Почти сразу же стало ясно, что в здании вот уже много-много лет никто не появлялся – об этом свидетельствовал нетронутый слой пыли на полу, начинавшийся буквально сразу же от входной двери. Пыль лежала будто богатый персидский ковер – толсто, бархатисто – и на всей поверхности ее не имелось ни единого следа, кроме только что появившихся следов от бахил сталкеров.
– Видал? – Данил ткнул пальцем сначала в свои следы, а потом в ровный слой пыли на полу холла. – Что скажешь?
– Так кто же тут тогда ржет по вечерам? – озадаченно спросил Сашка. – И топот мы тоже не раз слышали… Мужик, опять же…
– А вот догадайся… – потер лоб Добрынин.
Его эти вопросы интересовали в той же степени, что и напарника.
– Дальше пойдем?
– Сань, завязывай уже, а? – усмехнулся Данил. – Вошли, чего ж возвращаться… Давай уж до конца доделаем.
Друг что-то буркнул, но Данил не разобрал – внимание его внезапно привлек шелестящий звук, доносящийся из-за правой стены.
Он вопросительно посмотрел на товарища.
– Слышишь?
Сашка прислушался:
– Вода?
Данил кивнул.
– Проверим.
Осторожно ступая и шаря по сторонам стволами, друзья заглянули в дверной проем. Комнатушка с одним узким окном, вероятно, когда-то использовалась как гардероб – вдоль одной стены, нагроможденные одна на другую, стояли облупившиеся от времени детские скамеечки и стульчики. Вдоль другой – покосившиеся желтенькие шкафчики с грибочками, ягодками, ежиками и лисичками на дверцах. В окно – чистое, без единой пылинки – падал мягкий вечерний свет, которого было вполне достаточно для нормального освещения комнаты, и потому источник звука долго искать не пришлось. Он стал понятен сразу же, едва напарники заглянули в комнату – в дальнем углу, в декоративном фонтанчике, била струйка прозрачной жидкости. Вода?..
Друзья подобрались к фонтанчику поближе, принялись разглядывать. В чаше метрового диаметра, стоящей на тонком постаменте, расположилась целая деревенька. На островке, полукругом напротив скалы, изображавшей водопад, стояли маленькие, крытые красной черепицей, хатки. На вершине скалы – несколько кривых деревцев, между корнями которых и пробивался этот ручеек, стекая вниз к основанию и заполняя чашу до краев. Все это было сделано настолько искусно, что казалось, будто вот сейчас откроется дверка одной из хаток и на улицу выйдет ее маленький житель. Почешет пузико, посмотрит на небо, пробормочет что-нибудь вроде: «А солнце-то поднялось… Пора свиням давать…» – и пойдет в сараюшку, задавать свинюшкам корм.
Друзья переглянулись.
– Я не понял… – пробормотал Сашка, наклоняясь и заглядывая под чашу. – А откель водица-то?
Данил тоже заглянул – постамент как постамент. Тонкий, аккуратный. Мраморный, что ли… Попробовал пошатать – стоит, как влитой. В пол вделан, не иначе. Труба, похоже, внутри…
– Наверное, снизу в постамент труба подходит, – озвучил Сашка его мысли.
– Да как же это?.. – пробормотал Данил. – Столько лет с Начала прошло – откуда берется?
– …в подвале…
Данил резко обернулся, уходя нырком в сторону и вскидывая двустволку – голос, казалось, раздался из ниоткуда прямо за спиной – однако комната была пуста. Оглянулся – Сашка сидел на одном колене, держа под прицелом дверной проем, и ствол автомата в его руках едва заметно подрагивал.
«Слышал?» – знаком спросил Данил.
Напарник кивнул.
«В холле?»
«Нет, здесь».
«Как?»
Сашка пожал плечами.
Данил, понимая, что друг, вероятно, ошибся, и за стеной действительно кто-то есть, держа наготове ружье, сместился чуть правее, открывая себе для обзора все большую площадь холла – никого. Глянул на пол – и по спине его поползла леденящая струйка страха. На полу, на толстом ковре пыли, виднелись всего лишь две пары следов – его и Сашкины. Следы же того, кто указал напарникам на подвал, отсутствовали.
Сверху, со второго этажа, вдруг послышались мягкие шажки, короткий мелодичный смешок – и тишина.
Данил, словно спринтер с низкого старта, бросился вперед. Ударившись плечом в косяк, вывалился в холл, подскочил к лестнице, и, прыгая сразу через три ступени, помчался наверх.
– Кто тут еще шутить взялся?! – заорал он во всю мощь легких. – Твою ж мать!.. Сейчас посмотрю на вас, на шутников! Все щупальца к чертовой матери вырву!
– Дан… Ты чего это?.. – сзади, сквозь его топот, полный глубочайшего недоумения, послышался голос напарника.
Данил обернулся на бегу – и, споткнувшись, замер на месте, от растерянности едва не выронив ружье. Этого просто не могло быть, это полностью противоречило всем законам физики… но это было. Он по-прежнему находился на третьей ступеньке, а посреди холла, глядя на него во все глаза, стоял Санька.
– Ты… плывешь как будто… – хриплым голосом сказал напарник. – Вроде бежишь – а паришь над лестницей и еле ноги переставляешь…
– Руку дай, – напряженно ответил Данил, чувствуя, как закружилась вдруг на мгновение голова. – Да быстрее!..
Хрен его знает, что за лестница такая волшебная. Так и останешься здесь на третьей ступеньке навечно. Обрастешь хозяйством, заживешь…
Сашка подскочил, протягивая руку. Данил, ухватившись за напарника, соскочил со ступени, облегченно перевел дух.
– Сваливаем отсюда! Хватит!
Сашка не заставил себя упрашивать – рванул так, что пятки засверкали.
Шаг, другой, третий – и Данил, навострившийся было за товарищем, вдруг увидел, как на подходе к выходу замедляются его движения, становятся какими-то ленивыми, плавными, тягучими…
– Саня! Назад! Плывешь!
Напарник тут же встал, как вкопанный. Обернулся – в глазах растерянность…
– Здесь тоже?
Данил кивнул, ощущая, как на затылок вдруг легла ледяная рука ужаса и понимания… Сашка, видимо, тоже сообразил, что положение их совсем не завидно – сквозь стекла противогаза Данил увидел его глаза, каждый размером с куриное яйцо.
– Окно, Дан… – захрипел он вдруг так тихо, словно боялся, что его услышит тот, кто виновен во всех их здешних злоключениях.
Данил, мгновенно сообразив, метнулся в гардеробную.
Подскочил к окну – сзади в спину влип напарник – глянул в чистейшее, без единой пылинки стекло… и похолодел. Сама улица оставалось той же – вон здание диспансера напротив, вон и частично видимый из окна элеватор – но все остальное изменилось до неузнаваемости! Там, за окном, будто и не было этих двадцати лет бардака, прошедших после Начала, по аккуратной, чистой улице, по гладкому свежему асфальту на тротуарах, мимо подстриженного кустарника на газонах, шли люди. Много людей. Мужчины – в брюках со стрелками и рубашках с галстуками, с портфелями в руках, в промасленных спецовках и сапогах… Женщины – в красивых платьях, в туфлях, с сумочками, в комбинезонах, изляпанных известью и краской… Прошел, торопясь, какой-то сердитый дедок с папкой под мышкой, пробежала стайка ребятишек, проехал совершенно целый, сверкающий хромированным бампером, автомобиль… Все это происходило абсолютно беззвучно, словно в немом кино, хотя сталкеры отчетливо видели, как смеются и разговаривают люди за окном и как кричат что-то пробегающие мимо дети.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});