честное слово, испугалась. Но потом решила, что он смеется надо мной и обиженно надула губы.
А Ягр вздохнул, усмехнулся и неожиданно добавил:
— Аннушка, когда ты губки дуешь, то реально начинаешь верить, что тебе двадцать два, а не сорок.
Что на это ответить, я не знала. Врать не хотелось, правду говорить было боязно. Поэтому просто пожала плечами.
— Пойдем, лучше послушаем, о чем еще там сын с отцом говорят. Может, что интересное скажут, — предложил Антон. И в этот миг я поняла собственную глупость: убежала, даже не дослушав их диалог. Успокаивало лишь то, что ведется запись. И всё можно просмотреть в повторе.
Мужчины ещё говорили. Только нить разговора была безвозвратно потеряна. Но я не потеряла надежду и с умным видом села перед магшетом и стала вслушиваться в их слова.
— Нет, с Виктором Алексеевичем не договориться. Он мужик жесткий, упрямый. Навстречу не пойдет, — про кого-то рассказывал старший Дворкович.
— И что, больше некого попросить? — Всеволод сидел на диване и смешно подрыгивал ногой. Видимо, пытался изобразить покачивание, только выходило у него плохо.
Я однажды видела, как обкуренный наркоман пытался перелезть через воображаемое бревно посреди дороги. Действия младшего Дворковича очень на то бревно походили.
— Таким же даром обладал лишь Константин Алексеевич. Но он пропал двадцать три года назад. И где его сейчас носит, и жив ли вообще, одному богу известно, — отец задумался на какое-то время, потер правый глаз, словно в него соринка попала. А дальше сказал то, что повергло меня в шок:
— Но я чувствую, что ещё есть Стрешневы. Дар теплится не только в этом холодном и высокомерном князе. Да разумного объяснения, где искать их родственников, дать пока не могу.
— Ищи, папа, ищи. А то потеряешь своего старшего сына безвозвратно.
После этих слов Всеволод поднялся и шатающейся походкой вышел прочь. А Михаил сидел, уставившись в одну точку. Затем погладил себя по лысине, словно поправлял невидимую прическу и громко крикнул:
— Микита!
На его окрик тут же прибежал жилистый мужик в рабочем комбинезоне. Лицо его украшала окладистая борода, какие в XIX веке носили русские крестьяне.
— Что изволите, барин? — услужливо уточнил слуга.
— В спальню меня вези, — велел Дворкович. — Что-то слишком много у нес было гостей. Устал я.
Микита ухватил кресло за спинку и споро повез его в сторону лифта. О существовании подъемного механизма в доме больного я и не догадывалась. А он, оказывается, был.
— Да, жаль, что ты поторопилась! — покачал головой Антон. — А пересмотреть запись мы уже не успеем. Она часа два идет, не меньше.
— А сразу перемотать нельзя? — спросила я и тут же смутилась под насмешливым взглядом хозяина.
— В смысле перемотать? — он склонил голову на бок, разглядывая меня.
— Ну как, быстренько перемотать пленку до того места, где начинается пропущенное, — предложила я. Наивная.
— И где ты, Аннушка, видела, чтобы запись вели на пленку? Насколько я помню, у нас это делается на кристаллическую матрицу.
Не люблю я врать, а пришлось. Рассказала, что однажды видела, как на пленку накладывают магснимки движения. И если её быстро прокручивать, то на стене появляется иллюзия, будто человек движется.
— Ты точно родня князю Стрешневу! — неожиданно резюмировал Ягр. — Они у нас изобретатели. А я твоей фантазии удивляться не перестаю. И, главное, так правдоподобно.
Я хотела возмутиться, что это чистая правда. Но в этот момент по лицу Антона пробежала болезненная судорога. Он рвано выдохнул:
— Прости, но мне уже пора. Серых и белых волков в дом не пускай. Но если вдруг явится черный волк с желтыми глазами, его не прогоняй. Он свой.
Каких волков? Зачем они в городе будут рваться в дом? Проблемы Стрешневых тут же отошли на второй план. Да только ответов я на вопросы не получила. Мой работодатель банально от меня сбежал. Я перевела взгляд в окно. На небосклоне светила огромная белая луна. Казалось, что даже кратеры можно увидеть невооруженным глазом.
А затем я увидела ЕГО. Это был огромный черный волк. Луна была настолько яркой, что получилось разглядеть даже его темный цвет в ночи. Только бежал он не в дом, а от дома в сторону леса, который виднелся темной стеной на окраине города. Дом от окраины стоял недалеко. Я облегченно вздохнула. Приключение «пусти волка в дом» пока отменяется.
А вот глаза зверя разглядеть не получилось. Он в сторону моего окна так и не развернулся. Но я была практически уверена, что они желтые. Совсем как у Антона.
Совсем как у Антона? Черт, странные мысли посещают мою голову. Он же мне все время пытался намекнуть, а я прикинулась дурочкой и ничего не хотела понять. А он не догадался прямо сказать: «Анна, я, между прочим, оборотень!». Интересно, как бы я это восприняла?
Луна заливала все мертвенным бледным светом. Мир в том свете казался призрачным и волшебным. Вот именно, в мире, где есть магия, может быть и волшебство. Это же очевидно! И даже я сама владею магией. И это не менее удивительно, чем тот факт, что Ягр тоже магичит, да не просто так, а превращаясь в волка. Черного. С желтыми глазами.
Все сходилось именно к этому. И его странный вид, и судороги, пробегавшие по лицу. И странный пункт договора о трех днях в месяц. Пик полнолуния будет завтрашней ночью. А сегодня и послезавтра почти полнолуние.
В книгах я читала, что оборот сопровождается страшной болью. Только из комнаты хозяина не доносилось ни звука. Хотя как все происходит на самом деле, я не представляла. Решила рискнуть и заглянуть в его комнату, почти уверенная, что видела, как именно он покидает дом.
С осознанием данного факта, все мысли про Стрешневых — Дворковичей отошли на второй план. Я снова чувствовала себя настоящей сыщицей. Только в этот раз искала не преступников, а была на грани открытия великой тайны. Хотя для этого мира, возможно, оборотни совсем не чудо, а данность и обыденность. Это мне предстоит лишь выяснить.
По лестницам я старалась подниматься бесшумно. Практически уверенная на сто процентов, что