Читать интересную книгу История Петербурга в преданиях и легендах - Наум Синдаловский

Сохранилось несколько легенд, связанных со свадьбой Петра и Екатерины. По одной из них, за несколько лет до публичного венчания состоялось тайное. Как передает молва, оно совершилось в 1707 году, в часовне на Троицкой площади на Петербургской стороне. Пётр вместе с Екатериной, в сопровождении верного Брюса, приехал туда в один из сумрачных и холодных ноябрьских вечеров.

Но есть другое предание, опубликованное Башуцким в 1830-х годах. Согласно ему, «это достопамятное событие, если верить показаниям, выдаваемым за современные и истинные, – оговаривается Башуцкий, – происходило следующим образом. В сумерках, неизвестно какого числа, Пётр, остановившийся по обыкновению в скромном своем домике, подле крепости, приказал подать сани, сел в них с Екатериною и, велев стать позади Брюсу, поехал через покрытую льдом Неву в узкое, лесистое, самое уединенное под Петербургом место, лежащее у взморья, за устьем Фонтанки. Доехав туда, сани остановились у небольшой деревянной церкви, более походившей на часовню и почти занесенной снегом. Брюс привёл священника, который при бледном мерцании лампады совершил брачный ритуал. «В какой именно церкви, в чьё имя, кем и когда она сооружена, когда перестроена или сама разрушилась от времени, – добавляет от себя Башуцкий, – всё сие остается такою же тайной, как тайно совершен был брак Петра с Екатериной».

На самом деле место, о котором идёт речь в легенде, – это пересечение современных Петергофского и Рижского проспектов. В 1707 году здесь появилась первая деревянная церковь во имя Святой великомученицы Екатерины. Затем, в 1831 году, по проекту молодого архитектора Константина Андреевича Тона вместо деревянной церкви возвели каменный храм в новом для того времени византийском стиле. Эта Екатерининская, как её называли в народе, церковь породила множество подражаний, как в Петербурге, так и по всей России. Архитектор стал необыкновенно популярным. К сожалению, в 1929 году церковь была снесена, и через несколько лет на её месте построили кинотеатр «Москва».

О загадочном венчании императора сохранилась ещё одна легенда. Согласно ей, это «таинственное дело» произошло на берегу Таракановки. Здесь якобы стояла деревянная часовенка, в которой и обвенчались Пётр и Екатерина. Часовню через какое-то время как памятную святыню будто бы перенесли в Стрельну, в Сергиевскую пустынь, о чём мы уже упоминали. Но поскольку мемориальной была не только часовня, но и земля, на которой она стояла, то на этой земле, по легенде, поставили колонну, потом уже названную Молвинским столпом.

Говоря современным языком, Екатерина была образцовой женой. Она хорошо изучила необузданный и непредсказуемый характер Петра. Никогда не вмешиваясь в государственные дела, она, тем не менее умела в нужный момент проявить участие и понимание. Екатерина не раз оказывала Петру услуги, в которых он нуждался. Но однажды и в их отношениях образовалась трещина. Это было печально известное дело камергера Виллима Монса, якобы любовника императрицы. В деле были замешаны многие из приближённых Екатерины; они обвинялись в «обогащении себя чрез злоупотребление доверием императрицы». И следствие, и суд были скоротечны и продолжались всего восемь дней. Кого били кнутом. Кому рвали ноздри. Кого сослали в Сибирь. Красавцу камергеру отрубили голову.

Екатерина всячески старалась смягчить гнев своего супруга, но напрасно. Рассказывают, что её постоянные просьбы об облегчении участи обвиняемых вывели, наконец, императора из терпения. Уже известный нам граф Бассевич передаёт диалог, состоявшийся между супругами. В этот момент они находились в Зимнем дворце, у окна с венецианскими стеклами. «Император будто бы сказал Екатерине: „Видишь ли ты это стекло, которое прежде было ничтожным материалом, а теперь, облагороженное огнём, стало украшением дворца? Достаточно одного удара моей руки, чтоб обратить его в прежнее ничтожество“. И с этими словами он разбил его. „Но неужели разрушение это, – сказала она ему со вздохом, – есть подвиг, достойный вас, и стал ли от этого дворец ваш красивее?“ Император обнял её и удалился. Вечером он прислал ей протокол о допросе преступников, а на другой день, катаясь с нею в фаэтоне, проехал очень близко от столба, к которому пригвождена была голова Монса». По другому преданию, жестокий Пётр приказал посадить Монса на кол, а голову отрезать, положить в банку со спиртом и поставить её в покоях Екатерины. К этому моменту Екатерина будто бы уже овладела собой и спокойно сказала, глядя на банку: «Вот, господа, до чего доводит разврат придворных».

Бывшая солдатская портомоя, волею судьбы вознесённая на вершину славы, хорошо понимала намеки. Оставалось только молиться и надеяться. Суеверная Екатерина вспомнила, что за две недели до ареста несчастного Монса она видела страшный сон. Постель её внезапно покрылась змеями. Одна из них, самая большая, бросилась на нее, обвила кольцами все её тело и стала душить. Отчаянно защищаясь, Екатерина с трудом задушила змею.

Тогда и все остальные змеи поспешно скатились с её постели. Проснувшись, она, как всегда, попыталась истолковать этот необычный сон. И немного успокоилась, когда поняла, что, согласно её толкованию, ей будут грозить большие опасности, но она останется при этом невредимой. Похоже, обстоятельства подтвердили толкование. Гроза миновала.

Более того. Старинное предание утверждает, что «в виду своего любимого загородного дворца первая владелица Екатерингофа созидает памятник не кому другому, как своему преданному камергеру, быть может, за неё сложившему во цвете лет и красоты свою голову на эшафоте». И на этот раз легенда имеет в виду всё тот же загадочный Молвинский столп. Но теперь уже в качестве памятника Виллиму Монсу, унесшему в могилу мучительную тайну любви государыни императрицы. В Петербурге поговаривали, что в день казни юного камергера Екатерина находилась в своем Екатерингофе, вблизи эшафота, рядом с несчастным юношей.

Поистине античным драматизмом отличается история взаимоотношений царя Петра и его сына и наследника царевича Алексея. Чуть ли не с самого рождения Алексея отец и сын были друг другу чужими людьми. Старший сын царя от нелюбимой Евдокии Лопухиной до восьми лет воспитывался матерью и с детства впитал враждебность родителей друг к другу. Семейная жизнь царевича тоже не сложилась. Он женился на немецкой принцессе Шарлотте Софии, судьба которой в России сложилась драматично.

Пётр I сам подыскал невесту своему сыну в одном из немецких княжеств. Молодые люди познакомились в 1710 году, и Алексей сразу невзлюбил Шарлотту. Он слёзно просил отца подобрать ему другую невесту, но Пётр был непреклонен. Дело закончилось подписанием брачного контракта, после чего, по словам Костомарова, «придали этому вид, будто царевич избрал себе супругу добровольно». Всё это не могло не сказаться на судьбе юной принцессы. Супруги оставались чужими друг другу людьми. Алексей был груб и, как свидетельствуют современники, с женой обращался дурно.

В России Шарлотта оставалась лютеранкой, отказавшись принять православие. Вероятно, благодаря этому обстоятельству, её называли «Шведкой». Шарлотта родила Алексею дочь Наталью, умершую в раннем возрасте, и сына Петра, будущего императора Петра II. Однако накануне вторых родов заболела скоротечной чахоткой и через две недели после рождения сына в 1715 году скончалась. По официальным данным, Шарлотту торжественно, в полном соответствии с титулом кронпринцессы великой княгини наследницы, данным ей Петром I ещё в 1713 году, похоронили в Петропавловском соборе.

Царевич Алексей Петрович

Дальнейшая история Шарлотты приобретает черты легенд, мифов и вымыслов. В 1771 году в парижском предместье в весьма преклонном возрасте скончалась некая госпожа Д’Обан. Неожиданно разнёсся слух, что это никто иная, как невестка русского царя Петра I, которую «долго мучил муж-тиран, пытавшийся даже отравить ее». В некоторых источниках называется даже количество таких попыток – девять раз. И каждый раз принцесса выживала исключительно благодаря противоядию, даваемому ей преданным лекарем. По некоторым сведениям, Алексей Петрович хотел избавиться от законной супруги, чтобы жениться на «русской барышне из рода Нарышкиных». В конце концов, принцесса, не выдержав издевательств, после рождения сына прикинулась мёртвой и при помощи верной графини Кенигсмарк смогла бежать из России. Сначала она жила в Европе, затем переехала в Америку, где «вышла замуж за капитана Д’Обана». В конце жизни она покинула Америку и переехала в Париж, где и скончалась.

Масла в огонь разгорающихся слухов подлил прусский король, до которого дошли легенды о его соотечественнице. В одном из писем он писал: «Поверьте, в России убивать умеют, и если при дворе кого-то отправляют на тот свет, ему уже не воскреснуть». В пользу того, что легенда о бедной немецкой принцессе имела в Европе широкое распространение, говорит и тот факт, что она дошла до Вольтера, который, впрочем, назвал её басней.