Солнце не успело еще высушить ночную росу, как целая процессия направилась к дому помещика. Невесть откуда взявшиеся слуги несли сосуды с жиром кузнечиков, петуха с девятью шпорами, подгоняли чудесного коня. Сам Черепаха важно возлежал на золотом блюде, которое один из слуг нес на голове. Следом бежала толпа удивленных людей.
Церемония бракосочетания состоялась по всем правилам, у жертвенного столика. Глядя, какой нелепый вид имеет подле невесты в красивом платье жалкий Черепаха, неуклюже вытягивающий шею из панциря, зрители покатывались со смеху. Особенно усердствовали в насмешках старшие дочери помещика.
Когда обряд был закончен, новобрачные удалились в свою комнату, а гости начали пировать. Вдруг в комнате молодоженов блеснул ослепительно яркий свет. Все в испуге вскрикнули и даже лишились на мгновение дара речи. Но едва лишь все пришли в себя, сестры невесты подкрались к комнате супругов и тихонько заглянули туда.
Каковы же были их зависть и удивление, когда на месте Черепахи они увидели прекрасного юношу! И сестры набросились на отца, требуя, чтобы он и их отдал замуж за черепах.
Помещик тотчас послал людей поймать четырех черепах, и в тот же день состоялись новые свадьбы. Однако эти черепахи никак не хотели вести себя, как полагается во время брачной церемонии. Они все время норовили разбежаться в разные стороны и пугали детей.
С наступлением темноты каждая из сестер отнесла своего мужа в опочивальню. Время шло, а черепахи все никак не превращались в юношей. Когда сестры пытались привлечь их к себе, те вырывались и больно царапали им кожу своими когтистыми лапами. Все в слезах от злости и боли, девушки наконец выкинули черепах во двор.
Наутро они с плачем рассказали обо всем отцу. Помещик испугался, что от старших дочерей внуков ему не дождаться, и объявил младшую дочь своей единственной наследницей.
С тех пор завистливые сестры только о том и помышляли, как бы сжить Черепаху со света.
Однажды им удалось подстеречь его в засаде и смертельно ранить. Черепаха добрался до дому и, чувствуя, что конец близок, дал жене свою пропитанную кровью рубашку.
– Когда наступит твой смертный час, – сказал он, – надень эту рубашку, и мы с тобой встретимся на небесах.
Произнеся эти слова, Черепаха взлетел на небо.
Его вдова, не желая примириться со своей утратой, на следующий же день отправилась на самую высокую гору в надежде как-нибудь добраться до мужа. Дорога вела все выше и выше. И тут женщине повстречался старик верхом на лошади. Догадываясь, что это уже житель неба, Нам спросила его, правильный ли путь она выбрала.
– Скоро ты доберешься до развилки, – ответил ей старик, – дальше ступай по дороге, на которой увидишь большие следы, и не ходи туда, куда ведут маленькие…
Нам последовала совету старика. Вскоре она встретила дерущихся змею и лисицу. Когда кто-нибудь из противников изнемогал в схватке, он лишь прикасался к стоявшему возле дереву, и у него вновь появлялись силы. Нам прогнала животных, оторвала от дерева кусок коры и продолжала свой путь на небо.
Вечером она остановилась на ночлег в маленькой хижине на краю деревни. Хозяйка хижины только что зарезала свинью. Нам откусила маленький кусочек коры волшебного дерева, пожевала и стала дуть на свинью. Дунула раз – и свинья зашевелилась, дунула другой раз – и свинья вскочила на ноги, дунула третий – та захрюкала и побежала к стаду. Хозяйка очень удивилась и рассказала Нам, что в соседней деревне умер человек.
Не дожидаясь утра, молодая женщина зашагала прямо туда. Гроб с телом был уже заколочен, и крестьяне долго не соглашались открыть его, чтобы испробовать действие чудесного снадобья. Но Нам все же уговорила их. Она старательно разжевала кору дерева и, смешав ее с водой, обрызгала все тело умершего. Тот сразу же ожил.
Сделав свое доброе дело, молодая женщина вернулась в домик, где ее приютили на ночь, и попросила хозяйку оставить ее в своей семье как приемную дочь.
Время шло, и вот однажды, отправившись к ручью за водой, Нам встретила молодого человека, которого она когда-то оживила. Юноша купался в ручье. Пристально вглядевшись в него, Нам удивилась его сходству со своим мужем. Она быстро побежала домой и принесла рубашку, которую муж завещал ей перед смертью. Когда юноша увидел эту рубашку, он сразу все вспомнил и бросился к своей жене.
Счастью супругов не было конца. Жители деревни с радостью пожертвовали им, кто что мог, и второй раз была сыграна веселая свадьба.
А солнце, узнав про эту историю, так разгневалось, что спустилось вниз и испепелило вероломных сестер. Это произошло 22 июня. И с тех пор каждый год в этот день, день летнего солнцестояния, оно спускается ниже, чем обычно, и нещадно палит землю своими жгучими лучами, заставляя всех людей жестоко страдать от жары.
ЛИТЕРАТУРНЫЕ СКАЗКИ
СЕРАЯ ШЕЙКА
(Д. Н. Мамин-Сибиряк)
I
Первый осенний холод, от которого пожелтела трава, привел всех птиц в большую тревогу. Все начали готовиться в далекий путь и все имели такой серьезный, озабоченный вид. Да, нелегко перелететь пространство в несколько тысяч верст… Сколько бедных птиц дорогой выбьется из сил, сколько погибнет от разных случайностей, – было о чем серьезно подумать.
Серьезная, большая птица – лебеди, гуси и утки – собирались в дорогу с важным видом, сознавая всю трудность предстоящего подвига; а более всех шумели, суетились и хлопотали маленькие птички – кулички-песочники, кулички-плавунчики, чернозобики, черныши, зуйки. Они давно уж собирались стайками и переносились с одного берега на другой, по отмелям и болотам, с такой быстротой, точно кто бросил горсть гороху. У маленьких птичек была такая большая работа…
Лес стоял темный и молчаливый, потому что главные певцы улетели, не дожидаясь холода.
– И куда эта мелочь торопится! – ворчал старый Селезень, не любивший себя беспокоить. – В свое время все улетим… Не понимаю, о чем тут беспокоиться.
– Ты всегда был лентяем, поэтому тебе и неприятно смотреть на чужие хлопоты, – объяснила его жена, старая Утка.
– Я был лентяем? Ты просто несправедлива ко мне, и больше ничего. Может быть, я побольше всех забочусь, а только не показываю вида. Толку от этого немного, если буду бегать с утра до ночи по берегу, кричать, мешать другим, надоедать всем.
Утка вообще была не совсем довольна своим супругом, а теперь окончательно рассердилась:
– Ты посмотри на других-то, лентяй! Вон наши соседи, гуси или лебеди, – любо на них посмотреть. Живут душа в душу… Небось, лебедь или гусь не бросит своего гнезда и всегда – впереди выводка. Да, да… А тебе до детей и дела нет. Только и думаешь о себе, чтобы набить зоб. Лентяй, одним словом… Смотреть-то на тебя даже противно!
– Не ворчи, старуха!.. Ведь я ничего не говорю, что у тебя такой неприятный характер. У всякого есть свои недостатки… Я не виноват, что гусь – глупая птица и поэтому нянчится со своим выводком. Вообще мое правило – не вмешиваться в чужие дела. Зачем? Пусть всякий живет по-своему.
Селезень любил серьезные рассуждения, причем оказывалось как-то так, что именно он, Селезень, всегда прав, всегда умен и всегда лучше всех. Утка давно к этому привыкла, а сейчас волновалась по совершенно особенному случаю.
– Какой ты отец? – накинулась она на мужа. – Отцы заботятся о детях, а тебе – хоть трава не расти!..
– Ты это о Серой Шейке говоришь? Что же я могу поделать, если она не может летать? Я не виноват…
Серой Шейкой они называли свою калеку-дочь, у которой было переломлено крыло еще весной, когда подкралась к выводку Лиса и схватила утенка. Старая Утка смело бросилась на врага и отбила утенка; но одно крылышко оказалось сломанным.
– Даже и подумать страшно, как мы покинем здесь Серую Шейку одну, – повторяла Утка со слезами. – Все улетят, а она останется одна-одинешенька. Да, совсем одна… Мы улетим на юг, в тепло, а она, бедняжка, здесь будет мерзнуть… Ведь она наша дочь, и как я ее люблю, мою Серую Шейку! Знаешь, старик, останусь-ка я с ней зимовать здесь вместе…
– А другие дети?
– Те здоровы, обойдутся и без меня.
Селезень всегда старался замять разговор, когда речь заходила о Серой Шейке. Конечно, он тоже любил ее, но зачем же напрасно тревожить себя? Ну, останется, замерзнет, – жаль, конечно, а все-таки ничего не поделаешь. Наконец, нужно подумать и о других детях. Жена вечно волнуется, а нужно смотреть на вещи просто. Селезень про себя жалел жену, но не понимал в полной мере ее материнского горя. Уж лучше было бы, если бы тогда Лиса совсем съела Серую Шейку, – ведь все равно она должна погибнуть зимою.