чтобы трахаться. Вот только они не учли, что трахаться нам хочется ровно так же, как и остальным. Твоей киске придется потерпеть, рыжуля. Ты сама на это согласилась. У меня слишком дымится член, чтобы теперь останавливаться. Я задрал платье, чтобы видеть свой ствол, входящий в ее киску. Я успел заметить сладкий треугольник, когда она задирала платье. Поднял блестящую красную ткань. Шумно выдохнул. Я в своей рыжуле не сомневался — она везде красивая. Опустил ткань обратно — нельзя смотреть, иначе кончу прямо сейчас. Нужно потерпеть, либо не сделаю то, что хотел все эти гребанные шестнадцать лет.
Я потянул Анну на себя, положив к себе на грудь вместе с ее шикарными сиськами. Почувствовав кожей соски, я сжал зубы и глубоко вздохнул: нет, милая, я кончу не так быстро, как ты этого желаешь. Я возьму все, что ты мне принесла сегодня, твоя дырочка будет ныть сладко. Обняв рыжулю руками, я не дал ей вырваться, или вообще как-нибудь пошевелиться. Стальная хватка привела птечника в панику. Она встрепенулась, растопырив пёрышки, беспокойно задышала, провозившись на моем члене, на который я ее усиленно насаживал.
— Отпусти меня, — выдохнула моя Аннарива, — Мы так не договаривались.
— Если будешь так елозить, я отымею тебя жёстче, чем планирую, и мы вообще ни о чем не договоримся, — ответил я ей.
— Мы ведь уже договорились! Ты не хватаешь…
— Нет, сладкая, все поменялось, как только ты села на мой член, — ответил я ей хриплым голосом, — Ты приходишь к мужику, открываешь перед ним дырочку и хочешь, чтобы он трахался по твоим правилам? Ну нет уж. Не двигайся! Будет больно.
— Ой… — простонала рыжуля, неосторожно насладившись на мой большой ствол, когда хотела сбросить хватку моих рук.
— Я же говорил, — ответил я ей, усмехнувшись, — Неужели передумала?
— Нет, не передумала, — ответила моя умница, притаившись у меня на груди, — Я сделаю все, как требуется… только постарайся меня не покалечить.
— А я бы все равно тебя уже не отпустил. Но не бойся, я аккуратно, — эх, моя ласковая, тебя я не разобью. Не для того я терпел столько лет, чтобы потерять свою Аннариву в один вечер. — Лежи тихо.
Рыжуля уткнулась носом в мою шею, я чувствовал ее горячее рваное дыхание, пока плавно входил в нее. Давалось мне это нелегко. Хотелось ускориться до упора. Так, чтобы искры из глаз… но, боюсь, у нас это был бы первый и последний раз. Приучать к большому члену эту пташку нужно аккуратно. Я погрузился в нее уже больше, чем наполовину и с каждым толчком входил все глубже и глубже. Она была мокрая, и с каждым движением становилась ещё более мокрой. Я не верил, что она возбудилась из-за желания ко мне. Скорее всего, это была просто физиология. Что ж, это играло на руку. Благодаря моему стальному терпению через минут пятнадцать я уже входил в нее уверенно, ее тело потряхивалось на мне, а дырочка расширилась, обняв тугими складочками мой член. Как приятно, когда влага из киски течет по твоим яйцам… да, она была тугая, словно целка. Целок у меня никогда не было, но и никто так туго ещё не сжимал мой член. Рыжуля, тебя очень долго никто не трахал, но теперь буду трахать я. Только я.
Она лежала тихо, дышала часто, иногда из ее горла вырывался стон, и тогда она сжимала зубы. В этот момент я сбавлял темп, чтобы рыжуля не испытывала дискомфорта. Хотя, как можно обойтись без дискомфорта, когда в тебе такая штука?
Анна теплая, мягкая и вкусная как горячая сладкая булочка, которую подают со взбитыми сливками по утрам. Вот она, какая настоящая Аннарива. Моя девочка. Казалось, будто это все какая-то виртуальная симуляция. Вот только ощущения на члене были совершенно реальны. Я сжимал ее мягкое ароматное тело, аккуратно насаживая на ствол каждым толчком.
Моя кожа пропиталась ее запахом, тело чувствовало вес ее хрупкого тела… запах… будто от нее шел тонкий аромат Диаманта. Время растаяло и потерялось. Ну и черт с ним.
Я погладил ее по огненным волосам, сжал их легонько на затылке, отняв голову от моего плеча и попытался поцеловать. Наверняка, эти блестящие упругие губки на вкус как мед, я хотел это узнать.
Она резко отвернула голову, несмотря на то, что я всё ещё держал ее волосы.
— Нет, — твердо ответила она, стараясь не пискнуть от боли, когда волосы дернулись. Я отпустил ее, не став настаивать. Пусть у нее останется что-то своё, нетронутое. В остальном я побываю основательно. Тебе будет стыдно с утра, Аннарива. Уж я-то постараюсь.
— Все, ты готова, — прохрипел я ей на ухо, возвращая время и разум.
— Готова к чему? — удивлённо и горячо выдохнула рыжуля, тело ее уже вспотело, мы скользили друг на друге.
— А ты думала, мы так просто закончим? — спросил я, рывком срывая ее с себя. Мой член выскользнул из мокрой киски, но ненадолго, — Показывай свои сладкие дырочки.
Я чувствовал себя маньяком, который просто должен был осуществить свою самую первую фантазию. Я хотел ее увидеть. В упор. Прикоснуться руками, полюбоваться, перебрать складочки. Интересно, как сильно мой член растянул ее?
Я сразу нашел ответ на свой вопрос, как только развернул малышку к себе спиной, нагнул и оттопырил ее попку. Она была мягонькая и белая, между булочек алели складочки ее киски, раскрасневшееся от моих стараний. Ее дырочки были прекрасны, как и она вся. Волос я там не нашел, Анна была голенькой, словно девочка. Я немного завис, любуясь сверху прекрасным видом. Анна шумно выдохнула, занимая более удобное положение, тогда только я очнулся.
— Устроилась? — спросил я ее, — Вот так, хорошо…
Я хорошо постарался — ее узкая киска расширилась, дырочка стала больше, я видел немного розового, уходящего внутрь. Нехорошо оставаться пустой, подумал я, в ее киске должен находиться мой член. Когда я вставил, Анна пискнула.
— Больно? — спросил я.
— Все в порядке, — спокойно ответила она. — Делай, что хотел.
И я делал. Навис сверху, вгоняя ствол в ее киску. Сначала аккуратно, а потом жёстче, ведь я чувствовал, как хлюпает ее влага, как легко она меня принимает. У тебя отличная физиология, медовая. Мне с тобой повезло.
Я наслаждался звуками мокрых шлепков, пока она принимала мой член. Я потерял счёт времени. Может, я имел Анну десять минут, а может, час. Может, больше. Не помню, чтобы я испытывал такое возбуждение и так терялся в пространстве и времени. Через какое-то время я услышал стоны.
— Что такое? — хрипло спросил