Читать интересную книгу Почем фунт лиха - Людмила Милевская

— Нет, конечно.

— А если эта блондинка приходит как раз в тот момент, когда Маруся на работе?

— Да, что-то здесь не так, — послушно подтвердила Нелли.

— А если эта блондинка передает ореховый ликер, который люблю я, Марусе и обязательно через соседку? Что ты скажешь на это?

— Когда это было?

— Вчера!

Нелли выдержала паузу. Видимо, она занималась какими-то сложными психоаналитическими размышлениями.

— Черт, кто-то нас раскусил, — очень мудро заключила она.

— Что бы я без тебя делала, — не удержалась я от сарказма. — Тут и коню ясно, что этот кто-то отравить собирался никак не Марусю, и уж, конечно, не Алиску. Бедняга пострадала случайно, но зато теперь я точно знаю, что к убийце она не имеет никакого отношения. Знаю так же хорошо, как и то, что сидеть мне в этой квартире нет никакого смысла.

— И что ты собираешься делать? — испугалась Нелли.

— Жить, — сообщила я с оптимизмом приговоренного. — Просто жить. Сейчас навещу Алиску, а потом отправлюсь в свою квартиру.

— Но это же глупо!

— А сидеть в Марусиной квартире и ждать, когда меня пришлепнут, — умней?

Нелли не нашлась, что ответить. И никто не нашелся бы. Кому-то нужна моя смерть. Ну что тут скажешь?! О том, что я жива, знали только Маруся, Нелли и Клавдия. Ну, естественно, и я. Я не в счет. Маруся тоже. Нелли тем более. Остается Клавдия.

— Неужели Клавка проболталась Нине Аркадьевне? — словно прочитав мои мысли, спросила Нелли. — Поверить в это не могу.

— Я тоже, но другого объяснения не нахожу. Нелли почему-то воспряла духом.

— Я всегда говорила, что Алиска неспособна на сильный поступок, — тоном победителя заявила она. — Теперь сама видишь, что это Нина Аркадьевна. Кроме нее, никого твоя смерть не колышет. Уж теперь-то ты видишь сама.

Признаться, я пока не видела ничего, кроме того, что Алиска лежит в реанимации. Вернее, это мне еще только предстояло увидеть.

Глава 14

Маруся знала, как обращаться с медработниками. Мы ворвались в больницу с тремя сумками, доверху набитыми продуктами, но когда добрались до третьего этажа, — реанимация располагалась там — продуктов с трудом можно было наскрести на одну сумку.

Зато мы со всеми подробностями узнали точный диагноз Алисы, узнали о ее самочувствии на данный момент, а главное, о самочувствии ее спутника. Точнее, об отсутствии у него всякого самочувствия, потому что о Владимире Сибирцеве теперь можно было говорить только в прошедшем времени. Он приказал долго жить . Я тут же пожелала взглянуть на труп, и мне не отказали, тем более что глядеть на него мог теперь каждый, кому не лень. Зрелище, должна сказать, безрадостное, хоть он и мой враг. Совершенно голый и жалкий Сибирцев, накрытый застиранной простыней, лежал на каталке. К его посиневшей ноге был привязан номерок. Каталка — в ожидании медбратьев из морга — одиноко стояла посреди коридора, и все старались обходить ее.

Я потопталась возле каталки, вспоминая, сколько ужаса натерпелась от этого голого Сибирцева. Ну, не этого, конечно, а того, живого и уверенного в себе. Думал ли он, тряся у моей спины пистолетом, что стоит значительно ближе к смерти, чем я?

Нет, не думал. А уж о том, что умрет, если можно так сказать, спасая меня, даже и не подозревал. И слава богу, потому что узнай он, что должен умереть моей смертью, не задумываясь пристрелил бы меня там, в подъезде.

Не испытав никакого удовлетворения, я покинула покойного и отправилась взглянуть в прозрачные (лаза Алисы. Кто она, враг или друг, хотела я прочесть в этих глазах. Лишь сейчас я поняла, как дорога мне эта бронзовая статуэтка с куриными мозгами.

"Ну почему, почему я переоценила ее возможности? — галопируя за Марусей по ступенькам вверх, думала я. — Неужели не ясно, что Алиса неспособна на преступление. Она неспособна на него хотя бы потому, что напрочь лишена самостоятельности.

Даже удивительно, как она сообразила завести любовника. Наверняка кто-то надоумил. Но кто? Не Ольга же".

Я надеялась, очень надеялась получить ответы на все вопросы сегодня, потому что уже знала, что Алиса останется жива, поскольку ликера выпила мало. Врач уверял, что она пришла в себя и самочувствие ее вполне сносно.

Содержимое нашей сумки подействовало на медсестер магически, и мы с Марусей беспрепятственно проникли в палату интенсивной терапии.

Алиса лежала, опутанная какими-то трубками, делающими ее похожей на космонавта. Лицо безжизненно и желто. Маруся бегло глянула на несчастную, сказала: «Порядок!» — и побежала предлагать врачам свою помощь. Точнее, мою помощь, поскольку, когда речь заходит о кошельке, Маруся становится тверже скалы.

Я осталась в палате, не в силах оторвать глаз от лица Алисы. В душу мою закралось сомнение. Я не могла поверить в оптимизм врачей — так безжизненно выглядела моя подруга.

«Чувствует себя вполне сносно? Да жива ли она? — с болью в сердце гадала я. — И давно ли врачи к ней подходили?»

Захотелось бежать в коридор и бить тревогу, но сомнения разрушила сама Алиса. Она приоткрыла глаза и сквозь ресницы взглянула на меня. Я вспомнила реакцию Клавдии и испугалась, что окончательно добью бедняжку своим воскрешением, но Алиса улыбнулась и еле слышно произнесла:

— Со-ня… Со-неч-каа…

— Да, да, — встрепенулась я и схватила ее за ру — Говори, говори…

— Я знала, что первой увижу тебя.

Я обрадовалась и в умилении залепетала:

— Да, да, я очень спешила…

Алиса судорожно глотнула воздух и неожиданно спросила:

— Сонечка, расскажи мне, как тут?

«Вот те на. Где „тут“? Что она имеет в виду?» — внутренне насторожилась я.

— Ты уже видела ангелов? — продолжала интересоваться Алиса.

— Ангелов? — тупо переспросила я.

— Да, Сонечка, ангелов. Какие они, ангелы?

— Ах, ангелы, — еще тупее обрадовалась я. — Ангелы… Ну это такие прекрасные юноши… с большими крыльями. Точь-в-точь как тот, которого мы в детстве каждый день видели из окна.

Напротив бабушкиного дома на Васильевском была католическая церковь с ангелом на куполе. Просыпаясь, я каждое утро бежала к окну и смотрела на его засиженные воронами крылья.

Алиса еле заметно улыбнулась и спросила:

— А когда я увижу их?

— Ангелов?

— Да, ангелов.

Я совсем не знала, что ответить, потому что от волнения туго соображала, но в этот момент дверь распахнулась и в палату ворвалась Маруся. Алиса с удивлением посмотрела на нее:

— Маруся, и ты здесь?

— Ну да, а где же мне еще быть, когда ты такой номер выкинула? — заявила Маруся.

— А как же это с тобой случилось? — опечалилась Алиса.

— Что «это»? — не поняла Маруся.

Я украдкой шепнула:

— Она думает, что мы все на том свете. Не стоит ее разочаровывать, а то она придет в ужас, узнав, что я воскресла.

— Да, это ее добьет, — шепотом согласилась Маруся и уже громко засюсюкала:

— Все хорошо, дорогая, а вот сейчас врачик придет.

— И врач тоже здесь? — неприятно удивилась Алиса.

На лице ее было написано: «Что же это такое, стоит только мне умереть, как и все сразу туда же».

— Почему она еле ворочает языком? — спросила меня Маруся.

— Надо было тебе попробовать вчера орехового ликера, тогда и узнала бы, почему. Лучше скажи, что говорит врач. Как он оценивает ее состояние?

— Ты же слышала: как вполне сносное.

— Господи, что же тогда, по его мнению, несносное?

— Ты забыла, это реанимация.

Пока мы с Марусей перешептывались, Алиса смотрела на нас, но, видимо, плохо соображала. Вскоре она закрыла глаза и заснула. Мы вышли из палаты.

— Куда ты теперь? — спросила Маруся, протягивая мне длинный список лекарств, необходимых для лечения Алисы.

— Сначала по аптекам, потом домой, — ответила я. — Если можешь, пошли со мной.

— Конечно, пойду. Не бросать же тебя одну. Мне в аптеке тоже кое-что нужно. К черту буфет. Возьму отгул.

Отправились по аптекам. Маруся при этом пользовалась моим кошельком, как своим. Хотя пример неудачный. Пользуйся она своим кошельком, была бы значительно скупее.

Набрав лекарств, мы, усталые, отправились ко мне домой.

Комнатное растение Алиса, лежащая в реанимации, — противоестественное зрелище. Такое (не дай бог, конечно) больше подошло бы Нелли, любительнице быстрой езды, или мне, ведь я, как выяснилось, и дня прожить не могу без какого-нибудь на меня покушения. Даже Маруся легко могла попасть в эту палату от сексуального истощения, пьянства или обжорства. А вот Алиса явно пострадала без всякой вины.

Погруженная в эти мысли, я совсем потеряла чувство реальности и в свой собственный двор ворвалась как ни в чем не бывало, словно не меня здесь пышно хоронили десять дней назад. Маруся, похоже, тоже не врубилась, иначе не стала бы задавать глупых вопросов типа: почему соседи на твое приветливое «здрасте» отвечают полным остолбенением?

Я же находилась в таком состоянии, что даже и этого не заметила. Просветил нас Аким, позвонивший в дверь через десять минут после того, как я, под прикрытием Маруси, смело ворвалась в собственную квартиру и бросилась шарить по углам в поисках злодеев и злоумышленников.