Обивка подлокотника чуть слышно скрипнула под моими пальцами и губы Али дрогнули в улыбке.
– Если готов, моргни три раза, а потом хрюкни.
Я уже начал закрывать глаза, для того чтобы очень медленно моргнуть, но тут понял, что именно меня попросила сделать Алька и вытаращился на нее как на инопланетянку, а она так хулигански мне улыбнулась, что, не выдержав, я рассмеялся, забыв и про страх, и про боль.
– У тебя очень красивый смех, ты знал? – дождавшись, когда я отсмеюсь и уже расслабленнее устроюсь в кресле, Аля жестом попросила меня открыть рот и сейчас уверенным движением немного оттянула мою щеку своей железякой, отвлекая от того, что происходит у меня во рту, вопросом.
– А-ау.
– Не знал? Странно, я думала, тебе об этом уже говорили. И глаза очень красивые.
В этот момент мы встретились взглядами и Алька подмигнула, впрочем, тут же возвращая свое внимание моим зубам, а я уже не смог смотреть на что-то другое. Так и сидел, рассматривая маленькие желтые вкрапления в зелени ее глаз. Очередная волна жара на щеках в этот раз не была связана со страхом или стыдом, и это стало для меня огромным откровением, как и напряжение внизу живота. Еще не возбуждение, но близко.
– Так, друг мой, – Белка чуть нахмурилась и зеркало переместилось, – что я имею тебе сказать. Никакое обезболивание тебе сейчас не поможет.
– Аще-у?
– Потому что зуб сломался просто крайне неудачно для тебя, осколок не отвалился, а провалился, войдя в десну. И достать его без того, чтобы рассверлить или сломанный зуб, или соседний, не получится. Может быть, даже оба, потому что я вот сейчас не вижу причины, почему осколок провалился именно так, вероятно, там была полость.
Аля вытащила зеркало и внимательно посмотрела на меня, пока я пытался переварить сказанное.
– От одного до десяти на сколько сильно сейчас болит десна?
– Восемь.
Нет, я мог бы соврать, но вспоминая непроизвольно скапливающиеся в глазах слезы, пока я вел машину, решил этого не делать.
– А будет больнее, десна будет реагировать на раздражитель, воспаляться, и станет хуже.
– И… лечить надо, да?
– Как минимум, нужно убрать осколок и посмотреть, что там с зубом. Может, обойдемся временной пломбой, чтобы ты смог спокойно дождаться приема у своего стоматолога.
Я задумался. Судя по тому, как уверенно Алька обращается со всеми этими орудиями пыток, она все же не врет и действительно знает, как лечить зубы. Тогда зачем отправляет меня к другому врачу?
– Зачем мне к другому стоматологу? Ты не уверена, что справишься?
– Нет, – она улыбнулась и молча подсунула мне новую салфетку, старую я уже завязал узлом, – я не уверена, что справишься ты. Я же вижу, как тебе некомфортно от того, что я хоть и с дипломом стоматолога, но работаю администратором.
– О, кстати, раз уж ты сама напомнила об этом, потом обязательно расскажешь, как такое могло получиться, – вздохнув, я закрыл глаза и решительно сказал: – Лечи ты и сейчас, я всех стоматологов боюсь, Аль, дело не в тебе.
Я чувствовал, как по моему лицу скользит внимательный взгляд, и понимал, что Але тоже нужно понять, что вот сейчас, несмотря на страх, я доверился ей.
Когда моей щеки коснулся мягкий мимолетный поцелуй, у меня аж пальцы на ногах поджались. Хорошо, что в ботинках этого не видно! Не ожидал, правда не ожидал такого жеста от Альки.
– Тогда расслабься, я пока инструменты подготовлю.
Угу, расслабься! Скажет тоже. Но определенно ее присутствие рядом и молчаливое участие позволили мне чувствовать себя спокойнее, чем обычно. Нет, я, конечно, не визжал как ребенок на приеме у доктора, но на грани обморока пару раз побывал. Чертов иррациональный страх!
– Открывай рот, страдалец.
– Аль, а больно будет? – не смог удержать вопрос, покрепче сжимая веки.
– Неа, сейчас будет вкусно, потом чуть-чуть неприятно, а потом просто расслабишься и все.
Я даже уточнять не стал про вкусно. Про неприятно знать тоже не хотел. Пусть делает что нужно, мне главное сохранить лицо и не показывать свое беспокойство больше, чем уже есть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Легким движением на десну легла ватка с чем-то прохладным и мне, повинуясь мягкому толчку снизу, пришлось прикусить ее. Во рту тут же разлился вкус химозных яблок.
Не то чтобы прям уж вкусно, но не больно точно, а еще почти сразу десна, щека и кончик языка немного онемели.
Тихий железный звон со стороны стола, что-то падает, что-то шуршит, и подбородка касается палец.
– Глубоко вдохни и медленно выдыхай, – почти шепот, дыхание коснулось щеки, пальцы сжали салфетку и я подчинился.
Неприятно, да, но не более того. Небольшое распирающее чувство в десне и… И все.
Что-то опять звякнуло, Алька хмыкнула, а я не сразу понял, что мне только что сделали укол и я даже не понял этого.
– Как это? – даже глаза распахнулись.
– Молча, – Белка тихо посмеивалась, – детям так уколы делают. Совсем боли избежать не получается, конечно, но согласись, так гораздо легче.
– Офигеть, – интересно, а почему мне раньше так никто не делал из этих хваленых специалистов в крутых платных клиниках?
– Ну что, заяц, готов?
Не то чтобы готов, но бояться я точно прекратил и даже ненавистное “бззз” уже так не напрягало. Алька оказалась права, я смог расслабиться. Более того, когда она надела на лицо защитный экран, с любопытством разглядывал то ее глаза, то в мутном отражении на пластике ловил смутные образы происходящего у меня во рту.
В какой-то момент я успокоился настолько, что, совершенно обнаглев, положил кончики пальцев на женское бедро. Докатился, я, сидя в кресле стоматолога, думаю о том, как бы хотел совратить своего доктора, а не судорожно сжимаю булки от страха.
– Только не хулигань, у меня бор в руках.
Единственное замечание, которое Аля сделала мне в ответ на такую вольность. Поэтому я уже увереннее положил ладонь на ее ногу ближе к колену и затих. Ничего не знаю, это мое дополнительное успокоительное!
Отчего-то при работе Белка предпочитала не разговаривать, полностью сосредоточившись на своем деле, поэтому тишину кабинета нарушали только звуки бормашины, шум слюноотсоса и редкий звон чего-то железного об поднос на столике. Я даже умудрился впасть в какой-то транс, находясь между сном и явью, и никак не ожидал услышать резкий окрик:
– Алевтина Дмитриевна, что вы тут устроили?!
* * *
Из-за этого визгливого, неожиданно ворвавшегося в тишину комнаты голоса я все же вцепился рукой в ногу Белки. К моему огромному счастью, Аля не отреагировала ни на окрик, ни на мою руку. Да у нее даже ресницы не дрогнули!
Она спокойно выключила бор, достала из моего рта все стоматологические приблуды, накрыла своей ладошкой мои судорожно сжимающие ее колено пальцы и только после того, как я расслабил хватку, подняла голову и отчеканила с такой сталью в голосе, что даже мне захотелось голову в плечи вжать:
– Катерина Евгеньевна, не смейте кричать, когда в кресле сидит пациент!
– Да как ты смеешь?! – снова взвизгнула обладательница мерзкого голоса,
– Я смею. Потому что несу ответственность за свою работу и человека, который пришел за лечением, а не за распоротой щекой!
Только после ее слов я действительно понял, чем мне грозило вот такое вмешательство незнакомки. Представил, впечатлился, кажется, побледнел…
– Влад? – щеки коснулись прохладные пальцы уже без перчатки. – Вы как?
– Видимо, хорошо, раз так усердно твою коленку жамкает! – яда в голосе Катерины-как-там-ее меньше не стало, но тон сильно поубавился
– Катерина Евгеньевна, выйдите из кабинета, мне осталось только пломбу поставить, завтра мне скажете все, что думаете.
– Морина, ты переходишь все рамки допустимого…
– Нет, но обязательно перейду, если вы сейчас же не закроете дверь с той стороны!
Больше не обращая внимания на обладательницу скверного характера, Белка встала и я не успел заметить, как в нос ударил резкий запах нашатыря.