, изменилось ее дыхание. Стало легким, прерывистым. Бедра, охватывающие его за талию, сжались сильнее. Пятки уперлись в его ягодицы… И Дима понял, что должен каким угодно образом сдержать себя, но дождаться…
Глухой сдавленный стон. Она выгибается под ним. Ее плоть, и без того тугая, еще сильнее сжимается, ритмично пульсирует, ласкает его, заставляя отдать все, что у него есть, и… Он перестает сдерживаться, одно последнее движение… Глухой сдавленный стон. В руках совершенно не остается сил, и он мягко опускается на нее, щекой к щеке.
— Даш, ты поняла, что случилось?
— Что?
Может, ему все это показалось.
— Ты кончила? — спросил тихо.
Даша смущенно утыкается носом ему в ключицу.
— Еще как. Неужели не заметил?
Дима улыбается, хотя в темноте, понятно, его улыбку Даша не видит.
— Заметил. Но услышать все равно приятно. Хотел обратить твое внимание на то, что у нас это случилось одновременно.
— Это же хорошо?
— Очень. Просто… — Дима помолчал, прикидываю, стоит ли говорить. Решился: — У меня такое в первый раз. У меня с тобой все как в первый раз, — почти сердито добавляет он.
— Ты был такой плохой любовник? — у Даши появляется повод его подразнить, и она его не упускает.
— Никто не жаловался, — Дима меняет тон и нежно шепчет: — Но так, как с тобой, никогда не было. Спасибо.
— Да пожалуйста. С нами, многоопытными женщинами всем божественно хорошо.
Они начинают хохотать одновременно.
Глава 15. Знакомство с родителями и прочее
Утром Димка под чутким Дашиным руководством жарил гренки.
— Даш, да не парься ты так, — Дима пытался отвлечь Дарью, которая впала в глубокую задумчивость при известии о предстоящем им сегодня обеде у Димкиных родителей. Неожиданная идея пришла ему в голову. — Слушай, может, твоих родителей пригласим? Я ведь с ними тоже не знаком.
Даша покачала головой, едва заметно нахмурившись.
— Думаю, не стоит.
Дима выключил плиту, повернулся. Даша сидела с ногами на стуле, сложив это стройное великолепие как хороший зонтик. Подбородок упирался в колено.
— Все еще сердишься на них? За то, что не поддержали тебя… тогда?
— Да нет, за что на них сердиться, дело прошлое, — ответила Даша. И неожиданно серьезно продолжила: — Знаешь, я поняла, что вообще больше ни на кого не держу обиды. Даже на этого урода. Что с него взять? Он психический инвалид. Я уверена, он никогда не будет так счастлив, как я.
— Не будет, это точно, — пробормотал Дмитрий. Обругал себя за несдержанность. С преувеличенно деловитым видом полез в шкафчик за тарелками.
— Дима?
— М-м-м?
— Что ты сделал?
— Ничего.
— Тихомиров!?! — Даша повышает голос.
Дима повернулся. Решился посмотреть в глаза.
— Я просто… справки навел.
— Какие, к черту, справки?!
Тихомиров поморщился. Но сказавши «А»… Пришлось рассказывать остальное.
— Есть у меня знакомые… в органах. Я узнавал… Нашли его. Не знаю, почему тебя не вызывали в суд, возможно, потому что твое дело было одно из первых… Да и недостатка в свидетельских показаниях не было. К тому же, этот урод не отпирался. Короче, посадили его, — на последних словах Дмитрий вздохнул с явным сожалением.
Даша смотрела на него — потрясенно и недоверчиво одновременно. Потом покачала головой.
— Это ведь еще не все, правда?
Димка поморщился. В принципе, факты почти все. А намерения…
— Дима, что еще?! Говори немедленно! — вот теперь она кричит. В глазах — страх.
Блин, напугал любимую женщину. Надо договаривать.
— Я хотел… заплатить кому-то… из заключенных. Возможности такие есть. Чтобы его… гхм… — сознаваться неприятно, но он не ангел, да. Пусть уж Дашка знает… — чтобы его грохнули там, в колонии.
— И?! Его убили?!
Господи, как понять этих женщин! Неужели в состоянии простить и пожалеть гниду, которая сделала с ней такое?!
— Да, — нехотя ответил он, — но не из-за меня. К тому моменту, когда я узнавать стал, его и так уже замочили, свои же, сокамерники. На зоне насильников не жалуют, знаешь ли…
Дарья неверяще покачала головой.
— Вот зачем ты…
Всхлипнула, махнула рукой, а он увидел, как дрожат ее пальцы. Притянул ее к себе, прижал голову к плечу. Гладил по спине и приговаривал:
— Тихо, тихо, малыш. Все хорошо. Все кончилось. Забудь. Прости меня, что напомнил…
Даша понемногу стала успокаиваться, утихла дрожь, которая сотрясала все тело.