Шарлотта молча кивнула; она поняла, что в случае ее неповиновения Брэнд немедленно приведет угрозу в исполнение. Тут она заглянула ему в глаза и вдруг почувствовала острое желание отдаться его власти. Да, ей захотелось довести его до исступления... и подвергнуться наказанию поцелуем.
Его взгляд застыл на ее полуоткрытых губах – словно он прочитал ее мысли. Внезапно он отвернулся и зашагал к сцене. Шарлотта поспешила за ним. «Спокойно, не волнуйся, – говорила она себе. – Главное – не отвлекаться от цели». Она решила, что будет помалкивать и внимательно слушать, чтобы получить максимум информации. Ведь от этого, возможно, зависела жизнь ее бабушки.
Они поднялись на сцену. Указав на пыльный малиновый занавес, Брэнд велел Шарлотте остановиться, и она, чтобы не вспылить, тут же сказала себе: «Успокойся, не возражай».
Она заняла позицию в тени кулис, откуда могла все видеть и слышать. Брэнд же вышел на середину сцены и громко проговорил:
– Паркинсон, подожди, не уходи!
Преподобный сэр Джон Паркинсон вздрогнул и обернулся. Несмотря на белые одежды и Библию под мышкой, он даже отдаленно не напоминал священника. Ястребиные черты лица и длинные, до плеч, волосы могли бы скорее принадлежать кому-нибудь из придворного окружения Карла Второго.
Паркинсон прищурился – словно плохо видел без очков.
– Кто здесь? – В его голосе прозвучали нотки раздражения.
Граф усмехнулся и ответил:
– Дьявол собственной персоной.
Ангелоподобные существа, стоявшие рядом с Паркинсоном, громко захихикали. При ближайшем рассмотрении оказалось, что они тоже выглядели не слишком добродетельными – во всяком случае, именно так подумала Шарлотта.
– Фейвершем? – произнес Паркинсон с нескрываемым удивлением. Какое-то время он стоял, молча уставившись на графа. Затем приблизился к Брэнду и, крепко пожав ему руку, воскликнул: – Господь всемилостивый, это действительно ты! Какой неожиданный сюрприз небес! Ты пришел, чтобы спастись?
Шарлотту поразила последняя фраза. При других обстоятельствах она, вероятно, позабавила бы ее.
– Боюсь, ты ошибаешься, – ответил Брэнд.
– Господь услышал мои молитвы, – продолжал Паркинсон. – Услышал и послал чудо, чтобы поддержать мои духовные изыскания. – Он кивнул своим помощницам. – Ангелы, возрадуйтесь вместе со мной. Сегодня воистину великий день. Нынешний день – могучий удар в нашей войне против зла. Брэнд Виллерз, порочный граф Фейвершем, пришел, чтобы покаяться в прегрешениях.
Женщины с любопытством поглядывали на графа; причем глаза их светились отнюдь не праведным огнем.
– Я здесь не для того, чтобы каяться, – заявил Брэнд. – Я хочу задать тебе несколько вопросов. Речь идет о твоих связях с Лигой Люцифера.
Паркинсон испуганно замолчал и украдкой посмотрел на своих ошеломленных помощниц, потом прочистил горло.
– О бывших связях, – поправил Паркинсон. – Это было давно, и я уже искупил свои грехи. Отец на небесах очистил от греха мою душу и омыл меня водами прощения. Аминь!
– Аминь! – отозвались ангелы.
– Пусть будет по-твоему, – кивнул Брэнд. – Но скажи, поддерживаешь ли ты связь с кем-либо из бывших приятелей?
– Нет, разумеется. Как тебе могло такое прийти в голову? Я посвятил жизнь распространению слова Господня. Прошу прощения, одну минуту... – Паркинсон велел женщинам удалиться, указав на дверь в глубине сцены, потом снова повернулся к Брэнду: – Видишь ли, мои последовательницы знают далеко не все о моем прошлом, и мне очень не хотелось бы вызывать путаницу в их прелестных головках.
«Что за лицемерие, – подумала Шарлотта. – Мало того что он делает из этого тайну, так он еще имеет наглость считать женщин глупыми». Шарлотта уже хотела возмутиться, но тут Брэнд пристально взглянул на нее, и она, вспомнив о своем обещании, промолчала.
– Ты не один? Здесь есть еще кто-то? – спросил Паркинсон, глядя в сторону кулис. – Кто там? Женщина?
– Это всего лишь моя любовница, – ответил Брэнд. – Не обращай на нее внимания. Она слишком глупа, чтобы придавать значение нашему разговору.
Любовница? Глупа? Шарлотта едва не задохнулась от гнева. Она решила, что должна дать Брэнду отпор, но вовремя одумалась – момент для выяснения отношений был не самый подходящий.
– Твоим шлюхам тут не место, – промолвил Паркинсон, неловко переминаясь с ноги на ногу. – Так же как и тебе. Если только ты не пришел сюда, чтобы покаяться.
– Тогда позволь задать тебе несколько вопросов, и я немедленно уйду. Скажи, когда ты покинул Лигу?
– Ты и сам это знаешь. Четыре года назад. Видишь ли, на последнем собрании у меня открылись глаза... С того момента я следую за светом надежды. Ты, Фейвершем, тоже должен стать на праведный путь. Оставь карты и женщин, пока еще не поздно.
Брэнд вскинул брови:
– Ты веришь, что Господь покарает членов Лиги?
– Конечно! Это неизбежно! Если человек погряз в пучине греха, то рано или поздно подвергнется вечному проклятию.
У Шарлотты по спине пробежали мурашки. Неужели перед ней стоял убийца? Неужели этот человек с горящими глазами рьяного поборника веры способен совершить убийство?
– В таком случае скажи, слышал ли ты новости? – спросил Брэнд.
– Новости?..
– В декабре на дуэли погиб Меллингем. Две недели спустя Уоллис упал в лестничный пролет и свернул себе шею. Потом в январе в постели любовницы от сердечного приступа скончался Олдрич. А несколько недель назад Троубридж был убит шайкой подкарауливших его разбойников.
Паркинсон в изумлении уставился на графа. Он прижал к груди Библию с такой силой, что костяшки пальцев побелели.
– Боже всемилостивый. Ведь мы с Уоллисом вместе посещали Итон. А Троубридж... Когда-то каждую пятницу мы вместе ужинали у Уайта. Меллингема и Олдрича я плохо знал, но их смерть... Поверь, это кара Господа.
– Или человека, – с усмешкой добавил Брэнд. – Насколько я знаю, ты навещал Уоллиса прошлой осенью.
– Да, но... Я надеялся спасти его от беспутной жизни. Но он выгнал меня из дома и велел больше никогда у него не появляться. – В глазах Паркинсона блеснули слезы, и он опустился на табурет. Его голова поникла, и он провел ладонью по волосам, приводя свою гриву в еще больший беспорядок. – Теперь уже ничто его не спасет. Бедная душа.
Сердце Шарлотты наполнилось состраданием. Если Паркинсон был невиновен, то очень тяжело переживал смерть этих людей. А если он виноват? Если виноват, то обладает удивительной изворотливостью.
В свете факелов она видела профиль Брэнда – тот взирал на Паркинсона без всякого сочувствия.
– Как это удачно, что мы сейчас стоим на сцене, – съязвил граф. – Ты блестяще сыграл свою роль.