Внезапно где-то рядом скрипнула половица, и дверь отворилась. Я вскрикнула от страха, но оказалось, что это мама. Секунду она стояла не двигаясь, внимательно, с каким-то странным выражением, глядя на меня.
— Ты кокетничаешь перед зеркалом, Беатрис? На тебя это не похоже, — немного помолчав, мягко сказала она. — Я напугала тебя? Ты такая бледная. О чем ты думала сейчас?
Я натянуто улыбнулась и отвернулась от зеркала. Мама молча подошла к комоду и достала из верхнего ящика носовой платок. Молчание странным образом затягивалось, и я ощутила некоторый прилив тревоги.
— Ты, должно быть, соскучилась по своим нарядным платьям, — как всегда не вовремя, сказала мама. — Мисс Хаверинг так очаровательна сегодня, не правда ли? Я думаю, Гарри не остался к ней равнодушен.
— Гарри? — механически переспросила я.
— Они очень подходят друг к другу, — продолжала мама, брызгая туалетной водой на кружева носового платка. — Земли, которые пойдут ей в приданое, так удобно расположены, совсем рядом с нашими, я знаю, папа всегда любовался ими. Да и сама она очень милая, очаровательная девушка. Дома ей приходится нелегко, но малышка сумела приспособиться к этим несчастным обстоятельствам. Леди Хаверинг уверяла меня, что Селия не стремится ни к каким переменам, и мы можем не торопиться. Я думаю, что это была бы прекрасная партия.
Я почувствовала все нараставшую досаду. Мама могла бы не рассуждать так долго, кто лучше подходит Гарри. Гарри — мой друг. Мы вместе управляем Вайдекром.
— Она подходит Гарри? — недоверчивость в моем голосе нарастала.
— Наилучшим образом, — подтвердила мама, стараясь не встречаться со мной глазами. — Ты, я надеюсь, не думаешь, что Гарри останется на всю жизнь холостяком? Забудет свой долг перед семьей и умрет бездетным?
Я молча уставилась на нее. Об этом я никогда не думала. Мои мысли не забегали так далеко вперед. Сейчас для меня существовало только это лето нашей растущей близости, тепло его улыбки, нежность в его голосе, когда он говорил со мной.
— Я вообще никогда не думаю о будущем, — откровенно призналась я.
— Зато я думаю, — в голосе мамы прозвучало нечто такое, что заставило меня насторожиться. Для меня она всегда была малозначащей пешкой на великолепной шахматной доске нашего Вайдекра, и сейчас мысль о том, что мама способна заглянуть глубоко в мою душу, напугала меня. Она знала меня, как никто другой. Она дала мне жизнь, ухаживала за мной, она видела мою любовь к земле и растущее желание управлять ею. Если б она знала…! Но здесь я оборвала себя. Заглянуть за барьеры, которые я воздвигла в своей собственной душе, было немыслимо даже для мамы.
Она тревожилась обо мне годами. Ее мелкие придирки только раздражали меня. Папа всегда самодовольно утверждал, что Лейси из Вайдекра не могут ошибаться, так что ее жалобы на меня казались всем просто плодом ее глупого городского воспитания. Но сейчас, когда папы не стало, выяснилось, что ее суждения обо мне были достаточно здравыми. Она не только считала, что я веду себя неподобающе, — это легко можно было исправить, — нет, она находила, что мои мысли и поступки вообще не соответствуют мыслям и поступкам молодой девушки.
— Мама… — неожиданно для себя произнесла я, и это был полуосознанный призыв к помощи, к защите, которую она могла бы дать мне против моих страхов. Хотя то, чего я боялась больше всего, было недосягаемым для ее зорких глаз.
Она прекратила возню с ящиками и подошла ко мне, беспокойно изучая мое лицо.
— Что случилось, Беатрис? — спросила она. — Что с тобой? Хоть ты мое собственное дитя, временами я даже не могу понять, о чем ты думаешь.
Я молчала. Я не находила слов. Видеть мамино лицо и разговаривать с ней всего через несколько минут после этой страшной галлюцинации — было свыше моих сил.
— Что-то происходит в нашем доме, что-то идет неправильно, — продолжала она уверенно. — Меня всегда считали дурочкой, но это далеко не так. И сейчас я знаю, что в нашем доме происходит что-то плохое.
Я протянула руки, наполовину призывая ее, наполовину — защищаясь от тех слов и мыслей, которые могли прийти ей на ум. Она не приняла моих рук. Она не сделала ни одного движения ко мне, продолжая холодно изучать меня.
— Ты любила отца совсем не так, как обычно любят своих родителей дети. Я ведь наблюдаю за тобой всю жизнь. Ты любила его, потому что он был сквайр и потому что он владел Вайдекром. Я знаю это. Со мной здесь никогда не считались, и мое мнение никого не интересует. Но я уверена, что в такой любви есть что-то… опасное.
У меня перехватило дух, когда она на минуту задумалась, а затем нашла это слово.
Я сжала за спиной руки, чтобы не выдать их дрожь, и отвернулась от матери, чтобы скрыть свою ужасную бледность. Если бы я даже была убийцей, стоящей на эшафоте, я не могла бы чувствовать себя более виновной, более ошеломленной.
— Мама… — почти прошептала я. Это была мольба остановиться, не казнить меня больше такими ужасными словами.
Она подошла вплотную ко мне. Я готова была отступить, но, собрав всю свою храбрость и гордость, оставалась стоять, как вкопанная. Я смотрела ей в глаза моими отважными, лживыми глазами и не опускала их.
— Беатрис, я намерена женить Гарри на Селии, — с трудом произнесла мама, и я увидела в ее глазах слезы. — Поверь, ни одна женщина не стремится к появлению другой в ее доме. Ни одной матери не хочется, чтобы ее сын отвернулся от нее ради своей невесты. Но я делаю это для Гарри. — Помолчав, она добавила: — И для тебя. Тебе придется расстаться со своим слепым обожанием этой земли и ее хозяина. Когда в доме появится другая девушка, немногим старше тебя, ты начнешь больше выезжать. Ты будешь навещать Хаверингов, возможно ездить с ними в Лондон. И Гарри будет поглощен Селией и станет меньше времени проводить с тобой.
— Ты хочешь стать между мной и Гарри? — спросила я с импульсивной обидой.
— Да, — резко ответила она. — Что-то происходит в этом доме. Я не могу сказать что, но я чувствую это. Какое-то дуновение опасности. Я ощущаю это, когда вижу вас с Гарри вместе. Вы оба мои дети. Я люблю вас обоих. И я спасу тебя от любой опасности, какая бы ни угрожала тебе.
Я собрала все свои силы для того, чтобы доверчиво улыбнуться маме и ласково сказать ей:
— Мама, ты просто устала и горюешь о папе. У нас всех еще траур. Нет никакой опасности, никакой угрозы. Просто брат и сестра стараются вместе делать работу, которую хорошо знал и любил их отец. Это только работа, мама. И скоро Селия будет помогать нам.
Она вздохнула и нервно пожала плечами.
— Мне хотелось бы верить в это. Иногда я думаю, что схожу с ума, везде подозревая опасность. Может быть, ты и права, Беатрис, и это только горе диктует мне разные страшные мысли. Прости меня, дорогая, что я встревожила тебя своими глупостями. Но помни, пожалуйста, что я сказала. Сейчас, когда папы не стало, ты находишься под моей опекой и тебе придется вести более нормальную жизнь. Пока Гарри нуждается в твоей помощи, ты можешь поддерживать его. Но когда у него появится жена, твое влияние не понравится им обоим. И я надеюсь, Беатрис, что ты благоразумно воспримешь эти перемены.