Они остановились, всматриваясь в горы впереди меня Один из них указал на что-то, и отряд поскакал вперед.
Не мешкая ни секунды, я спустился вниз по склону на встречу всадникам. Когда я достиг края леса, они уже мчались, поэтому я пересек их путь и направился на юг, в обратном направлении.
К полудню, превозмогая самого себя, я поднимался по западному склону столовой горы, изрезанному каньонами, которые, как бы грозясь, протягивали ко мне свои пальцы. Я избегал неприятностей, поэтому выбрал этот путь и неожиданно наткнулся на тропинку, очень неотчетливую тропу, почти не протоптанную, но у меня не было выбора.
Я двигался медленно, но самое печальное заключалось в том, что, стоило кому-нибудь из них обернуться, меня бы обнаружили. Я надеялся лишь на то, что они не подозревают, что я еду по этой тропинке.
Пару раз тропинка петляла, возвращаясь назад, и потом снова бежала вперед, упрямо выстилаясь по пологой стороне горы. Я только догадывался, что поднимаюсь по северному краю Меса-Верде, хотя это могла быть и другая гора, что находится дальше на западе. Стоя на вершине горы среди кедров, я изучал путь, что остался позади. Не заметил даже признака движения. Если мне повезло, то они сейчас ищут меня на востоке, где я должен быть.
С вершины местность просматривалась на несколько миль. Впереди меня виднелись горы Абахо, а за ними Ла-Салз, где я побывал не так давно. Свежий, ароматный воздух не имел примеси дыма. Высоко в небе плыли облака. Вдалеке на юге за дорогой, что ведет в Нью-Мексико, возвышалась Шипрок. Я снова оглянулся назад и не заметил движения. Вернувшись в кедровник, я разбил лагерь у развалин старой индейской деревни. Находясь далеко в укрытии, я развел костер.
Здесь росла трава, поэтому я привязал лошадей к колу. Давным-давно индейцы, что жили в этом месте, собирали дождевую воду, огораживая более низкие участки земли каменной стеной, чтобы не дать воде вытечь. Я обнаружил предостаточно воды для меня и моих лошадей.
Пока я разводил костер, к нам на водопой пожаловал койот. Не знавший людей, он даже не испугался и приблизился к лагерю на пятьдесят футов.
Он попил, посмотрел на меня, потом снова принялся лакать воду, бросая косые взгляды, наконец поднял голову и одну лапу, опять глянул в мою сторону и, решив, что со мной нечего иметь дело, побежал прочь. Я достал из сумки бекон и поджарил кусок мяса и хлеб. Солнце садилось. Даже если они напали на мой след, то не станут искать меня в темноте, не зная, где я.
Сидя у маленького костра, я с наслаждением пил кофе и размышлял о женщинах на ранчо.
Итак, миссис Холлируд. По-настоящему красивая женщина. Только ее прекрасные седые волосы, всегда аккуратно уложенные, да несколько морщинок выдают ее возраст. Я не помню, чтобы она когда-нибудь покидала ранчо. Пэррот-Сити или Энимас-Сити мало что могли предложить, но женщинам всегда нравится ходить в магазины и смотреть на всякие вещи. Она туда ни разу не выезжала. Конечно, жизнь актрисы оставила свой отпечаток, возможно, с нее достаточно путешествий.
А теперь Мэтти. Даже тот английский лорд, которого я когда-то сопровождал, сказал бы, что ее внешность — образец классической красоты. Она являла собой воплощение совершенной красоты и красивого совершенства, если вам понятно, что я имею в виду.
Но она никогда не улыбалась. Только глаза выдают ее эмоциональное состояние.
Кто она? Мэтти правильно сделала, когда застрелила наглеца, кинувшегося к дому с горящим факелом. Ее с детства учили стрелять, но, как мне кажется, людям свойственно проявлять больше чувств. Она застрелила того мужчину, потому что должна была это сделать, вот и все.
В моем кармане лежало завещание, в котором говорилось, что Джанет Ле Коди должна получить в наследство ранчо, и когда я вернусь обратно, что-то надо сделать с этим завещанием. А я как раз возвращался.
Я стоял на краю отвесной скалы, смотрел вниз, прислушивался, а моими мыслями завладела Джанет Ле Коди. Ле Коди звучит как имя Билл Коди, но она произносит его на французский манер. Очень красивая девушка.
Костер почти потух, но кофе оставался горячим. Я выпил еще чашку, потом растянулся на своей постели и уснул как младенец.
Дважды я просыпался среди ночи, вслушивался в тишину, а один раз подходил к краю скалы и осматривался вокруг. В небе ярко светили звезды, а стоя высоко на вершине горы, я испытывал удивительное чувство, будто плыву по просторам космоса среди них. Когда наступило утро, я оседлал лошадей и проверил свои запасы. Если бы у меня оставалось побольше еды, я бы просидел на горе до тех пор, пока у моих врагов пропала бы охота гоняться за мной, но в моих сумках запасов хватало всего на пару дней. Самос разумное — заехать на ранчо, попрощаться, съездить в город, вручить завещание Джанет Ле Коди и поскорее смотаться от всех проблем, до которых мне нет дела.
Окинув взглядом скалы, я приметил путь, по которому следовали индейцы, и поехал на север. Меня окружала такая красота, что захватило дыхание. Мне приходилось видеть красивые места, но это было одно из самых замечательных. Отыскав тропинку через кедровник, я направился каньонами к южному краю столовых гор и скоро добрался до долины Мэнкос, откуда уже виднелась знакомая скала Мэгги, у подножия которой располагалось ранчо. Я спустился с горы по узкой петляющей тропе и поехал на восток. Бдительность не терял, но никого не видел.
Главная дорога проходила прямо к северу от меня, но мне не хотелось оставлять на ней следов, поэтому я обогнул край горы Минфи и продолжил свой путь через дикие заросли, пока не попал в парк Томпсона. В кустах мне попадались пасущиеся коровы, среди них я узнал несколько животных Филлипса.
Здесь в округе располагалось много ранчо. На них наверняка работали люди, но я никого не встретил и надеялся, что никто не заметил меня. У входа в парк Томпсона я пересек Черри-Крик и с винтовкой в руке, готовый к любой неожиданности, подъехал к каньону Дэдмена, который находился за ранчо, и тут обнаружил следы лошади. Они вели к скале Мэгги.
Дальше мне пришлось ехать через Спринг-Галч, красивый маленький каньон, склоны его поросли деревьями. Здесь я мог подождать и подумать. Я всегда полагался на свою голову, и пока удача сопутствовала мне.
Мысли о Пэне Бичаме беспокоили меня. За кем он охотится? Если ему нужен я, где же он? Если другие могли причинить только неприятности, то Пэн… смертельно опасен, чистый яд.
Уже стемнело, когда я поднялся на нижний край Спринг-Галч. Мои лошади и я выбились из сил, но продолжали путь. Когда взошла луна, я остановился у подножия скалы Мэгги, распряг лошадей и привязал к колу на густой сочной траве. Сегодня ночью не будет никакого кофе. Гремучих змей я не боялся, потому что ни разу не видел, чтобы они заползали на такую высоту. Завтра утром спущусь к ранчо, попрощаюсь и отправлюсь в Пэррот-Сити, чтобы встретиться с Джанет Ле Коди.