– Ты прав, но не в этом. Кажется, я знаю, как найти этот корень всех бед!
– Поделись, – осторожно предложил парень, не спеша выпускать меня из рук.
– Ортон – не местная.
Пару секунд Винсент молчал, продолжая идти со мной в ногу и обнимать за талию, а потом многозначительно изрек:
– А-а-а!…
– Да! – подтвердила я, чувствуя восторг от собственной догадливости и гениальности. – Она – урожденная жительница юной провинции!
– Которая двадцать пять лет назад принадлежала соседнему государству, – подхватил мою мысль Винсент.
– То есть форрута – это не жаргонизм, – продолжила я.
Парень посмотрел на меня не то с восхищением, не то с гордостью и озвучил идею, пришедшую мне в голову минутой ранее:
– Это наречие.
22
Выдав Винсенту задание организовать нам ужин, я почти взбежала на четвертый этаж и заколотила в третью от лестницы комнату. Дверь распахнулась, являя мне сонную адептку-старшекурсницу. У хозяйки помещения было три очень важных для меня качества. Во-первых, она была отличницей. Идеальной, круглой и крайне дотошной. Во-вторых, неисправимым жаворонком, поэтому одиннадцать часов вечера для нее было как три утра – самый сладкий сон. Ну и, в-третьих, самое приятное. Она была невестой какого-то там то ли чиновника, то ли наместника и учила второй язык, чтобы после выпускного уехать в ту самую провинцию, где сейчас наслаждается жизнью магистр Ортон.
– Мне нужен альтино-тамбарский словарь, – без предисловия начала я. Девушка зевнула и прислонилась к дверному косяку.
– Зачем?
– Почитать, – я с любопытством наблюдала, как Аська борется со сном, стараясь держать глаза открытыми.
Забрать любую книжку у отличника – дело трудное, деликатное, требующее демонической хитрости. И, несмотря на то, что магией меня природа обделила, аристократические навыки были, что называется, в крови. В том числе и способы ведения переговоров.
– А… в библиотеке… нет?.. – делая длинные паузы между словами, поинтересовалась девушка.
– Откуда бы? Это ж наша библиотека, – мрачно ответила я. – Ну дай, а? Завтра же верну.
Я осторожно шагнула в комнату, намекая на всю серьезность своих намерений. Аська еще раз зевнула. Долго так, с чувством. С минуту постояла с прикрытыми глазами, обнимая дверной косяк. Потом, кажется, поняла, что уснет и стоя, а от меня уже не отделаться, и махнула рукой.
– Сама ищи. В нижнем ящике стола. И дверь закрой, как уходить будешь.
И девушка, не открывая глаз, побрела к кровати. Когда я уходила, сжимая в руках вожделенную книжонку, Аська уже вовсю сопела, уткнувшись носом в подушку. Поразительная сверхспособность!
Я шла по лестнице, листая на ходу рукописный словарик. Конечно, там лежал обычный печатный, но рукописный показался мне более перспективным и заслуживающим доверия источником информации. Если бы я действительно изучала язык, то пришла бы в восторг от аськиных записей. Хотя нет, сначала в ужас, а потом в восторг.
Почерк у нашей блестящей и перспективной невесты какого-то там чиновника выдавал с головой ее неблагородное происхождение и оставлял желать лучшего. Но спустя два пролета лестницы я вроде бы научилась различать буквы «и», «н», «л» и «п» и увлекалась содержанием. Так увлеклась, что буквально наткнулась на Келлер, которая почему-то решила преградить мне дорогу прям посередине лестницы.
– Лагерра, разуй глаза! – взвизгнула девица, вцепившись в поручень и с трудом устояв на ногах.
Я оторвалась от записей и вопросительно посмотрела на нее.
– И что он в тебе нашел, а? – зло прищурилась Келлер. – Ни рожи, ни кожи, ни вкуса.
– Мозги? – предположила я.
Келлер демонстративно закатила глаза.
– Ой, Лагерра, да какому мужику нужны мозги? Им вообще без разницы, умеет ли женщина думать, если она говорит лишь одну фразу – «Да, дорогой».
Как младшая сестра пяти братьев могу с уверенностью сказать, что в жены каждый из них выбирает женщину не по размеру груди. Другое дело девица на одну ночь там, или мать побесить… Но я не собиралась просвещать Келлер и уж точно не хотела вступать с ней в дискуссию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Не знаю, что тебе сказать. Спроси у него сама, – пожала я плечами, пытаясь обойти одногруппницу.
Та, конечно, решила, что последнее слово обязательно должно быть за ней, и вцепилась мне в локоть.
– Он все равно скоро будет моим! – прошипела девица.
И тут меня немного переклинило, каюсь. Я, конечно, раньше не была большой поклонницей Винсента, но, во-первых, приворот, а во-вторых, нечего хватать меня!
– Ты что, болезная, угрожаешь мне? – вкрадчиво поинтересовалась я, шагнув к девице.
Во мне в этот момент, видимо, матушкины гены проснулись. Та тоже одним взглядом повергала прислугу и салонных сплетниц в обморок и доводила до конвульсий.
Келлер побледнела, выпустила мою руку и сделала неловкий шаг назад. Оступилась и остаток пролета съехала на пятой точке с чувством отсчитывая каждую ступеньку. Я сначала восхитилась собой и даже немного надулась от гордости, но потом почувствовала за спиной движение.
Ме-е-е-едленно обернулась и увидела жену ректора!
Леди Грогон смотрела на продолжавшую отползать от меня Келлер таким убийственным взглядом, что я заподозрила какую-нибудь подавляющую магию. А стоило моей одногруппнице с трудом, путаясь в юбках, подняться на ноги и припустить по лестнице, как супруга нашего любимого ректора довольно хмыкнула:
– Молодец, Лагерра! Не вздумай уступать парня всяким потасканным девицам сомнительного происхождения.
Подмигнула мне так заговорщицки и продолжила идти куда-то по лестнице. А я так и осталась стоять на ступеньках в полном шоке от произошедшего.
Эй, я не собиралась никого никому уступать! Я вообще ни на кого не претендовала! И не претендую! Или претендую? Да ну, ерунда какая. Это все дурацкий приворот. Вот.
С Винсентом мы встретились в той самой лаборатории, где в предыдущий раз у нас ничего не вышло. Он принес бутерброды и сладкий чай, изъятые в столовой, а я – словарик Аськи.
Обменявшись реквизитами, мы уселись за стол. Я – жевать, он – заниматься лингвистикой. Бутерброды были удивительно вкусными. Подозреваю, секрет в толщине колбасы и буженины, на которые маг не поскупился. Впрочем, как следует проникнуться едой мне не дали, потому что мое жевание было прервано возгласом:
– Нашел!
И интонация у парня была не восхищенная или радостная, а, скорее, удивленная. Такое, полувопросительное «нашел, что ли?».
– Ну давай, шокируй, – разрешила я, откладывая недоеденный бутерброд.
– Судя по этому словарю, форрута – папоротник… – произнес Винсент растерянно.
– Папоротник? – повторила я, чувствуя весь идиотизм ситуации. – Папоротник?!
Выдернула у парня из рук книженцию, чтобы своими глазами удостовериться. Это мы тут уже который день подряд пытаемся найти банальный папоротник?!
Пока я пыхтела от злости, Винсент подошел к шкафам и, переставив несколько банок с сыпучими ингредиентами, сказал:
– Корень папоротника в избытке. Можем варить антидот.
Наши взгляды встретились, и я почувствовала, как в груди расцветают самые прекрасные цветы на свете, а вокруг них скачут розовые зайчики, оставляя перед глазами туманные разводы. Мне, конечно, будет не хватать этих прекрасных эмоций, но головушка моя должна быть трезвой. Иначе, не ровен час, окажусь дома под сотней замков и до самой смерти буду слушать матушкины причитания.
А дальше мы принялись варить противоядие от моей ненастоящей любви.
Рецепт был одновременно прост и сложен: ингредиенты стоило кидать в простом порядке, но варить каждый при своей температуре. Помешивать нужно было постоянно, но регулярно меняя направление движения ложки. Остужать при комнатной температуре, но быстро – пока магия не выветрилась.
В общем, от того момента, как я отложила бутерброд, до того момента, как мы сняли котелок с горелки, прошло часа три. Было бы быстрее, но я то и дело отвлекалась на Винсента. И не всегда это был приятный розовый туман, иногда страстное желание переломать ему пальцы кривых рук.