— Где этот презренный фон Гнорь?!!
Но Кирпачека не нашли, хотя медсестры и санитарки пробежали по всем этажам и заглянули в каждую палату. Так что грузное светило науки зря темнело лицом и тщетно сотрясало воздух — виновника убытков и след простыл. Главврач рычал целый день, срывая злость на каждом подчиненном, попадавшемся на глаза.
Покинув престижную центральную клинику, фон Гнорь устроился в обычную муниципальную больницу, расположенную рядом с его домом на улице имени Лилитской.
Кирпачек улыбнулся, вспомнив своего покровителя — большого меланхоличного демона. Барон был рыжим, и это обстоятельство никак не вязалось со спокойным характером и философско-циничным отношением Пурыкла к жизни.
— Я стар, и мне плохо порой, — жаловался юноше покровитель. — У меня частые головные боли, и ломит суставы. Бывает трудно носить крылья…
— Вам не надоело болеть? — поинтересовался тогда Кирпачек, глядя на барона, явно наслаждающегося рассказом о мнимых болезнях. — Вы ведь здоровы.
Пурыкл хмыкнул.
— А вы умны, юноша, — демон оскалился в усмешке. Глаза, яркие, пронзительно-фиолетовые, сверкнули. Пурыкл посмотрел на молодого вампира так, будто видел его впервые, — изучающе, с интересом. — Но такова жизнь, — продолжил он после небольшой паузы, — мне проще заплатить врачам, чем заводить семью, которая будет любить меня за мои денежки. Тут все честно: я выписываю чеки и получаю в обмен на них заботу и внимание. И уже становится не так одиноко, вокруг снует много народа. Люди, готовые выполнить любую мою прихоть, терпимые к капризам старого, больного демона и понимающие меня. Что бы я ни сделал, что бы ни сказал, как бы ни вел себя, в ответ получаю только внимание и заботу. Мне самому не нравится болеть, но другого выхода не вижу. Жениться не хочу. Вы ведь понимаете, Кирп, что при моем богатстве я не буду знать, что нравится супруге больше: я или мои деньги. Я пробовал пару раз, но всегда дело заканчивалось разводом. Пришлось выплачивать огромные суммы, чтобы бывшие жены оставили меня в покое.
— А зачем вы вообще женились?
— Грустно вспоминать, но я тогда был молодым, наивным… Мечтал, что у меня родится ребенок. Сын или дочь… А потом выяснилось, что я не могу иметь детей. Что ж, так распорядилась судьба, а с ней не поспоришь.
— Может, вам завести кота? — сразу же нашел решение проблемы Кирпачек. — Любить он вас будет непременно, и животному до ваших денег уж точно не будет никакого дела.
Морда рыжего барона сначала вытянулась, потом под его мясистым, загнутым книзу рылом появилась неуверенная улыбка. Было видно, что подобная мысль никогда не приходила в гордую рогатую голову. Демон всегда соображал быстро и действовал решительно. Он привык, что желания выполняются сразу же, а потому встал с кровати, скинул с широких плеч шикарный халат, украшенный богатой вышивкой, и быстро натянул брюки, сотканные из дурной крапивы, и свитер. Кирп помог ему просунуть в прорези крылья и подал состоящий из трех полос меха йети тяжелый плащ. Пурыкл, благодарно кивнув, просунул руки в широкие рукава, застегнул пряжку и предложил:
— Проедемте со мной, юноша. Думаю, что я недооценил вас.
Он вышел из палаты и быстро зашагал по коридору. Кирпу не оставалось ничего другого, как направиться следом. Вампир понимал, что его работа в этой клинике зависит от покровителя. Предложение барона немедленно уволиться и перейти на работу в больницу рангом пониже было неожиданным, но Кирпачек отнесся к нему спокойно, понимая, что с благодетелем спорить себе дороже. Они поехали сначала на выставку экзотических животных, потом, по рекомендации устроителя выставки, созвонились с владельцем невероятно редких в их мире голубых трансильванцев. Барон купил кота, выложив за животное сумму, достаточную для того, чтобы и Чертокуличинская область, и еще пара соседних областей впридачу, могли бы безбедно прожить пару веков. Взяв в руки пищащий комочек, барон улыбнулся, в его глазах блеснули слезы, и он, подозрительно хрюкнув, высморкался.
— Юноша, ваш ум давно мною отмечен. Я подарю вам квартиру. И не стоит благодарности. — Пурыкл махнул рукой, заметив растерянность на лице вампира. — Отказа я не приму!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Так Кирпачек стал обладателем небольшой квартирки в высотном доме, расположенном недалеко от места его новой работы.
Барон Пурыкл часто навещал Кирпа в больнице. Приезжал специально для того, чтобы поделиться волнениями и страхами, когда его пушистый питомец болел или просто терял аппетит. Кирпачек выслушивал длинный рассказ о характере, привычках, диете милого котенка, обещавшего вырасти огромной зверюгой. Демон невероятно гордился этим своенравным животным. Еще бы, ведь в Королевстве Объединенных Шабашей таких было от силы десятка два! Обычно, поведав юноше о своем любимце, покровитель дотошно выспрашивал вампира о работе. Кирпачек с удовольствием рассказывал, хотя и удивлялся порой, зачем Пурыклу знать, казалось бы, совсем незначительные вещи. Крылатого демона интересовало все: много ли платят врачам, как часто вывозят мусор и даже хорошо ли работают слесари-сантехники.
Кирпачек изменил позу, закинув ногу на ногу. Он подумал, что в больнице для бедных ему гораздо интересней и работа приносит удовольствие, несмотря на мизерную заработную плату. На жизнь хватает и ладно. И еще новенькая… Вряд ли бы познакомился с Сервизой, останься тогда на прежнем месте работы, в больнице для очень обеспеченных граждан Королевства.
Кирпачек улыбнулся, погрузившись в мечты. Сервиза стоила того, чтобы по трое суток не спать, сбиваться с ног, стараясь успеть все. Влюбленный вампир решил начать ухаживания и надеялся, что прекрасная вампирелла ответит взаимностью.
Вампир не сразу понял, что к нему обращаются. Он попросту не слышал вопроса. Может, даже задремал. Скорее всего, так оно и было, потому что следующие события он и принял за кошмарный сон, и позже вспоминал о них не иначе, как о кошмаре.
Открыв глаза, молодой врач обнаружил, что смотрит в слезящиеся глазки Дреплюзы. Страшная медсестра наклонилась к его лицу, и, пробудь Кирпачек в дремоте чуть дольше, ее мокрый пятачок уткнулся бы прямо ему в губы.
— …блю… — донеслось до опешившего фон Гноря. Он оторопел.
Дреплюза давно наблюдала за предметом страсти. Она, затаив дыхание, стояла рядом с кушеткой, на которой отдыхал желанный мужчина. Сердце громко стучало, дыхание сбилось, вожделение охватило ее так, что демоница уже не могла просто смотреть. Ей хотелось большего, хотелось любви, красивых слов и всего того, что предшествует бурной ночи в широкой постели. Она, пребывая во власти всепоглощающего, жгущего желания, потеряла над собой контроль и нагнулась к любимому. Дреплюза вдыхала тонкий запах дорогого одеколона, окутавший виконта фон Гноря, и наслаждалась. Представив, каким сильным и изобретательным, каким эротичным этот молодой вампир будет в любовных утехах, сластолюбица застонала. Тело ее поднялось до таких высот блаженства, любовь стала столь огромной, что прорвалась наружу, пусть даже и одним слогом. Помимо воли престарелой демоницы вырвался этот слог, но то, что ответил Кирпачек, было слишком больно и неожиданно, слишком жестоко и несправедливо.
— Я тоже люблю. Но не вас! — воскликнул предмет страсти страшной медсестры, в ужасе соскакивая с кушетки.
Дреплюза отшатнулась, когтистая лапа взлетела вверх — так, будто отвергнутая дама хотела ударить доктора, но в последний момент передумала. Она прижала кисть руки к глазам, ладонью наружу. Кирпачек машинально отметил, что на ладони отчетливо видна очень длинная линия жизни и совсем отсутствует линия ума, и дал деру. Сбежал от большой и темной любви.
Дреплюза, зарыдав, вломилась в процедурный кабинет и распахнула дверцы шкафчика с лекарствами. Слезы ручьем катились из глаз, мечты осыпались вместе с бутыльками и склянками на пол, к копытам демоницы. Она наступила на ампулы — скрежет немного успокоил. Ах, если бы также легко можно было растоптать любовь! Наступить на нее, раздавить — и жить дальше. Жить спокойно и правильно, без той щемящей, пронзительной боли, которая разрывала грудь несчастной Дреплюзы. Демоница поискала глазами склянку со святой водой, в порыве решив свести счеты с жизнью, но оказалось, что отрава тоже погибла под копытами, вместе с верой в любовь.