– Я и начал его излагать, но всякое важное дело требует некоего вступления, – райнит с дипломатичной усмешкой развел руками. – Однако перед тем, как перейти к нашим требованиям, я хотел бы услышать имена славных воительниц, которые поведут конницу Меотиды в битву с безбожными разбойниками из Эндаса. Мы знаем их всех, – плавным жестом руки Силтар обвел генеральш, подпиравших стену, и надеемся, что великий царь, – поклон в сторону трона, выберет наилучших. Тех, кому под силу совершить задуманное нашим императором.
Тянет время, понял Блейд. Непростой человек этот Силтар! И условие, которое он не решается изложить, видно тоже не из простых!
Губы Дасмона шевельнулись.
– Харамма, – произнес он, – Бантала, Кария и Пэя. Харамма пойдет старшей.
Рослая воительница довольно улыбнулась, и Блейд ощутил мгновенный укол зависти. Эта женщина поведет войска в таинственный Эндас, а он останется в Голубом Дворце среди голубых! И будет по-прежнему ловчить и выкручиваться, лавировать меж принцем и первым министром, болтать с Лартаком и, по вечерам, впустив в свою комнату Гралию, с тревогой прислушиваться к затихающим шорохам огромного здания. Жалкая жизнь! Он отдал бы сейчас левую руку за то, чтобы возглавить заморский поход непобедимых всадниц Меотиды.
Посол покивал головой
– Славные имена, отважные сердца, сильные руки. Такие, без сомнения, выполнят план, задуманный Тагором, нашим владыкой.
Похоже, он загоняет эту компанию в ловушку, решил Блейд. Но Зирипод не уступал хитростью ловкому дипломату из-за моря.
– Славные, отважные и сильные, но не безрассудные, – заявил он. – И они, как и мы все, хотят услышать, чего потребует пресветлый Тагор за пять монет в декаду. Может, придется повысить цену?
При этом намеке Силтар поднялся и, положив на пол резную трость, пояснил:
– Вот берег Пенного моря. – Он пристроил к трости одну из своих огромных перчаток: – Райна… а это – Эндас… – вторая перчатка легла рядом с первой. – Между ними у самого побережья простирается хребет Латра,
– посол выдернул кинжал из ножен своего офицера и аккуратно опустил его промеж перчаток; ловкость, с которой Силтар произвел эту операцию, обличала в нем человека военного, привычного к оружию. – Горы эти, – продолжал он,
– как известно, непроходимы – кручи, снега, ледники, обвалы и полное отсутствие дорог. А посему наши войска – как и армии противника – всегда огибали их с востока, где плоскогорья Райны переходят в засушливые степи Эндаса. При этом враг сразу получал важное стратегическое преимущество, ибо мог грабить города и селения империи, расположенные на плодородных и густо заселенных возвышенностях. Нам же, для нанесения удара по богатым землям Эндаса и портам на побережье, надо было преодолевать степные пространства, подвергаясь непрерывным атакам вражеской конницы.
Премудрый Тагор, наш отец и владыка, решил изменить ситуацию в пользу империи. По его приказу в горах Латры разведаны тайные тропы, пробиты туннели, кое-где расчищены и укреплены дороги. Путь по скалистым кручам среди снега и льда нелегок, но если наши войска одолеют его за пять-шесть дней, они лавиной обрушатся на торговые города Эндаса, на замки князей, на распаханные речные долины, где амбары ломятся от зерна и сена, а сады плодоносят дважды в год! Все это будет нашим, включая сокровища богатейших эндаских нобилей!
Силтар вскинул руки, словно был готов преподнести повелителю Меотиды все эти богатства, дорога к которым проходила по ущельям, перевалам и ледникам неприступного горного хребта. Застыв над своей импровизированной картой, райнит пристально вглядывался в лицо Дасмона, ожидая царского решения. Но первой молчание нарушила Харамма:
– Так ты предлагаешь мне вести конницу по скалистым кручам, среди снега и льда? – генеральша дословно повторила слова Силтара. – Я еще не сошла с ума, почтенный! Даже за десять золотых в декаду я не посоветовала бы своему повелителю рисковать четвертой частью нашей армии в таком безумном походе!
Вероятно, ее мнение как военного эксперта было очень важным. Монарх чуть заметно кивнул, потом нахмурил брови и устремил на Зирипода недовольный взгляд. Советники, сидевшие рядом с первым министром, зашуршали бумагами, неодобрительно покачивая головами: двое-трое поднялись и, подойдя к Зириподу, начали что-то шептать ему на ухо. Выслушав их, министр знаком попросил посла сесть и обратился к Харамме.
– Почему ты, опытная воительница, считаешь, что этот переход через горы невозможен? Чем он грозит всадникам и коням?
– Лошади – не люди, – Харамма пожала могучими плечами. – Там, где пройдет человек, конь сорвется с кручи – особенно, если он несет груз, воина в доспехе и оружие. Железные подковы будут скользить по льду, и когда лошади начнут падать и ломать ноги, возникнет паника. Никто не сможет удержать взбесившихся животных! – Она протянула руку к карте Силтара, и меч ее глухо звякнул о стальные пластины панциря. – Не сомневаюсь, мы одолеем горы за несколько дней, но заплатим за это сотнями жизней и войдем в Эндас пешими. А без коней как мы сможем сражаться с вражескими всадниками и этими огромными зверями, которых привезли из Жарких Стран?
Она была абсолютно права – с точки зрения своего опыта, знаний и возможностей. Но Блейд обладал более широким видением проблемы; за ним стояли три тысячелетия военного искусства Земли, походы и битвы Александра Македонского, Ганнибала, Цезаря, Вильгельма Завоевателя, Писарро, Наполеона. И он помнил, как шла через снежные горы конница монгов – там, в другом пространстве и времени, в иной реальности, в Нефритовой Стране.
О, если бы он мог получить власть над войском амазонок! Это решило бы многие проблемы…
Посол Райны слушал слова Хараммы в полном спокойствии; видно, у него были и иные доводы, кроме золотых монет. Когда она закончила, Силтар сказал:
– Лучшие части имперской армии – легионы колесничих. Это тоже конное войско, однако не столь мобильное и подвижное, как всадницы Меотиды. Легионеры всегда отличались высоким воинским духом и преданностью династии Партокидов. Они пойдут за императором туда, куда он их поведет, хоть в горы, хоть на дно морское, и не станут считать павших коней.
Небольшая речь, всего несколько фраз, но ситуация внезапно переменилась; теперь поход был для меотов делом престижа, а не финансовым предприятием. И Блейду стало ясно, что его час пробил.
Он выступил вперед, встал перед креслом монарха и низко поклонился.
– Позволит ли великий царь говорить чужестранцу?
Взор Дасмона привычно обратился к первому министру. Он вымолвил только одно слово:
– Кто?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});