«Что теперь делать? – пронеслось в голове. – Что делать – теперь?»
– Дроля мой! – нежно проворковал рядом чарующий голос…
Безумный собачий лай за воротами неожиданно стих, громко завизжали воротные петли, размеренно заскрипел снег – под чьими-то подшитыми валенками.
– Э-э! – неуверенно прогудел хриплый басок. – Вы чего это тут делаете? Вы это, того, прекращайте баловство…
– Папинька это мой! – испуганно прошептала Александра, сидящая сверху, с трудом переводя дыхание. – Давай – встанем? Осерчает ещё…
– Конечно, Саня, встанем… – Сознание медленно возвращалось, но руки предательски отказывались отпускать эту узкую и одновременно сильную спину…
Санька вскочила на ноги первой, протянула руку, помогая подняться Егору, смущённо зачастила:
– Это – поручик Меньшиков, охранитель царский… Помнишь, нам про него Алёша рассказывал? А это – его друг, дворянин Брюс Яков…
– Здравствовать вам – долгие годы, Иван Артемич! – склонил голову в почтительном полупоклоне Егор. Вообще-то, не по чину это было – охранителю кланяться перед обычным, пусть и зажиточным, крестьянином, но – Санькин отец, всё же… Яшка, наконец переставший хихикать и глупо улыбаться, незамедлительно повторил жест друга.
Иван Бровкин – мужик сообразительный и много чего понимающий – тут же бухнулся на колени, ловко схватил Егорову руку и попытался жарко облобызать ладонь:
– Александр Данилович, благодетель наш! Уж как мы рады! Ой, спасибо вам за те подряды по лесу строевому – для Прешпурга, по сена закупу…
– Не за что, Иван Артемич! Не за что! Да вы поднимайтесь, Бога ради! – Егор ухватил Бровкина за воротник тулупа, потянул вверх.
(Вообще-то, было за что благодарить: по просьбе Алёшки замолвил Егор полтора года назад словечко перед Лефортом, благодаря чему и получил Иван Бровкин свои подряды выгодные, не грех было бы и долю малую с него запросить… Да, ладно, не до того нынче…)
Они прошли за ворота, у высокого крыльца отряхнули друг друга от снега, привязали к перилам крыльца (с разных сторон) Хмура и лошадок, проследовали в жарко натопленный дом.
– Эй, Матрёна! На стол живо накрывай, гости у нас! Быстро чтоб у меня! – громко закричал Бровкин, вежливо поддерживая Егора под локоток, тут же залебезил: – Александр Данилыч, кормилец! Давайте я помогу кафтан-то снять! Вы – сюда проходите, проходите, отогревайтесь! И вы, господин Брюс, прошу душевно – проходите, не отставайте от нас…
За стол они уселись втроём.
– Перцовочки откушайте, господин поручик, и вы, господин Яков! – радушно предложил хозяин. – Хорошая перцовка, своя, злая… Ну, за знакомство наше?
– За знакомство! – согласился Егор и тремя крупными глотками опорожнил предложенный штоф. Потряс головой, звонко захрустел фиолетовой маринованной редькой: – Ну, и крепка у тебя настойка, Артемич!
– Ой, крепка! – подтвердил Брюс, ехидно улыбаясь и строя уморительные рожицы.
Закусили, помолчали.
– Дело какое важное привело к нам? – полюбопытствовал, хитро прищурившись, Бровкин-старший. – Помочь чем-то могу? Вы сказывайте, Александр Данилыч, а мы уж расстараемся! Лоб расшибём – но всё исполним в точности…
Егор задумчиво подёргал себя за мочку правого уха, соображая, как доходчивее объяснить сложившуюся непростую ситуацию:
– Дело простое у меня, Иван Артемич. Царь пожелал вашу дочь, Александру, замуж выдать… – смущённо замолчал…
– Что ж, дело, действительно, проще репы пареной! – услужливо пришёл ему на помощь Бровкин. – Царь повелит – тут же и исполним, с нашим удовольствием! – выдержав коварную паузу, продолжил: – А жених-то – боярин Волков Василий? – посмотрел лукаво из-под мозолистой ладони: – Или же всё врут подлые людишки? Ошибаются то есть?
– Позови, Артемич, свою дочь! – попросил Егор. – Это дело её касается, пусть тоже послушает…
– Не полагается, конечно, бабам и девкам в разговоры встревать серьёзные. Да, ладно, коль вы просите… Александра, чадо моё, выйди к нам!
Вошла Санька: в тёмно-синем сарафане и белой рубахе, щедро расшитой красными и синими узорами, толстая русая коса – до колен, синие глаза – бездонные, умные, тревожные… Брюс только крякнул восхищённо и перестал улыбаться…
Егор поднялся со скамьи:
– Саня! – громко сглотнул предательскую слюну. – Саня! Мы с Петром Алексеевичем, государем нашим, планировали, что Василий Волков будет свататься к тебе…
– Не хочу Волкова! – громко и решительно заявила девушка. – Лучше уж руки наложу на себя! В монастырь сбегу…
– Цыть! – пристукнул ладонью по столу Иван Бровкин и прикрикнул, впрочем – не так чтобы уже и строго: – Волю взяла! Спрашивают её, как же! – чуть заметно покосился на Егора. – Так что вы сказали, Александр Данилович? Извините, плохо расслышал, старею, наверное…
Егор глубоко вздохнул, улыбнулся Саньке:
– Иван Артемич! Я приехал первым, поэтому первым и прошу покорно руки вашей прекрасной дочери…
– Я согласна! – торопливо перебила Санька. – Папинька, хоть режьте, но только за Александра Даниловича пойду…
– Цыть! – ещё раз хлопнул ладонью по столу Бровкин, нервно передёрнул плечами, растерянно посмотрел Егору в глаза: – Да я же не против! Но, царь ведь…
– С царём я договорюсь!
– Вот, Александр Данилович, когда договоришься, тогда и решим всё – к общему удовольствию…
Он встретил царский обоз в версте от Волковки: одна карета, семь кожаных возков с крохотными окнами, три десятка всадников.
– Стоп! – Егор повелительным жестом поднял руку вверх. – Стольника Волкова ко мне, живо!
Василий – нарядный, в пышном рыжем парике, одетый в праздничный серебристый камзол, выскочил из срединного возка и, увязая своими чёрными иностранными башмаками в русском весеннем снегу, поспешил к охранителю.
– Здесь я, Александр Данилович! – доложил старательно, слегка запыхаясь.
Егор соскочил с коня, протянул Волкову три пакета, запечатанные коричневым сургучом, пояснил:
– Этот вот – передашь Сергею Бухвустову! Эти два – генералу Гордону лично в руки! Очень срочно, государственной важности! Понял? – Если честно, то он уже и сам не помнил, что было написано в тех посланиях: что первым пришло в голову, то и начертал.
Волков забрал конверты, спрятал за пазуху, зашептал непонимающе:
– Командир, а как же… Сватовство-то?
– Прикрою тебя, выручу! – Егор покровительственно похлопал Василия по плечу. – Ты же не хотел жениться на лапотной крестьянке? Выручу, так и быть! Приму на себя эту долю непростую… Что стоишь? Забирайся на мою кобылку, а я пойду на твоё место… Выполняй приказ, бездельник!
Волков, старательно настёгивая лошадь татарской ногайкой, по снежной целине, объезжая царский обоз, поспешил в сторону Москвы. Из седьмого, замыкающего колонну, возка вывалился пьяненький Пётр, непонимающе и гневно уставился на Егора своими круглыми кошачьими глазами:
– Алексашка, мать твою! Ты чего творишь-то, ворог? Куда это ты жениха услал? Опозорить хочешь меня, гадёныш?
Егор подбежал к царю, картинно повалился в ноги, заговорил жарко:
– Государь-батюшка, надёжа наша! Не вели казнить, вели слово молвить…
– Обалдел совсем? Вина перепил? – удивился царь. – Кончай паясничать и строить из себя юродивого! Говори – чего надо! По делу только…
– Мин херц! Разреши мне жениться на Александре, сестре Алёшкиной! Увидал сегодня с утра, и всё, пропал… А Волкову подыщем чего другого, из дворянок там, или – из княжеских родов… А, мин херц?
Пётр безостановочно хохотал минут десять, наконец, смахнув со щёк и ресниц мелкие слезинки, выдохнул:
– Будь по-твоему, охранитель! Мне-то всё равно, кто из вас женится на этой девице-красавице… Только – о традиции помни! Первая-то ночь всё равно моя…[4] Это Лефорт, человек весёлый – сверх всякой меры, рассказал царю года два назад о старинном европейском обычае, когда суверен во время свадьбы своего вассала мог, по своему желанию, первым посещать невесту – в спальне для новобрачных. Петру обычай очень даже понравился, и с тех пор он регулярно пользовался этим «правом».
Недовольных и возражающих (желающих голову сложить на плахе) пока не наблюдалось…
Егор благолепно чмокнул рукав царского камзола: – Спасибо, мин херц! Отслужу!
А про себя подумал: «Хрен тебе – а не Санька, урод длинноногий, похотливый…»
Глава девятая
Весенняя рыбалка и новые планы
Сватовство прошло достаточно обыденно: с плоскими шутками и пошлыми прибаутками, ехидными перемигиваньями и откровенно сальными усмешками.
Царю Санька очень и очень понравилась, плотоядно ухмыляясь и похотливо облизываясь, он предложил Егору:
– Ну что, Алексашка, времени до похода – ещё завались, давай, готовься к свадьбе! Сыграем через недельку-другую, повеселимся вволю, потом можно и с турками повоевать! Как думаешь, охранитель мой верный?