Читать интересную книгу История малой россии - 1 - Николай Маркевич

«Дан в обози нашому под Билою церковью, и року 1648, мисяца Маия 28 дня.»

Мы не смели потомкам Хмельницкого предложить слова нашего Гетмана на его языке; покланяясь мысли гения, мы слепо списывали эту речь, исполненную политики, отваги и красноречия. Здесь проявляется вся дальновидность спасителя Украйны, все уменье властвовать над умами пылкими и благородными народа и войска, почитавших его Булавою Гетманскою.

Перевод как этого манифеста, так и всего того; что находится в сей истории на языке Малороссийском, помещен в приложениях.

ГЛАВА ХIII

Бой под Каменцем. Подвиги Родака и Худорбая. Битва Корсунская. Взятие Бара. Вронский. Взятие Новгорода-Северского. Харкевич. Мирные предложения. Битва под Пилявцами. Представление от Хмельницкого к чинам республики. Смерть Владислава. Письмо Киселя. Печаль Гетьмана по Короле. Письмо к Царю. Контрибуцыя с Брод. Просьба от Липулы. Осада Львова. Осада Замостья. Очищение страны от Поляков. Приход Тимовея с Тугай-Беем. Коварство Хана Костати. Письмо от Силистрийского Паши. Хмельницкий отделывается от Тугай Бея. Поход Тимофея в Молдавию. Дорошенко. Станай. Артазий. Носач. Гетман в Киеве. Отец и избавитель отечества. Речь Гетмана. Посольство в Москву. Гуляницкий. Ответ царя. Бутурлин. Запорожцы на Сейму в Варшаве.

Хмельницкий получил вести от Кривоноса, что Гетман Калиновский бежал бою под Каменцем, пробирается с свежим Польско-Литовским корпусом в Подолию, и что, по словам обывателей, уже переправился чрез Случь; от Родака, что на реке Припети сведал он о походе Радзивила в Северию, отправился за ним в погоню с своим отрядом, и застал его близ Городни. Радзивил торжествовал тогда, как видно из Родакова донесения, победу свою, одержанную над Хоружим Буйносом и Полковниками Гладким и Худорбаем: в той битве мы лишились Буйноса, Гладкаго и Полковаго Асаула Подобая; вьюки наши с запасами и с артиллериею достались в добычу неприятелю. Худорбай с остальными козаками присоединился к Родаку; они сошлись в Гомельщине. Родак с крайнею поспешностью приблизился к табору Радзивила. Тут он проведал, что войска Польские, обрадованные победою, безнечно покоятся в лагере, а иные пируют и пьют вино. Тогда он напал на них из за лесу всеми силами, угнал неприятельских лошадей, которые паслись, и, дав залп из ружей и орудий по Польскому табору, устремился туда с копьями. Воины Радзивила, невооруженные, полунагие, кидались взад и вперед, не знали что хватать, одежду или оружие, и были истреблены козаками; небольшая только часть их разбежались: сам военачальник едва успел перебраться вплавь чрез речку и скрыться в лесу с лучшею конницею. Его великолепные буфеты, сервизы, экипажи и весь обоз войсковой с запасами и артиллериею, все досталось козакам. Драгоценнейшим оружием и дорогими конями наделены были многие тысячи новых воинов; и корпус Родака с Худорбаем пошел на Новгород-Северский для дальнейших поисков над Жидами и Поляками.

По донесению Кривоноса, Гетман предписал ему возвратиться с своим корпусом в Подолию, и на пути держаться в стороне правого Фланга неприятельской армии. По тому ж повелению, Кривонос писал к Обозному, Носачу, чтоб тот с ним сблизился и поспешил из Галиции.

Гетман выступил от Белой церкви, и пошел по дороге Корсунской. Пройдя через Корсунь, он получил известие, что армия Польская приближается действительно, Поляки стояли уже между Стебловым, и Корсуном. Хмельницкий оставил обоз свой под городом, а пехоту и артиллерию расположил в садах и городских пасеках; ночью была отправлена легкая партия к Кривоносу с повелением, чтоб, сближась с Польскою армиею, он ничего не начинал, но дождался бы первой пальбы из пушек, направленной из города, и наступил бы тогда в тыл неприятелю. Так распорядился Гетман и 27 Июня, в Пятницу, двинулся в бой. Поляков известили, что войска Хмельницкого разделились на многие отряды и разошлись в разные стороны. Они надеялись застать Гетмана с малыми силами, укрывающимися в Корсуне, и предположили напасть на него. Он встретил их конницею, начал их забавлять ничтожною перестрелкою, кружил перед ними и с видом нерешимости подавался назад, ближе к городу; но Поляки наступали час от часу с большим жаром: не осматриваясь ни назад, ни в стороны, шли центром вперед и вперед, прямо на пехоту, закрытую садами и рвами огородов.

27 Июня.

Нечаянный и весьма близкий залп из всех орудий вывалил у них целые ряды. Это было первым действием пехоты. Несколько выстрелов, повторенных, вовсе смешали и опрокинули Поляков; копья все дело довершили. Бросив пушки, неприятель кинулся назад в безпорядке; тут явился Кривонос и начал пальбу по нем из пушек и ружей прямо в лицо; а сам Гетман, оборотя коней от города, нагнал их, чтоб окончить истребление. Тогда, не зная куда бежать, бросаясь во все стороны, они покинули все имущество, все запасы, все орудия на поле сражения; и погребено их было более одиннадцати тысяч.

Граф Синнвский, Донгоф Прзиемский были взяты в плен, и Хмельницкий подарил их Тугай-Бею, который за одного Синявского взял окупу двадцать тысячь черевонных; а Гетман Калиновский успел спастись тем только, что когда козак догоняя начал его трогать пикою, то он бросил ему кошелек с червонцами и золотые часы.

Кривонос пошел от Корсуня к городу Бару, куда, как было слышно, собрались Поляки из Волынии и Подолии. Будучи побит Вишневецким близ Константинова, он подошел к Бару, и застал его в оборонительном положении, с достаточным гарнизоном. Первая попытка его была неудачна и сопряжена с значительною потерею; недостаток в осадной артиллерии заставил его прибегнуть к хитрости. Навязав множество сена и соломы в снопы, ночью набросал их во рвы городские и поутру зажег; дым от мокрой соломы, густой и удушливый, покрыл ту сторону валов и города, которая была под ветром. Пехота, выигрывая время, приготовила лесницы для того, чтоб взобраться за дымом на валы; народ и гарнизон кинулись защищать от огня строения, началась пальба по городу, а пехота козацкая под гром орудий, пользуясь дымным мраком, всползла на городской вал. Вошедши в город, козаки отбили ворота и впустили остальное; войско с артиллериею. Силы осаждающих внезапно и пылко кинулись резать гарнизон; не долго сопротивлялись осажденные и побежали в замок, но и там не спаслись: погоня ворвалась туда по их пятам, и в замке уже началось ужасное истребление, в особенности Жидов и семейств Жидовских. Из них ни одного в живых не осталось. Около 15,000 трупов было выкинуто в овраг из города. Поляки, найденные с оружием, были выбиты; остальных отпустили в Польшу. Между пленниками был Гетман Потоцкий. Город был разграблен, и, отдав его под начальство тамошних Малороссиян, Гетман оставил в нем козацкий гарнизон.

Кровожадный Князь Иеремий Вишневецкий так был озлоблен взятием Бара, что всех козаков, ему попадавшихся, велел вешать без разбора; в Немирове сажал их на кол, вырывал глаза, присутствовал сам при казнях, кричал палачу: «делай так, чтоб они чувствовали, что умирают и кажется оправдал прозвание Кючюк Шейтана, которое дали ему Магометане.

За то, Полковники Остап и Ганжа, вооружив толпу крестьян на Панов и Униатов, отдавали тела убитых дворян, жидов и духовенства собакам на съедение; Князю Янушу Четвертинскому отрубил голову, под Тульчиным, Малороссиянин, его собственный мельник, а женою его завладел Остап.

13 Июля получено было Гетманом донесение от Родака из Северии: он очистил от Жидов и Поляков Чернигов, с окрестностями, и Стародуб, с Стародубщиною. Теперь он спешил к Новгороду-Северскому, куда, как слышно было, собралось много Поляков, и пришли войска их отрезанные от Литвы, Смоленска и Белоруссии.

На пути встретил его, близ Гремяча, Новгородского повета Хоружий Фесько Харкевичь. Он привел к нему сто десять старых отставных регистровых Новгородских козаков, и разсказал о состоянии и числе Польских войск, затворившихся с Шляхтою в Новегороде, в замке. Там начальствовал Воевода Северский Ян Вронский.

Граждан было в городе немного, после убийства и разрушения, в нем произведенного толпами Поляков, таскавшихся с Самозванцами. Новгород-Северский не успел ни населиться, ни обстроиться. И так граждане не сопротивлялись Родаку; он подошел к городу спокойно, ни кем нетревожимый, расположился у потоков Ярославских и начал приступ из Зубровского рва, где некогда был зверинец и содержались Княжеские зубры. Город был занят без обороны, но замок был в лучшем оборонительном положении, и Родак нашел его неприступным: искуственные укрепления, глубокие овраги, высокие горы, пушки одна возле другой разставленные, огромные бревна, которые висели на покатах гор и которые, будучи опущены, могли бы передавить множество осаждающих, — все это заставило Родака задуматься. Несколко раз однакож покушался он на приступ, несколько раз начинал перестрелку: успеха не было. По счастью, узнав, что из замка есть подземный ход в самую Десну, велел он вырыть поперечный прокоп, который привел бы в бок того подземного хода; и когда земляная работа была кончена, то в условленный час, ночью, осаждающие бросились на замок. Несколько сот отборных козаков в тоже время пошли подземельным ходом; шум, который мог произойти от их приближения, был заглушен пальбою и криком наступателей; они взошли в замок, и ударив нечаянно Полякам в тыл, пустили ракету за известие. Поляки стали защищаться внутри крепости; а в то время Родак бросился к воротам, вышиб их и вломился туда с целым войском. Гарнизон Вронского потерял всю бодрость: начали прятаться в строения, под пушечные лафеты; но козаки везде их находили и почти всех перерезали. Воевода Вронский, видя неизбежную смерть, обещал козакам показать запасы и сокровища, зарытые в землю, и тем вымолил пощаду себе, и не многим другим товарищам. Но когда вели их по городу, и против собора Воскресенского встретил он Хоружаго Харкевича, то пришел в неистовство, выругал его «Зрадцею и Схизматиком» и дал по нем выстрел из пистолета, который был у него спрятан в рукаве. Харкевичь отвечал тем же. Раненный Вронский упал; козаки, остервенясь, добили его и изрубили в мелкие куски. Та же участь постигла и всех остальных пленников, что впрочем не спасло Харкевича.