времени?
— Полдень, вам пора перекусить и выпить другое лекарство. И, пожалуйста, называйте меня просто Пенелопа… Мне так привычней..
Точно! Пенелопа же раньше была из простолюдинов, но из-за красоты,
доброты и ума, еë удочерил граф Элфорд в возрасте четырнадцати лет. С того момента прошло где-то четыре года, и за это время Пенелопа полюбилась многим, в том числе и Чимину. По крайней мере так было в прошлом.
— Тогда называй меня тоже по имени…
Пенелопа оказалась доброй и общительной девушкой: теперь я могу понять, почему она полюбилась многим. Не скажу, что мы стали лучшими подругами, ведь прошло очень мало времени, но, думаю, это случится в скором времени. И мне кажется, что ей нравится Чимин, потому что, когда он рядом, она всë время пытается сблизиться с ним… Не знаю, хорошо это или плохо, но во мне порой просыпаются нотки ревности — это точно плохо! Я не хочу препятствовать им — я хочу жить… И всё-таки, где-то в глубине души надеюсь, что они не будут вместе. Я противоречу сама себе…
Болею я впервые в жизни, и мне это жутко не нравится: время течёт медленно, скучно, и видишь одни и те же лица, которые заставляют пить лекарства. Пенелопа постоянно со мной, и раза три-четыре в день ко мне заходят Чимин и доктор — больше никого не пускают…
В такой тоске прошло пятнадцать дней, и я никак не шла на поправку: постоянный жар, головные боли и общая слабость. Ранее врач говорил, что это простая простуда, и мой молодой организм быстро с ней справиться, но сейчас доктор сам не знает что это.
— Аделисия, к тебе посетитель, — печально предупредил меня Чимин и открыл дверь гостю.
Я села, облокотившись на спинку кровати, и ждала.
— Аделисия, здравствуй, — в комнату вошёл отец, грустно посмотрев на меня.
— Здравствуйте…
— Аделисия, я приехал за тобой. Сегодня мы возвращаемся домой.
— Но герцог, Аделисия ещё не поправилась, и везти её в таком состоянии опасно, — встрял Чимин.
— Моей дочери опасно оставаться здесь. Аделисия дома никогда не болела, а здесь она не может выздороветь. Не надо мне говорить про опасность!
Вновь двое мужчин спорят из-за меня. Как только я увидела отца, то сразу приняла решение…
* * *
Я сидела в карете, которую отец приготовил для меня: её конструкция была не такая как у обычных: в обычной карете вход был сбоку, а внутри по обе стороны от двери были мягкие лавки; в этой же карете — вход был сзади, а всю остальную площадь занимала мягкая кровать; ещё эта карета была сконструирована так, что любые кочки не чувствовались, даже если сильно гнать лошадей — это будет комфортная поездка.
Я попрощалась со всеми: Король, Королева, Лиа, Чимин, даже Юнги пришёл проводить меня, а Пенелопа решила ехать со мной: она убедила моего отца, что она необходима в этой поездке.
Мы ехали очень быстро, но при этом часто останавливались, и во время одной такой остановки Пенелопа протянула мне бутыль воды и конвертик с лекарством. Я уже была готова выпить, как отец отобрал все, что было в моих руках. Он понюхал воду, после вылил на землю, а лекарство убрал во внутренний карман, недоверчиво посмотрев на Пенелопу.
— С этого момента ты не должна пить никаких лекарств, а воду брать только у меня или кучера.
Мне стало неловко перед Пенелопой за такие резкие слова отца, но я знаю, что спорить с ним бесполезно. Но Элфорд считала иначе:
— Герцог, Аделисии необходимо принимать лекарство…
— Это лекарство не помогает! Теперь моей дочери необходимо дать отдых перед новым лечением.
Еще некоторое время они спорили, что лучше для меня. Я никогда бы не подумала, что мой враг прошлого, будет заботится о моëм здоровье; в прошлом я никогда не хотела общения с ней — я всегда винила её в том, что она соблазнила Чимина. Оказывается она упорная, но ей далеко до моего отца в упорстве и упрямстве — естественно, мой отец одержал победу в таком нелёгком споре.
С этого момента и до возвращения домой я следовала указам отца: я не принимала лекарства, а воду брала только у герцога. Конечно, я извинилась перед Пенелопой за такое поведение отца, но она лишь скрестила руки на груди, продолжая негодовать, настаивая на том, что мне необходимо лечение…
По возвращении в наше поместье Пенелопу отвезли в своё графство, а меня ждал доктор Гилберт, который сразу же провёл обследование и зачем-то взял кровь из вены.
— Мисс, как Вы себя чувствуете?
— Также, как и перед отъездом из Восточного Государства.
— На данный момент мне сложно определить болезнь… Это напоминает обычную простуду, но это не то… — он задумался, поджав губы, а затем задал необычный вопрос — Мисс, вспомните, в самые первые дни болезни Вас тошнило, или может была рвота?
Я задумалась, прокручивая в голове первые дни болезни, но ничего такого я не могла вспомнить:
— Нет, такого не было.
— Тогда что случилось накануне болезни?
— Я спала с открытыми окнами, было холодно, и лил дождь…
— Зачем Вы оставили окна открытыми? — не задумываясь спросил Гилберт.
— Я не могла уснуть из-за резкого запаха цветов, — я ответила и сразу дала пояснение, — моя комната была уставлена цветами, подарок принца.
Доктор Гилберт резко вскочил с места, в спешке попрощался и ушёл.
Я продолжала хлопать глазами, а после спросила Ханну:
— А почему меня поселили не в свою комнату?
— Я не могу Вам сказать….
Часть 16
Любовь — многоточие. Никогда не знаешь, где конец, а где начало…
— Ханна!
— Мисс, простите, это приказ Герцога… –
Ханна посмотрела на меня растерянным взглядом и начала теребить рукав платья: она не могла нарушить приказ герцога, но и скрывать что-то от меня ей тоже не хотелось.
Мне стало до жути любопытно и, решив допытаться до истины, я стала дразнить её.
— Неужели, мою любимую, светлую и большую комнату решили поменять на что-то другое? Или меня хотят выгнать, раз поселили в гостевой, как только я поправлюсь? — я говорила тихим голосом, опустив голову и, всхлипывая, вытирала нос платком.
— Мисс! Что вы такое говорите? Ваш отец никогда так не поступит… Он готовит сюрприз…
Ханна, ты слишком быстро раскололась…
Ханна прикусила язык, а после посмотрела на дверь, боясь, что её услышат; но, когда она увидела улыбку, которую я пыталась скрыть, её лицо, встревоженное всего секунду назад, просияло мне в ответ самой искренней и чистой