Очевидно, что специализированная рукоятка гуары рассчитана только на вертикальный подъем и опускание широкой доски одной рукой, а не на сбалансированные гребки двумя руками. Столь же мало рукоятка гуары годится на роль румпеля. Совершенно ясно, что гуары по своему назначению не могут быть сравнимы ни с какими частями оснастки европейских плавучих средств.
Однако эти археологические свидетельства, а также описания и зарисовки европейских путешественников, которые сами видели гуары на плотах аборигенов, так и не стали всеобщим достоянием к тому времени, когда в Европе – кстати, довольно поздно! – начали оснащать суда швертами.
Лотроп сообщает, что в 1710 году в Англии провели опыты с выдвижными швертами на некоторых типах малых судов. По-настоящему они стали применяться в Англии и США с 1870 года. До тех пор европейские моряки использовали только выдвижные кили, единственное назначение которых было препятствовать сносу.
Когда мы в 1947 году оснастили «Кон-Тики» гуарами, все этнологи и знатоки морского дела единодушно утверждали, что они не помогут управлению плотом. И хотя члены экспедиции установили, что с пятью действующими гуарами можно изменять курс и идти почти под прямым углом к ветру, все наши попытки развернуться и плыть против ветра оказались безуспешными.
В 1953 году благодаря любезной помощи эквадорского археолога Эмилио Эстрады оказалось возможным продолжить опыты с бальсовым плотом нормальных размеров в районе залива Плаияс в Эквадоре, где местные рыбаки и поныне используют маленькие, связанные из трех бревен плоты типа бразильской жангады.
На этот раз удалось до конца раскрыть секрет инков, ходивших на своих плотах против ветра.
Это оказалось очень просто. Команда, в которую входили Эстрада, американский археолог Рид, его норвежский коллега Шельсволд и я, установила, что, если в момент поворота, когда ветер дует перпендикулярно продольной оси плота, быстро развернуть парус и так же быстро изменить соотношение погруженной площади гуар на носу и на корме, плот послушно развернется и пойдет против ветра.
Самое главное заключается в том, чтобы согласовать движения при повороте реи и подъеме или погружении гуар. Чтобы рею можно было свободно повернуть, она должна быть закреплена в точке соединения мачты-бипода. После того как был открыт способ разворота плота, оставалось лишь регулировать гуары, и плот без труда шел против ветра, лавируя под таким же углом, как обычные парусные суда. При новом курсе опять-таки только соотношение между погруженными гуарами на носу и на корме определяло направление хода.
Итак, теперь нам известно, что технически нет никаких пределов дальности плаваний древнеперуанских судов в Тихом океане. Следовательно, нет ничего неожиданного в том, что передовой отряд Писарро встретил бальсовый плот, направлявшийся в Панаму. И мы вправе строить самые смелые предположения о развитии мореходства у жителей перуанского побережья после появления, еще в доинкские времена, гениального изобретения – гуар. (V)
РАСКОПКИ НА ОСТРОВАХ ГАЛАПАГОС
Хейердал показал, что индейцы располагали и судами, и навигационными навыками, позволяющими им достичь островов Южного моря. Надо было найти след их присутствия там, будь то в виде элементов культуры или археологического субстрата. С самого начала Хейердал ищет объяснение определенным элементам культуры и уже на протяжении многих лет привлекает в помощь археологию. Он организовал две археологические экспедиции, первую – на острова Галапагос, лежащие всего в 600 милях от побережья Перу и Эквадора.
Читатель уже знает, что архипелагу придавалось большое значение при толковании инкских преданий. Засушливая природа этих вулканических островов обусловила их необитаемость.
В разных местах Галапагоса археологи экспедиции раскопали много черепков аборигенной керамики и некоторые другие предметы индейского происхождения. Находки были отправлены в Национальный музей США в Вашингтоне. Там определили, что они представляют разные индейские культуры приморья древнего Перу и Эквадора. Многие предметы явно были изготовлены не только до прихода испанцев, по и до возникновения инкского государства.
Позднее Хейердалу пришлось спорить со своими противниками, которые утверждали, что найденные изделия были доставлены на Галапагос пиратами, ограбившими перуанские погребения. Но, во-первых, никто не слышал о том, чтобы пираты грабили перуанские погребения, во-вторых, среди находок преобладали черепки гладкой, лишенной украшений посуды. Такая посуда представляла для флибустьеров столь же малый интерес, как обнаруженные наряду с черепками пряслице, свистулька из обожженной глины и примитивные орудия из кремня и обсидиана.
К тому же многие черепки относились к типам керамики, характерным исключительно для обитателей приморских лесов Эквадора, куда пираты вообще не забирались. И наконец, черепки перуанской и эквадорской посуды найдены в разных точках нескольких островов Галапагоса. Все это подтверждает вывод, к которому пришли специалисты из Национального музея в Вашингтоне: археологические находки на Галапагосе доказывают, что индейцы Южной Америки на протяжении долгого времени до прихода европейцев часто посещали архипелаг.
В основу этой статьи лег доклад, прочитанный на X Тихоокеанском конгрессе в Гонолулу, проходившем с 21 августа по 6 сентября 1961 года. Сокращено только то, о чем подробно говорилось в предыдущих главах.
До недавнего времени считалось, что острова Галапагос были недосягаемы для судов аборигенов как Южной Америки, так и Полинезии, поэтому здесь не велось никаких археологических работ. Правда, в XVI – XIX веках: немало европейцев, лично видевших управляемые гуарами бальсовые плоты, считали, что аборигенные суда из Перу и Эквадора могли дойти до Галапагосов, но на рубеже XX века, когда бальсовые плоты исчезли совсем, забыли и о замечательных свойствах этих местных судов.
Все дискуссии о возможности доиспанских посещений Галапагосов определялись предвзятым отношением авторов к плотам. В специальной литературе распространились ошибочные взгляды, и у археологов уже не было стимула изучать необитаемые засушливые острова Галапагосы.
Так, известный путешественник В. фон Хаген утверждал: «Инка (Тупак) плыл куда угодно, только не на Галапагосы».
Опираясь на якобы авторитетные заявления о том, что обитатели Андского приморья были «совершенными невеждами» в вопросах мореходства, он считал высадку Инки на острова Галапагосы «явно невозможной».