Читать интересную книгу Журнал Наш Современник №2 (2002) - Журнал Наш Современник

Речь идет не об оппозиции между радикально-плебейской “демократией равенства” и либеральной “демократией свободы”. Речь на самом деле идет о переходе от презумпции человеческого равенства к презумпциям нового расового неравенства.

Это неважно, что критерии нового расизма изменились, и он делит людей не столько по цвету кожи, сколько по менее физически приметной — ментальной предрасположенности или непредрасположенности к известным практикам, отмеченным печатью “современности”. Новая либеральная демократия перестала пользоваться расово и этнически нейтральными критериями. Это обнаружилось еще в ходе борьбы “либерального авангарда” с красным Верховным Советом СССР. Либеральные эксперты настаивали на выходе России из состава СССР, дабы избавиться от давления “тюбетеек”, то есть азиатских республик, обреме­ненных неисправимо недемократическим менталитетом. Если бы наши реформа­торы не были тайными расистами, они бы взяли установку на демократи­зацию постсоветского пространства в целом, на единство демократического процесса, охватывающего население союзных республик, независимо от того, носят ли они кепи, береты или тюбетейки.

Но наши демократы уже не верили во всепроникающий луч просвещения. Они стали разрабатывать свою либеральную евгенику — эзотерическое знание для посвященных, посредством которого метятся и бракуются непосвященные. А дальше — хуже. Вскоре под подозрение попал и русский народ как носитель недемократического менталитета. И теперь уже пространство самой РФ, его регионы и слои населения стали делиться на демократически перспективные и благонамеренные и — неблагонамеренные. Разумеется, экспроприаторам требуется оправдать себя и дискредитировать свои жертвы: на войне как на войне. Новый либеральный расизм, несомненно, выполняет идеологическую функцию, связанную с оправданием антидемократических практик приватизаторов и узурпаторов: мы чтили бы народ — да народ “не тот”.

Однако либеральный расизм имеет не только автохтонные корни. Он вписывается в более общую тенденцию наступающей эпохи, связанную с такими поистине катастрофическими открытиями социально-гуманитарного знания, как экологические “пределы роста”, “конфликт цивилизаций”, социокультурная (ментальная) обусловленность рынка, демократии и правового государства специфическими (неповторимыми) условиями западноевропейского региона и пр. Все они сходятся в одном: ставят под сомнение идею планетарного единства человечества и единства его исторических судеб.

С одной стороны, ресурсов планеты не хватит для процветания всех — следовательно, необходимо их перераспределение в пользу “наиболее достойных” (которыми, как правило, оказываются наиболее сильные). С другой — сколько ни приобщай народы, отмеченные знаком “не той” наследственности, к ценностям прогресса и демократии, их менталитет будет тянуть их назад, в привычную колею агрессивного традиционализма. Отсюда вытекает идея прогресса для немногих и демократии для избранных.

Этот новый демократический расизм требует “нового человека” и для метрополии. Бывшие миссионеры просвещения отличались особой благосклон­ностью — правда, не без оттенка снисходительности — к неимущим, неграмотным и наивным — из них вербовалась впечатлительная паства прогресса как религии секулярной эпохи.

Нынешние носители однополярного мира заинтересованы не в расширении, а в сужении круга посвященных: таковы новые правила эпохи “пределов роста”. Здесь — истинная подоплека новейшей либеральной критики “демократии равенства”. Демократия равенства состоятельна при условии, что никаких фатальных пределов роста нет, а следовательно, различия между развитой и развивающимися частями мира, как и между соответствующими частями общества, носят временный и преодолимый характер. Но те, кто этому оптимизму просвещения противопоставил новый тайный гнозис, содержащий обескуражи­вающие истины и о человечестве, в котором так много обремененных “не тем менталитетом”, и о самой нашей планете, оказавшейся экологически невмести­тельной, не могут придерживаться оптимистической демократии равенства. Они четче и раньше других осознали страшную истину постпросвещения: светлого будущего на всех не хватит.

Следовательно, представителям избранных стран — оазисов прогресса и демократии — и в первую очередь их бастиону-сверхдержаве — предстоит изменить и свою собственную природу. На либеральном благодушии продер­жаться нельзя — рыхлые представители этого типа не смогут ни осуществить эффективные перераспределения планетарных ресурсов в пользу “достойных”, ни защитить их благополучное пространство от нашествия “недостойных”. Систему мирового апартеида — а именно к этому типу склоняется заокеанская демократия — могут держать только супермены, наделенные четким сознанием своего превосходства. Поляризация на сверхчеловеков и недочеловеков — вот что на деле оказалось альтернативой осужденной либералами демократии равенства.

Носителем альтернативной “демократии свободы” сегодня является не болтливый защитник гражданских прав, а хранящие расистские тайны и связанные милитаристской дисциплиной супермены. В недрах республиканской партии США, госдепартаменте и спецслужбах имеется “консервативное ядро”, опасающееся за сохранность англосаксонской, протестантской идентичности Америки, стремительно наводняемой цветными. Представители этого ядра в свое время подняли неоконсервативную волну, смывшую с политической сцены “крикливое меньшинство” леволиберального типа.

Теперь мы присутствуем при новой фазе развития американской “консерва­тивной революции”. Здесь уже явно недостаточно обычных усилий пропаганды и традиционных — мягких — политических технологий. Для углубления правой революции требуется гигантский шок, цепь чрезвычайных обстоятельств и катастроф, дающих повод решительно потеснить размягченную демократию старого типа и заменить ее грозной имперской республикой, готовой воевать с внешними и внутренними врагами. Такова истинная подоплека событий 11 сентября в Америке. Эти события призваны были решительно ускорить трансформацию либеральных институтов и ротацию политических элит в духе новых принципов XXI века — принципов социал-дарвинизма. Судя по тому, как активно и последовательно встраивается наша элита в этот ряд создателей однополярного мира, можно сделать вывод, что американская однополярная система и формирующаяся в России однопартийная система выражают какую-то единую интернациональную идеологию нового типа. Суть этой идеологии — глобальный социал-дарвинизм, преследующий бедных и неприспособленных.

Сопротивляться этому интернационалу на чисто национальном уровне бесполезно. Социал-дарвинистской демократии “новых суперменов” необходимо противопоставить солидаристскую демократию народов, загоняемых в гетто новыми властителями мира. Очень похоже на то, что геополитическое противо­стояние евразийцев и атлантистов может быть расшифровано на классическом языке классового, социального анализа. Атлантизм сегодня — это система, за которой скрывается новый интернационал притеснителей и гонителей, чуждых собственным народам и потому рассчитывающих на американские гарантии.

Евразийство, со своей стороны, может быть наполнено новым социальным содержанием — интернациональной солидарностью жертв двойного гнета: со стороны собственных приватизаторов, порвавших с системой национального и гражданского консенсуса, и со стороны диктующих им “правила реформирования” заокеанских похитителей евразийской земли, свободы и Родины.

Ирина МЕДВЕДЕВА, Татьяна ШИШОВА • Убийца предупреждает: убийство опасно для вашего здоровья (Наш современник N2 2002)

И. МЕДВЕДЕВА, Т. ШИШОВА

 

УБИЙЦА ПРЕДУПРЕЖДАЕТ:

УБИЙСТВО ОПАСНО ДЛЯ ВАШЕГО ЗДОРОВЬЯ

 

(САГА О НАРКОТИКАХ)

 

 

Кажется, сегодня в нашей стране не осталось родителей, которые не были бы обеспокоены проблемой наркомании. И потому любые меры профилактики встречают безоговорочную поддержку общества. Создается даже впечатление, что это есть некая точка схода самых разных общественно-политических сил: всем жалко детей, никто не хочет, чтобы погибала молодежь. Сходятся люди и на том, что вопросами профилактики наркомании должны заниматься не только медики, но и школа, ведь именно там можно обеспечить наибольший охват детей и дать им нужные установки. Поэтому Министерство образования разработало “Концепцию профилактики злоупотребления психоактивными веществами в образовательной среде”, а специалисты на местах поспешили создать соответствующие программы, которые все более уверенно занимают свое место в школьном образовательном процессе.