Читать интересную книгу Свой дракон - Галина Романова

– Да, – мрачно отозвался горец. – Не скоро…

Предгорья, две недели спустя

Сэр Элдон и Иер Безухий очень торопились, пытаясь как можно скорее покинуть горы. Рыцарь еле держался в седле. Он остался жить после действия «заклятья обещанной смерти», но кашлял кровью и так ослаб, что без поддержки непременно скончался бы в горах. В первые дни он несколько раз прямо на ходу терял сознание, да и сейчас, когда уже вполне самостоятельно ехал верхом, было видно, что боец из него теперь никакой. Молодой крепкий мужчина на глазах превращался в старую развалину. Если полтора месяца назад, в день встречи в таверне, он выглядел на свои двадцать девять лет, то сейчас ему на вид было около сорока. Что будет дальше, Иер Безухий боялся предположить, но догадывался, что, если дело так пойдет дальше, весну встретит шестидесятилетний старик, который совершенно одряхлеет к следующей осени.

Погода вообще-то благоприятствовала путешествию – ни ветров, ни обильных снегопадов, ни трескучих морозов, ни оттепелей, после которых первый же заморозок превращал подтаявшие дороги в сплошной лед, не было. Посему и дорогу двое путников одолели быстро, на пятнадцатый день миновав Перевал.

Дорог в горах не было, немногочисленные тропы замело снегом, но все равно на равнине лошади пошли быстрее и легче, словно предчувствуя скорый конец пути.

– Сегодня вечером наконец мы будем среди людей, – подумал вслух драконоборец.

– Если нам повезет, – со странной интонацией добавил Иер.

Элдон покосился на своего спутника; тот привстал на стременах и, прищурившись, смотрел вдаль. Они ехали по склону вниз. Видно было довольно далеко, но все равно эльфийское зрение было намного острее человеческого.

– Что там такое? – поинтересовался рыцарь, невольно пришпоривая коня.

– Кажется, дым!

Предгорья не были густо заселены – горцы были одним из кочевых племен, которые пасли то тут, то там стада овец и коз и нигде не задерживались надолго. Землепашцы селились крупными хуторами и на пашню ездили далеко, иной раз затрачивая на дорогу в один конец по полдня. Одинокие хутора, где жили всего две-три семьи, встречались чрезвычайно редко, и тех после каждого Года Дракона становилось все меньше и меньше. Поэтому два путника прекрасно поняли, о каком поселении идет речь, и пустили коней галопом.

Через несколько минут отчаянной скачки стало понятно, что Безухий прав, но лишь отчасти. Пожары прекратились несколько дней назад, лишь кое-где на окраинах еще виднелись дымки, и это был дым погребальных костров. Но селения больше не существовало.

– Не может этого быть! – Элдон резко осадил коня, озирая обгоревшие развалины. Еще недавно тут было больше сотни домов, теперь же осталось не более десятка. Земля на огородах и на дороге была изрыта и перемешана со снегом. В стороне прибавилось несколько кострищ – погибших при нападении драконов людей полагалось сжигать, и лишь обугленные останки могли найти приют на кладбище. – Что тут произошло?

– Нападение драконов, я полагаю, – промолвил Иер. Рыцарь покосился на своего проводника.

– Эти твари нарушили перемирие, напав на мирных жителей, – отчеканил он. – Мы должны как можно скорее доложить об этом Ордену. Ты поскачешь со мной, Иер?

– Не знаю. – Безухий, прищурив глаза, смотрел на то место, где еще недавно стоял дом, в котором он снимал комнатку. Теперь там была лишь груда развалин. Их не тронуло огнем, но все равно жить там уже невозможно.

– Ты должен поехать со мной, – настаивал Элдон. – Я еще недостаточно пришел в себя. Если со мной что-то случится, то лишь тебе смогу я довериться. Ты когда-то был одним из нас, твоему свидетельству не могут не поверить. Мы должны предупредить Орден о том, что началась война!

– Война? – переспросил Иер. – Может быть, это была всего лишь месть? Ведь ты… то есть мы, убили одного из них. Убили тоже во время перемирия!

– И какая тут связь?

– Самая прямая! Драконы мстили за своего…

– Это еще надо доказать!

Какое-то странное выражение мелькнуло в глазах Безухого.

– Ты прав, брат, это не доказано, – промолвил он.

– Тогда в столицу? – Драконоборец решительно поворотил коня, объезжая остатки поселка через поле.

– А в селение не заедем? – Иер надеялся отыскать под развалинами дома кое-какие свои вещи, до которых пока не добрались мародеры. Личных вещей у него было немного, и самое ценное и важное он всегда таскал с собой. Но неплохо бы сделать запасы перед дальней дорогой.

– А зачем? – правильно понял его колебания Элдон. – Местным жителям мы ничем не поможем, мертвых не воскресим, раненых и искалеченных не исцелим. Да, нам нужны припасы, но не думаю, что здесь сейчас продадут даже ковригу хлеба. Так что придется немного подтянуть пояса.

И, подавая пример, он первым поскакал по снежной целине.

Школа Драконоборцев, примерно в то же время

«Всего более – жизни, свободы, силы, чести – настолько, что не передать словами, драконы ценят даже не просто память, каковая в наличии у каждого существа бывает, думающего и чувствующего и прозываемого разумным вне зависимости у него истинной души. А бывает душа истинная, коею токмо люди похвастаться могут, но еще и эльфы, когда те жили среди нас, таковой душой могли похвалиться и даже как-то развивали и совершенствовали ее, аки умение фехтовальное наши воины денно и нощно совершенствуют в трудах праведных. И бывает душа ложная, наличие коей можно разобрать у каждого живого существа; а есть такие, кто утверждает, что и у некоторых предметов, людьми сделанных, душа имеется, так что неодушевленными сии предметы назвать можно лишь по привычке и с большой натяжкою. Так, например, ежели просто меч из горна только что вышел, аки младенец из чрева матери своей, то души он еще не имеет, а когда первую сотню или десяток врагов владелец им поразит, то начнет в нем жить душа, подобная той, которую Создатель во всякую живую тварь вложил при рождении – с чем спорить я готов до хрипа и боли в горле натруженном, ибо известно же, что шевелится младенец в утробе матери своей и порой до срока сию обитель покоя и благости покинуть хочет, потому счесть надобно, что душою всякое живое существо наделяется еще в миг зачатия, но сие более вопрос философско-медицинский, а нашему трактату никакого интереса не представляющий, ибо не о младенцах человеческих веду я ныне речь свою…»

Уф! Нет, не зря Безумного Лорда назвали таковым! Как в этом абзаце отыскать зерно истины? На сотню слов всего одно-два и представляют интерес. А что там дальше? Та-ак, где мы остановились?

«И не душа токмо, о которой следовало бы диспуты вести и копья ломать, а то ведь на турнирах лишь мы хороши друг с другом биться, перед дамами доблесть свою показывая, а коль дойдет до дела, выбираем себе противника послабее, не ведая того, что сия победа нашим поражением и бесчестьем считаться может. Драконы в сем случае честными и благородными мне представляются, ибо благородство, по общему разумению, древнее происхождение и чистоту крови на протяжении многих поколений подразумевает и бывает так, что всего один бастард чистоту линии какого-нибудь барона всю испортить может, в то время как у драконов сия чистота даже не веками, а эпохами, кои нельзя исчислить, измеряется…» О Создатель, он сам-то хоть понимал, что пишет и о чем?

Сэр Лаймож засиделся допоздна, пытаясь разобрать, что же такого понаписал Безумный Лорд. Рядом на столе лежал сиротливо лист пергамента, на котором гроссмейстер делал полезные записи, отделяя крошечные зернышки истины от груды плевел. Никому не мог доверить он тайные записки. К сожалению, полезной информации оказалось не так много. Не стоит же считать полезной информацию о том, что драконы блюдут чистоту своей крови? И так понятно, что они не могут создавать семьи с представителями других рас – достаточно посмотреть на их размеры!

«Честность же драконья такова, что, ежели один из их народа по собственной воле или принуждению магическому даст кому-либо слово свое, то сие станет каким-то образом известно всему остальному драконьему племени – а сие станет известно всенепременно, ибо подчиняются все драконы, от мала до велика, старейшинам и шаманам своим, и не бывало такого, чтоб какой вождь свое племя в боевой или охотничий поход вел, с шаманом не посоветовавшись. А бывают у них шаманами и самцы и самки, что наглядно подтверждает особое отношение сих существ к своим подругам, матерям и дочерям, коих полагают они равными себе. Люди же в этом отношении представляются мне тварями неразумными, ибо как же можно, ровно скотину, продавать за приданое и положение в обществе ту, что станет матерью человеческой? Помнят еще кое-где те времена, когда принадлежало женщине лишь то, что на ней в данный момент было надето, и даже дитя во чреве ее собственным не считалось, и когда выгонял супруг из дома надоевшую жену, не имела она права даже и часа лишнего в доме пробыть, чтоб успеть с детьми проститься, а должна была сразу повернуться, земно мужу поклониться, поблагодарив, что не убивает, а всего лишь на улицу, в голод и холод, изгоняет, оставляя жизнь, и переступить порог, дабы более никогда не возвращаться назад…»