Читать интересную книгу Отравление в шутку - Джон Карр

5.55. Судья поднимается из подвала с бутылкой бренди, оставляет бутылку в библиотеке, идет к себе в комнату умыться.

6.00. Раздается гонг к обеду. Мэтт идет наверх с подносом, встречает судью, который спускается. Судья рассматривает содержимое подноса. Мэтт приносит его в комнату и, не желая будить миссис Куэйл, которая дремлет в кресле, оставляет его и выходит. Спускается вниз.

6.00—6.10. Поднос стоит нетронутый. Миссис Куэйл дремлет. Судья и Мэтт вдвоем в столовой. Кларисса наверху. Мери и служанка на кухне. Вирджиния уехала на машине.

6.10. Приезжает Вирджиния. Мери идет наверх, будит мать, смотрит, как та начинает есть, затем снова спускается. Кларисса спускается вниз. Твиллс выходит из кабинета.

6.45. Обед окончен. Судья идет в библиотеку. Твиллс возвращается в свой кабинет. Мери — на кухню, чтобы разобраться с посудой. Вирджиния и Кларисса поднимаются наверх переодеться. Мэтт заходит к матери».

Сарджент мрачно перевернул страницу.

— Вот, пожалуйста. Как только посуда вымыта, Мери отпускает служанку. В половине восьмого миссис Куэйл становится нехорошо, но доктор говорит, что ничего серьезного не случилось, и миссис Твиллс отправляется в дамский клуб на машине, а Вирджиния — на свидание с молодым человеком по фамилии… — он еще раз заглянул в свои записи, — Кейн. Вы приехали сюда в восемь и остальное знаете сами.

Мы оба замолчали. От снега за окном в комнате прибавилось света, отчего на стенах, шкафах, полках выступили странные тени. Портреты превратились в темные пятна, окаймленные светлыми полосками, шторы свисали, безжизненные и мрачные. Но благодаря какому-то оптическому фокусу, красные цветы на ковре не утратили своего колера. Сарджент двинулся к окну, словно по клумбе. Я слушал слабые порывы ветра, напоминавшие вздохи тяжелобольного, которому не хватало воздуха. Вчера в сумерках кто-то подкрался сюда и, отвинтив металлическую крышку сифона, всыпал в него два грана гиоскина. Я глядел на темную махину — на стол, заваленный книгами, в которых судья Куэйл делал какие-то пометки. На столе все было почти так же, как вчера — скрепки, ручки, карандаши, — но там, где стоял сифон, теперь лежал желтый томик Гейне, в котором доктор Твиллс записал странные, обвиняющие кого-то слова.

— Кто же это сделал? — спросил я Сарджента.

— Не знаю, — буркнул Сарджент, останавливаясь и глядя на желтую книгу. Затем он перевел взгляд на статую Калигулы, стоявшую в углу так, что свет из окна освещал один ее бок. Сарджент махнул рукой. — Потенциально виноваты все — за одним лишь исключением. Я уверен, что младшая, Вирджиния, тут ни при чем. Ее не было в доме между пятью тридцатью и шестью десятью. Именно в этот промежуток кто-то отравил сифон, молоко и бром. У каждого из членов семьи была такая возможность. Лично я… — Он осекся и остановился спиной ко мне.

Я не знал, какие чувства испытывал Сарджент. Но у меня внутри вдруг все сжалось — меня вдруг охватил приступ ужаса.

Я смотрел на статую Калигулы в голубовато-сером полумраке, на ее ухмылку и выпученные глаза. Еще мгновение назад прямоугольник окна, окаймленный драпировками, был пуст. Теперь же к стеклу прижалась ладонь.

Пальцы казались длинными, расплющенными и мертвенно-бледными. Мгновение рука пребывала в неподвижности, потом пальцы начали царапать стекло.

В первый момент мне захотелось крикнуть. Страх встал в горле жарким комом, но тут же на смену ему пришли облегчение и злость. За окном приглушенно, но отчетливо раздался знакомый уже голос:

— Послушайте, откройте окно! Я не могу висеть на стене весь день. Откройте же!

Глава 13

МЫ РИСУЕМ КАРТИНКИ

Я подошел к окну, открыл его и поднял. Раздался шорох, за подоконник ухватились обе руки, и я увидел физиономию Росситера.

— Все в полном порядке, — уверил он меня, прилепившись к стене каким-то непостижимым образом. — Прошу прощения, если напугал вас, старина, но я просто хотел проверить, как видно отсюда комнату. Я ходил по выступу и, похоже, порвал какие-то провода или что-то в этом роде.

Его потрепанная шляпа украсилась вуалью из паутины. К губам прилип очередной сигаретный окурок. Вид у него был очень виноватый.

Я коротко и энергично объяснил ему, что я думаю о его подвигах, и без церемоний велел ему залезть в комнату и закрыть окно. Вытянув шею, он озирался по сторонам.

— А что, если я залезу на крышу? — осведомился он у меня. — Я в хорошей форме и, думаю, заберусь туда без особых сложностей…

— Сейчас же забирайтесь в комнату, черт побери! — сердито воскликнул я.

— Ладно, — грустно отозвался Росситер.

Шторы зашевелились, послышались толчки, грохот, и наконец его долговязая нескладная фигура обрушилась на пол, а я захлопнул окно. Я вспомнил оброненную им реплику: «Я, кажется, порвал какие-то провода» — очень скоро. Пока он отряхивал пыль с одежды, я решил проверить, горит ли свет. Увы, свет не горел. Похоже, в доме полетели все пробки.

Несколько вспотевший Сарджент постепенно обрел равновесие. Он оглядывал Росситера. Представлять ему Великого Сыщика из Нью-Йорка мне не очень хотелось, но делать было нечего. Сарджент глядел то на Росситера, то на меня и не знал, что сказать. Он явно начинал подумывать, не разыгрывают ли его. Он покашливал и качал головой. Мне стало неловко.

— Где Джинни? — спросил я Росситера.

Тот снял шляпу, зеленое пальто, под которым оказался зеленый шерстяной костюм хорошего покроя, но в ужасно запущенном состоянии.

— Она пошла умиротворять старика, — сказал он, нахмурившись. — Я не хочу, чтобы меня отсюда выставили. О Господи! — обернулся он к Сардженту с широкой улыбкой. — Как глупо с моей стороны не представиться. Вы, наверное, хотите видеть мои документы.

Он начал вытаскивать из карманов всякую всячину, громоздя на стол. На столе стала расти пачка конвертов, в основном нераспечатанных. Росситер сообщил, что это счета. Затем он извлек старый кожаный бумажник, вручил Сардженту, а сам сел, сложившись, как рама для просушки белья. Он поглядывал на нас с явным добродушием.

— Но это… — неуверенно начал Сарджент, потирая ладонью лоб, — это документ, подписанный шефом Нью-Скотленд-Ярда…

— О Боже! — воскликнул Росситер, вскакивая со стула. — Небольшая накладка. Поищите в другом кармашке. Ну что, нашли?

Сарджент порылся в бумажнике и кивнул. Росситер издал вздох облегчения, принимая бумажник обратно.

— В общем, мы, — начал Сарджент, смущенный, но готовый загладить возникшее недоразумение, — мы очень рады, так сказать…

— Что вы, что вы! — махнул рукой Росситер. Он сосредоточил свое внимание на столе, напоминая прорицателя, вглядывающегося в магический кристалл. Мгновение спустя он очнулся. — Послушайте, мистер Сарджент, если вы удовлетворены тем, что увидели… В общем, не могли бы вы сообщить это всем остальным. Огромное спасибо… Какие странные штучки… Наводят на мысли. Да-да, именно так…

Сарджент растерянно заморгал:

— Какие еще штучки?

— А вот эти маленькие медные штучки. Бац!

— Что, черт побери…

— Бац! — повторил Росситер и стукнул кулаком по воздуху, словно забивая молотком гвоздь. На его лице появилось выражение того самого наивного любопытства, которое испытывает ребенок, увидавший новую механическую игрушку. Он склонился над столом. — Вот эти медные штучки. Чтобы скреплять бумаги. Сначала вы кладете под этот пресс бумаги, потом вставляете туда эту штучку, потом нажимаете на ручку — и готово!

— Вы имеете в виду скрепки? — спросил я.

— Ну да. Я могу это продемонстрировать. Один человек научил меня…

— Да, конечно, однако…

Сарджент развел руками. Энтузиазм этого загадочного молодого человека был неодолим и вместе с тем сбивал с толку. Окружной детектив с нарастающей тревогой наблюдал, как незнакомец запустил свои длинные неловкие пальцы в приспособление для скрепления бумаг, подбросил в воздух несколько скрепок, свалил со стола пару-тройку книг, время от времени чертыхаясь.

— Так или иначе, главное — понять принцип работы, — сказал он, постепенно успокаиваясь.

— Скорее всего, — согласился Сарджент. — Ну а…

Росситер с виноватым выражением лица спрятал выведенный из строя механизм за книгами и, торопясь сменить тему, попросил:

— Не могли бы вы изложить мне факты по этому делу? Только рассказывайте медленно и обстоятельно, чтобы я мог сосредоточиться, ладно?

Это уже больше устраивало Сарджента. Он утратил подозрительное выражение лица, сел с блокнотом и начал рассказывать. Росситер тем временем расхаживал по комнате, по-прежнему переполненный энергией, топоча большими башмаками, выставив вперед подбородок. Он снова сделался похож на прорицателя. Я разглядывал его с новым интересом, благо освещение здесь было лучше, чем в каретном сарае. У него были длинные светловатые волосы. Они то и дело лезли ему в глаза, и Росситер нервно откидывал их рукой, в которой вполне мог бы уместиться футбольный мяч. Когда факты были ему представлены, Росситер неловко заерзал на стуле.